Холодные сердца - Алексей Наст

Артем презрительно смерил взглядом «самцов».

— Одеть их — и в машину!

Второго негодяя, волосатого толстяка, звали Керим. Оба торговали на рынке урюками и курагой, были «друзьями» долгое время, потому любимую девушку Миши Елену Бардакову не посвятили в свой секрет — Керим заявил Мише: «Ты — мой! Но я не против — живи со мной и живи с русской. И я с ней буду жить! Мы вместе жить будем, втроем!» Вот какая участь ждала Ленку!.. Миша уверял Артема, что любит его дочь, что женится на ней, только не надо его убивать.

Кортеж выехал за город, миновав пост ГИБДД, остановились в поле. «Самцов», бледных и перепуганных, вывели на дорогу. Артем сидел в джипе, смотрел на них в окно. Дождь бил в стекло, вода струйками стекала вниз. В душе было пусто и тоскливо. Охранники ждали его решения: взмахнет рукой — идиотов убьют или искалечат. А за что? В чем их вина?

В том, что дочь оказалась дурой и повелась на льстивые уговоры приезжего красавчика-гомосексуалиста?

Артем нажал на клавишу — стекло окна опустилось. Он посмотрел на торговцев:

— Убирайтесь вон из города. Нет вам тут места.

В город он вернулся мрачнее тучи. Охранники преданно молчали, но Артем знал — на все лады будут трепать его имя и смеяться. Те еще твари!

Дома с дочерью была истерика.

— Что ты знаешь обо мне?! Что ты лезешь?! — орала она, вся в слезах, растрепанная, полуодетая.

Артем влепил ей пощечину.

Дочь заскулила, села на пол.

— Дрянь. Сучка гулящая! Огурцов на днях вернется в город — выйдешь за него замуж.

— Что-о? — Ленка, побледнев, поднялась.

— Что слышала. Будешь ему верной женой. А друзей твоих я на их историческую родину отправил.

— Я люблю Мишу!

— И приятеля его любишь, с которым он трахается в жопу? Они хотели вместе жить с тобой, втроем! Два мужа! Ты этого хотела? Хотела! Ты просто шваль, которой кайф трахаться с толпой мужиков!

— Папа!

Артем в ответ снова врезал Ленке по щеке, опрокинув ее на диван. Она залилась слезами.

— Пойдешь замуж за Огурцова! Он умный и богатый. Будешь спорить… — Артем нервно указал на ширинку своих брюк, пояснил яростно, переходя на шепот: — Этим хреном я тебя породил, а этими руками удавлю, как тварь последнюю!

— Я беременна.

— Что-о? — Артем от изумления даже отступил на шаг.

— Я беременна от Миши. У меня будет ребенок.

— Тва-а-арь!

Артем рывком за волосы поставил дочь на ноги и увлек к двери.

— Куда ты тянешь меня? — завизжала она, вцепившись в его руку, холодея от ужаса.

— В больницу. Сделаешь аборт, отлежишься пару часов — и замуж за Огурцова!..

Когда Игорь вернулся из своего вынужденного «отпуска», настороженный, с белыми цветами, Артем, хохоча, по-отечески обняв его за плечи, повел в кафе при заводоуправлении. Ленка уже ждала за столиком, серьезная, бледная и похудевшая — все эти дни после разоблачения и вынужденного аборта она ничего не ела, ревела, выла в голос, пока не охрипла.

Совершенно смущенный, Игорь вручил ей цветы.

— Спасибо, — кивнула Ленка.

— Ладно, посекретничайте здесь, я нам кофе закажу. Я передал Елене твое предложение руки и сердца, Игорь, она согласна, но лучше, если ты еще раз скажешь ей лично.

Артем усадил Игоря рядом с дочерью и пошел танцующей походкой. У стойки раздачи велел подать ему полстакана коньяку. Выпил медленно, обернулся. Голубки молча сидели, опустив головы. Ничего, обойдется, привыкнут. Конечно, резко он их свел, но выбора не оставалось — все ради завода!..

На стойке бара мелодичной трелью зазвонил телефон. Артему протянули трубку:

— Артем Петрович, вас, из конторы…

— Что там у них? Ни секунды покоя! — Артем взял трубку. — Да-а. Оксана, в чем дело? Боголов звонит? Черт старый! Опять что-то затеял! Да, я буду с ним говорить, переведи звонок сюда…

Артем одобрительно улыбнулся серьезным, испуганным детям за столиком (все-таки красивая пара получится! Элитная пара!), услышал в трубке голос Боголова:

— Артем Петрович? Артем?

— Да, да, Самуил Дармалович! Здравствуй!

— Здравствуй, дорогой! Как настроение? — Голос Боголова играл переливами восторга и радости одновременно. Что ж, значит, у него все было хорошо, в его супербогатой жизни.

— Отличное настроение! Все просто прекрасно! — признался Артем, держа в поле зрения своих голубков.

— Раз так, значит, дела идут своим чередом и все замечательно?

— Точно так!

— Тогда есть предложение отдохнуть… Как, Артем? Поедем в Америку, оттянемся? В США? Трахнем пару-тройку голливудских звезд! Гма-хма-хы!

Артем поразился такому приглашению, но сразу отказался — не время ему сейчас по Америкам ездить, дела семейные не могут его отпустить:

— Прости, Самуил Дармалович, никак не смогу! По семейным обстоятельствам не смогу!

Боголов с сожалением посетовал:

— Ну что за друзья-приятели у меня?! Позовешь раз в год отдохнуть общей компанией, и то массу отговорок найдут… А я надеялся, вместе отдохнем. Мне не так скучно будет. Помнишь, как пили в Питере на форуме?

— Было дело. Помню.

— Значит, никак?

— Никак!

— Ну, бывай! Не теряйся!

— Будем на связи. — Артем подумал, что можно было Боголова на свадьбу дочери пригласить, может, какой богатый подарок бы преподнес, но передумал — на свадьбу сына не позвал, а тут особых торжеств не планировалось — вон они какие, будущие новобрачные, сидят мрачнее тучи оба, друг на друга не смотрят!.. А Америка, она от него никуда не денется! Артем молча опустил трубку на аппарат и кивнул барменше на пустой стакан: — Еще коньяку плесни! Праздник у меня сегодня!

* * *

Артем сидел в своем кресле, смотрел на черный зеркальный стол, с которого убрал абсолютно все — перед ним были только один листок для пометок и золоченая ручка с орленым пером. Да, тогда выбора не оставалось, надо было удержать Огурцова и спасти дочь. Сейчас Игорь покорен и покладист, дочь готовится родить внучку — от Огурцова, конечно, а вот Антон… Антон… С чего бы это он? Тоже окабанел? Или про его связь с Алисой узнал? А может, Антона кто-то подставлял? В любом случае требовалось опередить неизвестного противника, пресечь атаку на завод. Когда-то Артем стал владельцем завода благодаря рейдерскому захвату, неужели судьба бумерангом собралась ударить, увести завод в чужие алчные руки? Артем не будет таким слюнтяем, как прежние владельцы, он не выпустит своего. Завод — его детище, он семьей пожертвовал ради завода. Кроме завода, для него уже ничего не существовало. Он ради завода зубами любого загрызет… даже Антона.