Второй шанс. Книга 3 - Юлия Ляпина

Мысленно выругавшись, я послушно подъехала к пострадавшему дереву и раскачав извлекла из плотной древесины короткий удобный нож, украшенный тонкой вязью узора. Сзади раздался смешок:

– Бери-бери, заслужила! Хороший синяк мне поставила!

Ого! Рассмотрев подарок полевичка, я не пожалела о своем ноже. Мой был сделан в одной из лучших кузниц Вадерии, но уступал в красоте и качестве этому. Похоже, недавно маленький проказник над гномом шутил. Это происшествие прибавило удовольствия путешествию – теперь я любовалась подарком, изредка бросая солнечные зайчики благородной сталью.

Проезжая мимо небольшой деревни, я неожиданно ощутила сильный запах куриного супа. Обильная слюна подсказала: пора сделать остановку и перекусить. Солнце поднялось уже высоко, и я внимательно осмотрелась, подыскивая место для обеда.

Впереди виднелись два десятка домов. Они прилепились к дороге и явно обслуживали проезжающих. Три больших дома стояли с распахнутыми воротами и пучками ковыля на столбах – так трактирщики зазывали к себе гостей.

Однако от ближайшего заведения так пахнуло жареным луком и кислым пивом, что у меня потемнело в глазах. Следующий трактир выглядел опрятнее и пах лучше, но совсем не куриным супчиком.

Третий гостеприимный дом благоухал яблочным самогоном и рвотой.

Да что ж такое! Желудок скрутило судорогой. Не видя белого света, я пришпорила коня, стремясь очутиться как можно дальше от дурных запахов.

Странно, раньше такие мелочи точно не помешали бы мне отобедать. Возможно, я чем-то отравилась? Доставать исцеляющий амулет на глазах у селян было неразумно, ни одно здешнее хозяйство столько не стоило, сколько этот заряженный исцеляющей магией диск. Так что я двинулась дальше, надеясь, что сумею сдержать спазмы.

Почти проехав деревушку, я совершенно растерялась: тело требовало еды, желудок бурчал, рот наполнялся слюной. Но стоило представить себе что-то, кроме куриного супа, как во рту собиралась горечь, а желудок подкатывал к горлу.

Тут ветерок снова донес до меня аромат бульона, и я завертела головой. Пахло из беленой хатки на отшибе. Обогнув по большой дуге навозную кучу, я направила коней вслед аромату супа.

На крыльце сидела сморщенная старуха с лицом, похожим на печеное яблоко. Она неспешно лущила горох и приглядывала за подросшими цыплятами.

– Добрый день, бабушка! – поздоровалась я, но старуха не обратила на меня внимания. – Добрый день! – сказала я погромче.

На крыльцо выглянула молодая девушка в холщовом платье и длинном переднике:

– Бабушка плохо слышит, – сказала она, с любопытством поглядывая на меня. – Что вы хотели?

Только под ее взглядом я вспомнила, что одета как мужчина:

– Добрый день. – Я постаралась говорить более низким голосом. – Возле вашего дома так вкусно пахнет супом, могу я попросить немного? Я заплачу.

Девушка удивленно подняла брови:

– За вашей спиной три трактира, за плату они приготовят все, что пожелаете.

Я невольно поморщилась:

– Мне бы не хотелось привлекать к себе внимание, – честно сказала я. – И мне хватит тарелки бульона, а сухари у меня есть.

Девушка еще раз с сомнением на меня покосилась и призналась:

– К нам никто не заходит, бабушку считают колдовкой. Если не боитесь, проходите.

Я спешилась и, накинув поводья на редкий плетень, вошла в дом. Пустые сени поражали чистотой и сильным запахом трав. Небольшая дверка вела, очевидно, в кладовку, а дверь побольше – в дом.

Здесь все тоже отвечало понятию «бедненько, но чисто». Обмазанные глиной беленые стены, пол из расколотых, почти необработанных плах. Подмазанная рыжей глиной необъятная печь, простые скамейки и самые дешевые горшки на узких полках.

Один такой горшок пыхтел на печи, распространяя вокруг приманивший меня аромат.

– Садитесь, пожалуйста… – Девушка замялась, не зная, как ко мне обратиться.

– Инира, – коротко представившись, я решительно скинула плащ, показывая лицо.

Колдуньи и ведьмы обычно недоверчивы, да еще и ложь чуют. Обманывать их не стоит, а вот попросить сохранить тайну можно – поймут.

– Меня зовут Злата, – представилась хозяйка, накрывая на стол.

Мне оставалось только кивнуть в ответ и снять перчатки. Потом, испросив разрешения, я умылась над простым глиняным рукомойником, стирая грим.

К этому моменту на столе уже дымила миска супа, рядом лежал ломоть хлеба и разрезанная на четвертинки луковица. Коротко поблагодарив Светлых, я жадно выпила бульон через край и довольно вздохнула:

– Спаси вас Светлые, Злата, это был самый вкусный суп, который мне приходилось есть!

Девушка пожала плечами:

– Хотите еще?

Я прислушалась к себе и согласилась:

– Спасибо, не откажусь.

Наевшись до сытой осоловелости, я подремала на широкой лавке у нагретой солнцем стены, слушая болтовню радушной хозяйки. Потом прикупила кое-каких настоек с каплей магии и пластырей с иссопом. А когда солнышко начало спускаться, и дорога опустела, вновь выехала на тракт.

Получив золотой за пару мисок супа, Злата стала разговорчивой и пересказала мне все новости, которые принесли проезжающие караваны.

В основном вести были неутешительными. Король и весь двор в трауре. Заговорщики казнены. Повсюду шныряют люди в неприметной одежде, расспрашивая встречных о белоголовой телохранительнице. Я молчаливо порадовалась своей предусмотрительности – волосы скрывал платок.

Отъехав от гостеприимного дома, я на несколько минут позволила себе расслабиться – вызвала в памяти образ Вайнора, мысленно перебрала пряди его темных волос, погладила обветренную кожу, прижала к щеке шершавую ладонь… Потом утерла слезы и сжала колени, посылая лошадь вперед:

– Прости, любимый. Прости…

Однако выбравшись на главный тракт, я призадумалась: в свете всего услышанного ехать в Паэт не имело смысла. Следовало отыскать убежище побыстрее. Браслет даже прикрытый пестрым платком жег руку – по нему меня легко могли опознать. На верную мысль меня навела вывеска гномьего банка у въезда в большое село.

Решено! Еду к Мартину! Он давно приглашал навестить его фамильный серебряный рудник. Гномы искусные кузнецы, так может он и браслет снять поможет?

Отправка свитка с письмом от Керленских окончательно убедила меня, что Ини жива. Это вдохнуло в мою жизнь новые силы. Я по-прежнему носил траур, гонял хлыщей и рычал на Совет лордов, но перемену ощутили все.

Дворец, несмотря на пасмурное убранство, начал оживать. Слуги забегали с ведрами и тряпками. Придворные дамы углубили вырезы, начистили перышки и обновили арсенал многозначительных взглядов. Кавалеры подкрутили усы и наточили шпаги, ожидая не то похода, не то бала.