Проклятье гномов. Клинки и розы - Вадим Кузнецов

стихии. Он освятил все знаком Виселицы, несколько раз прочитал молитвы, взмахнул серебряным ритуальным мечом, после чего вонзил его в землю. Затем Франциск подошел к алтарю, взял в руки горсть землицы и дунул в нее, развеивая от себя. Маг Воды полил жидкости на ритуальный меч, а Игнис зажег на острие маленький негаснущий огонек. Все эти действия перемежались песнопениями и молитвами. Весь двор несколько раз поклонился, отдавая дань Великому Учителю и будущему королю. Эпилогом действия Арбор вытащил из земли виселицу и вытянул ее перед собой. Франциск поднял ритуальный меч и одним ударом раскроил древесину, снося верхнюю перекладину. Железная цепь брякнула о каменный пол. Это могло показаться святотатством, но такую церемонию выбрал сам Металлиум. Королеве Анне все это показалось еще большим унижением стихии Дерева, и ее сына, в частности, поэтому женщина отвернулась. Франциск же возликовал, ибо не надеялся разрубить столбик одним ударом.

В зал внесли два больших шара, наполненных прозрачной водой из Священного родника. По преданию, истинная королевская кровь окрашивает эту воду в золотистый цвет. Перед каждой коронацией проходил ритуал, называемый Обрядом крови. Верховный маг Металлиум достал из полы мантии пробирку с кровью самого первого короля Империи и капнул из нее в первый шар. Золото заблестело и заискрилось в воде крохотными пляшущими чешуйками. Франциск, нисколько не смущаясь, вытянул левую руку и сделал надрез на ладони острым ножом. Его кровь полилась во второй шар и также осветилась золотом. Ритуал подтвердил права герцога на престол.

Металлиум начал церемонию коронации.

— Во имя Старца и благодетеля всего сущего на Земле, в Воде, под Огнем, среди Деревьев и Стали! Имя его неизвестно, но подвиг бессмертен и навсегда останется в наших умах и сердцах! Я короную нового короля, Франциска Первого, первого своего имени, да не покинет его сила и мудрость. Путь его осеняют слава и величие! Хорошего царствования! Славься, король!

— Славься, король! — подхватили придворные. И в этот момент на голову Франциска легла сверкающая холодной сталью корона с кроваво-красными рубинами. Новоиспеченный монарх медленно обошел алтарь и сел на специально приготовленный трон.

Все замерло. Свечи начали гаснуть и чадить, Вода подернулась рябью. Земля посыпалась с алтаря, вторая половина Святой Виселицы со стуком пала на пол, и лишь серебряный меч в руках будущего властелина освещал притихший собор. Одна из икон накренилась и чуть не упала, послышался отчаянный крик воронья, всем показалось, что это нехорошие знамения. Металлиум быстро понял, что нужно отвлечь людей и раскатисто закричал, отправляя многоголосое эхо под высокий купол храма:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! — воскликнули подданные.

— Да здравствует король! — отдаленно послышалось с улицы.

6. Робер. Проба сил

И вот маркиз, ища себя в борьбе,

Не видя истины средь звезд,

Он на ристалище зовет к себе

Героя первого из здешних мест.

Удар молниеносный поразил

Висящий четырехугольный щит.

Две розы, два клинка изобразил

На нем пращур… род древний знаменит.

Робер в последнее время пребывал в непомерной тоске и унынии. Он не понимал, кто мог отравить старого короля. Конечно, злодей хотел устранить не его, а наследного принца, и теперь, когда младший Карл отправлен в тюрьму, цель достигнута. Правда, заточение — это не смерть. Если за преступлением стоит Франциск, то ему будет выгоднее вырезать под корень весь род Карла, включая Анну, Клеменцию и маленького Филиппа. Пойдет ли на такое новый король? Свадьба Шарлотты, его дочери, приближалась. Это еще больше точило сердце Робера, ибо он испытывал к принцессе нежные чувства. Еще будучи ребенком, Робер влюбился в эту смешливую веснушчатую девочку с косичками. Остальные братья и сестры постоянно посмеивались над ними. Робер наивно думал, что с возрастом детская любовь пройдет, и ее затмят другие женщины. Но этого не случилось. Многочисленные любовные связи и интрижки казались ничтожными, лишь едва поддерживающими неугасимое Пламя молодого маркиза. Робер продолжал любить всем сердцем только одну. Маркиз помнил, как несколько лет назад маленькая девочка поцеловала его в щеку и убежала в коридоры королевского дворца, сверкая пятками. Робер тогда бросился вслед. Они, еще совсем дети, укрылись в саду и целовались в губы, совсем как взрослые. Гладили друг друга по рукам и признавались в любви. Шарлотта выращивала на своем платье магические розы, а Робер жонглировал огненными шариками… Ах, розы Шарлотты, как она любила розы. Ее и саму называли Розой из-за этого… Прошло время. В предрассветных судорожных снах Робер видел милую Шарлотту, а теперь, когда ее свадьба казалась неизбежной, уныние все более овладевало разумом. И Роберу было все равно, что говорили о Шарлотте злые языки, он старался пресекать подобные разговоры в своей семье. Поэтому и произошла та стычка на королевском пиру, отношения с Людвигом и Эдуардом обострились. Враждебное кольцо вокруг Робера сжималось, а тот, кто мог бы помочь и поддержать — молодой Карл, находился в тюрьме. Конечно, еще оставались родители — герцог Антоний и Мария. Антоний, как заботливый отец, всегда выступал третейским судьей между братьями. Однако, если родных сыновей он любил и поддерживал, то к Эдуарду относился с осторожностью, что, впрочем, понятно. Этот последний представитель династии, возможно, лишь прикидывался простачком, но совсем был не прочь стать наследным принцем при живом отце-короле. Но, пока правил не Генрих, и даже не Антоний, а Франциск. Очередь в престолонаследии могла и не наступить.

Антония сейчас занимали совсем другие задачи, ибо герцог получил от внезапно возвысившегося брата новые богатые земли. Вообще, вся Империя состояла из неравномерных, как по площади, так и по качеству, лоскутов. Герцогства, баронства, графства. Самыми большими были великие герцогства Вискария, Россенваль и Маконьяк. И, чаще по старшинству, они распределялись между членами большой венценосной семьи. Франциск теперь уже не герцог Вискарийский, а король, поэтому свою вотчину он передал Антонию. Тот, конечно, сразу переместил свой двор из Россенваля в Вискарию, она считалась более привлекательной провинцией. Вискария славилась земледелием и винокурнями, на востоке имелось несколько шахт для добычи железной руды, да и ингредиенты для пороховой смеси нашли именно там. Россенваль-же, богатый лесами, но не пашнями, безусловно проигрывал. Да, и по территории, как и по населению, способному платить подати, он уступал. Антоний без колебаний согласился. Третьего брата, Генриха, вполне устраивал знойный Маконьяк — самая большая провинция, но она лежала на юге Империи, и некоторые области представляли собой бесплодные песчаные пустыни. Великая лень толстого герцога тут тоже имела