Нечестивые клятвы - Мила Кейн

стало для нас мантрой. До смерти папа разбавлял свою речь ирландско-гэльским лексиконом, и deirfiúr было нашим шифром, обозначающим, что ей нужно выслушать меня, несмотря ни на что. Deirfiúr. Сестра.

Из глаз Люси выкатилась слеза, когда она посмотрела на детективов.

— Моя сестра права. Я иду спать, а она уходит. Сейчас не лучшее время для чаепития. Извините за суматоху. Я была растерянной, усталой, даже не понимала, что говорю… — она встала и пожала худыми плечами. — Я плохо соображала.

На её пижаме были изображены котята, и в эту секунду она выглядела такой юной и беспомощной, что мое сердце разбилось. Обе наши жизни, какими мы их знали, оборвались сорок восемь часов назад.

— Вы слышали ее. Пожалуйста, уходите и больше никого из нас не беспокойте, — отрывисто сказала я и выжидающе открыла входную дверь.

Детективы обменялись долгими взглядами. Похоже, у них тоже был свой язык. Раздражающе медленно они собрали свои вещи.

— Если ты так уверена, Люси. Но не забудь позвонить, если передумаешь, — сказала детектив Вэйн, пристально глядя на меня, пока проходила мимо. — Думаю, мы скоро увидимся с Вами, мисс Берк.

— А я нет.

Я закрыла за ними дверь и заперла ее, а затем посмотрела в глазок на детективов, стоящих в холле снаружи. Они задержались, разговаривая между собой так тихо, что я не могла расслышать их слов. Наконец они отошли, и я прислонилась к двери, мое сердце бешено колотилось.

— О чем ты думала? — я повернулась к Люси.

Вместо того, чтобы удариться в слезы, она сердито уставилась на меня в ответ.

— Я думала о том, чтобы сказать правду — тебе стоит как-нибудь попробовать!

— Ты сейчас серьезно? Ты хоть представляешь, что тогда произойдет?

Люси пожала плечами с высокомерием, присущим юности, которой у меня никогда не было. Сколько я себя помню, у меня не было привилегии вести себя по-детски или безответственно. Я присматривала за Люси с тринадцати лет, и внезапно на меня навалилась такая усталость.

— Полиция арестует этих убийц и защитит нас, — сказала Люси.

У меня вырвался сдавленный смешок.

— Верно. Потому что полиции всегда удается защитить свидетелей, а плохих парней всегда ловят, да? Не будь таким ребенком. Ты должна быть сильнее этого.

Во взгляде Люси лишь ярче полыхнул огонь.

— Такой же сильной, как ты? Я никогда не захочу быть такой, как ты.

Ее слова больно ужалили, а ее гнев разжег мой собственный.

— И что, черт возьми, это значит?

— Безрадостная, одинокая, трудоголик, в постоянных тревогах. Ты никогда не делаешь ничего веселого, ты никогда не смеешься, ты никогда не перестаешь быть долбаной занудой!

Я вздрогнула от этой словесной пощечины. Слезы боролись с яростью внутри меня.

— Что бы ты ни думала обо мне, полиция нас не защитит. Ни у тебя, ни у меня не хватит сил одолеть Ренато Де Санктиса, и он убьет тебя. Он предупредил меня, что сделает это, если мы обратимся к копам, и я готова поспорить, что он человек слова.

Люси тяжело сглотнула и покачала головой.

— Ты просто боишься его, как и все…

— Ты — причина, по которой все это происходит, — вкрадчиво перебила я. Это были ужасные слова, но ее жестокая вспышка откровенности разорвала что-то внутри меня. — Эта опасность, эта угроза… все это из-за тебя.

Я шагнула ближе к младшей сестре. Моя самая большая любовь и, одновременно с этим, самое тяжелое бремя. Забота о ней всегда была и привилегией, и долгом. Сегодня вечером обиды всей моей жизни выплеснулись наружу.

— Потому что ты не смогла остаться в стороне от неприятностей. Мы оказались в этой передряге из-за того, что ты впустила в нашу жизнь жалкого неудачника-наркодиллера. Поскольку ты понятия не имеешь, на что похож реальный мир — и, возможно, это моя вина. Если хочешь знать, почему я все время работаю, из-за чего постоянно переживаю — посмотри в зеркало. У меня есть ребенок, о котором я никогда не просила, и он даже не может быть благодарным. Я защищала тебя всю свою жизнь, даже когда сама была ребенком. Так что мне так и не довелось им стать. Может, пришло время покончить с этим? Обеспечивай себя сама, обратись в полицию, если так хочешь… Посмотрим, сколько ты продержишься. Но не звони мне, когда полиция примет заявление и отправит тебя подальше, без защиты, чтобы ты сама о себе позаботилась, пока они будут вести расследование. И уж точно не звони мне, когда Семья Де Санктис отвезет тебя на склад в доках и приставит пистолет к твоей голове.

Лицо Люси побледнело, когда я излила на неё всю свою ярость. Я крутанулась на пятках, хотя ее обиженное лицо впечаталось в мою память. Никогда не забуду это выражение.

Затем направилась обратно в свою комнату, мой праведный гнев быстро иссяк. Захлопнула дверь, опустилась на пол, свернувшись в клубок. И, впервые за все время, сколько себя помню, я заплакала.

Я рыдала взахлеб.

К тому времени, как я добралась до работы, моя голова раскалывалась. Мне было страшно оставлять Люси одну, вдруг она решит вернуться к копам, но я не знала, что еще делать. Нам нужны были деньги, и чаевые с этой работы спасали нас каждый месяц. Я не могла пропустить смену в последний момент. Оставалось только надеяться, что моя нехарактерная вспышка вразумила ее.

Итак, я убрала волосы назад, промыла опухшие глаза прохладной водой, нанесла немного макияжа и вышла из дома, чтобы стать взрослой. Пока что это был полный отстой.

Я уже увидела пять знакомых врачей из больницы, и они также заметили меня. К их чести, все были дружелюбны и приветствовали меня, но я все равно чувствовала себя незначительной.

— Шарлотта! — крикнул мне веселый голос через всю комнату, пока я кружила с графином воды.

Стиснув зубы, я направилась в ту сторону. Доктор Дэн и его чертова ухмылка. За столом собралась толпа из его приятелей по Принстону.

Он похлопал по сиденью рядом с собой.

— Уверена, что не хочешь присоединиться к нам? — парень одарил меня тем, что, по его мнению, было очаровательной улыбкой.

— Я работаю, как ты, наверное, уже догадался. — я подняла тяжелый графин с водой. — И ношу это с собой не просто как аксессуар.

Некоторые из его друзей захихикали, а улыбка Дэна стала натянутой.

— Да, я вижу. Ну, когда у тебя будет время, я возьму коктейльную карту, — сказал он мне, а затем повернулся к своим друзьям. — Она одна из