Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - Луи Лохнер

Неудивительно, что Фриц Тиссен, впервые присоединившийся к нацистскому движению через Рудольфа Гесса в 1928 году, подпал под влияние Адольфа Гитлера. На истового католика Тиссена огромное впечатление произвели призывы пап Льва XIII и Пия XI к улучшению общественных отношений. Пий XI выступал за Корпоративное государство (Штендештаат). Гитлер дал понять Тиссену, что поддерживает эту идею, но позднее отказался от нее, как и от многих своих оппортунистических обещаний.

Тиссен был страстным националистом и воспринимал Версальский мирный договор как страшное несчастье. Главным аргументом Гитлера в привлечении сторонников был отказ признавать этот договор с его кабальными для Германии условиями.

Тиссен был убежден, что план Янга по урегулированию германских репараций был ошибочным. Гитлер яростно выступал против него. «Я финансировал национал-социалистическую партию по вполне простой и понятной причине, – позднее писал Тиссен. – Потому что считал план Янга катастрофой для Германии».

Тиссен был убежденным монархистом. Гитлер внушил ему, как и многим другим приверженцам монархии, что он восстановит кайзеровскую империю. Тиссен опасался влияния коммунистических идей в Германии и считал, что парламентская демократия не способна помешать их распространению. Требования Гитлера применить диктаторские методы управления страной, необходимые для запрета коммунистических партий, показались ему обоснованными.

У Тиссена не было дара убеждать в чем-либо собеседника. Зато Гитлер славился своим неуемным красноречием. Эта черта тоже привлекала к нему магната из Мюльхайма.

Одним словом, казалось, Гитлер выступал за идеи близкие Тиссену, которые, как он считал, Веймарская республика не поддерживала. Им руководили ошибочные, но идеалистичные соображения. А поскольку они были идеалистичными, то, как только нацисты захватили власть и стали править не так, как он ожидал, его стали одолевать сомнения.

Бесспорно, он сыграл важную роль, помогая Гитлеру на ранней стадии его стремления к власти. В то время, когда каждый пфенниг был на счету, Тиссен выделял партии нацистов огромные средства. Он помогал Гитлеру наладить контакты с влиятельными промышленниками. Он содействовал выступлению Гитлера в дюссельдорфском Клубе индустрии еще до того, как эта влиятельная организация открыто признала себя сторонницей Адольфа Гитлера[19]. Он убедил Альфреда Гугенберга, что нацистская партия при всем своем радикализме – это движение правых, поэтому вполне может рассчитывать на часть средств, которые Гугенберг получал из разных источников на поддержку выборной кампании консерваторов.

Тиссен, несомненно, сознавал свою ответственность перед обществом. Он выступал против уничтожения профсоюзов, видя в них полномочных представителей рабочего класса, а также против преследования евреев, о чем открыто заявил Гитлеру. Он демонстративно вышел из состава Прусского государственного совета, куда его назначил в 1938 году прусский премьер-министр Герман Геринг, в знак протеста против унизительного обращения с президентом правительства Дюссельдорфа Карлом Христианом Шмидом, которого толпа нацистов силой выгнала из-за того, что его жена была еврейкой. Даже когда Тиссен еще верил Гитлеру, он оказывал финансовую поддержку многим немецким чиновникам, уволенным нацистами за то, что они служили Веймарской республике. Роберт Лер, министр внутренних дел в первом правительстве Аденауэра, был среди многих, кто подтвердил в Комиссии по денацификации в земле Гессен, что Тиссен энергично возражал против ареста Лера в 1933 году, когда он был мэром Дюссельдорфа. Сразу после того, как в 1934 году Лера все-таки уволили, Тиссен устроил у себя прием в честь супружеской четы Лер.

Постепенно Тиссен все больше разочаровывался в нацизме и демонстративно увеличил пожертвования католическим церквям, монастырям и школам.

Этот человек не знал страха, отстаивая то, во что он верил. Его самый отважный поступок – высказывание против нападения Гитлера на Польшу в сентябре 1939 года. Этот окончательный и открытый разрыв с Гитлером описывается далее. Горячий сторонник нацистов превратился в кающегося грешника.

Не каждое публичное выступление известного политика окутано таким количеством легенд и измышлений, каким сопровождалась речь, произнесенная 27 января 1932 года Адольфом Гитлером в Клубе индустрии в Дюссельдорфе, столице земли Рейн-Вестфалия. В основном членами этого клуба были крупные фабриканты Рура, но также банкиры, юристы корпораций, издатели и редакторы, инженеры и правительственные чиновники высшего звена.

Здесь, как и в любом другом клубе, регулярно выступали ораторы, рассматривая широкий спектр вопросов, в основном культурного и экономического характера, после чего в честь их давались обеды или ужины. Однако политические речи были запрещены. Члены клуба не желали, чтобы он превратился в общество политических дискуссий.

Появление Гитлера в этом обществе обычно представляют так, будто члены клуба намеренно предоставили ему трибуну, чтобы поддержать его авторитетом угольных, металлургических и стальных баронов. В результате его ораторского искусства – как гласит легенда – в поддержку его партии стали поступать поистине громадные средства. И знаменитое обращение к президенту фон Гинденбургу, составленное примерно через девять месяцев и подписанное Шахтом и, предположительно, Круппом, Сименсом и другими магнатами, тоже считается одним из следствий этого магического выступления.

Но каковы же истинные факты этого события?

Поздней осенью 1931 года руководство клуба пригласило выступить перед промышленниками Макса Коен-Ройсса, депутата рейхстага от социал-демократической партии. Коен-Ройсс в то время был членом Государственного экономического совета, неофициального совещательного органа правительства, а во время быстро закончившейся революции 1918 года – членом Совета рабочих и солдат. Ожидалось, что он расскажет о работе Государственного экономического совета, где были представлены все политические партии. Вместо этого он развернул настоящую политическую пропаганду.

Обычно копии выступления раздаются всем членам клуба. Но речь Коен-Ройсса избежала этой участи, так как была воспринята как нарушение требований клуба о запрете на политику.

Многие члены клуба выразили свое недовольство, среди них был и Тиссен. Он заявил, что для восстановления равновесия нужно дать возможность и правым высказать свои взгляды, противопоставляя их левой пропаганде. И предложил пригласить одного из основателей национал-социалистической партии Грегора Штрассера, которого многие промышленники уважали как человека, придерживающегося здравого взгляда на экономический кризис в Германии. Никто, даже Фриц Тиссен, не предлагал Гитлера. Распорядители клуба, которых насторожила оплошность Коен-Ройсса, согласились пригласить на 27 января Грегора Штрассера с условием, что это будет последнее выступление на политическую тему.