Холодные сердца - Алексей Наст

— Не приедешь? Я тут двух телок приманил. Ядреные.

— Только поэтому звонишь? Я на работе.

— Знаю я твою работу — отцовскую секретаршу на столе пороть да журналы автомобильные листать.

Антон усмехнулся.

— Позвоню вечером.

— Ты сейчас чем занят? — не сдавался Валерка. — По Интернету в шахматы играешь или в покер?

— Отстань.

— Многое теряешь.

— Говорю — вечером позвоню.

— Тогда мы начнем без тебя.

— Начинай. Обязательно было объявлять об этом?

— Я имею в виду, раз ты занят, я их пока обеих обработаю…

— О господи! Работай! Какой заботливый.

Ты что, целок привел, что так волнуешься?

— Гхе-кге. Нет, не целок. Рванок, да еще каких! Они из Болоток. Там у них свиноферма, их свинари знаешь каким фокусам научили!

— Ты откуда знаешь? Поверил их рассказам?

— Я их уже того, отбабанил по разу для проверки…

— Валерка, шут, пошел вон!

Антон нажал на экране смартфона знак разъединения звонка и убрал его во внутренний карман. Балбес. Веселый, беззаботный. Вообще, молодец, что позвонил, убрал своей болтовней муть из души. Может, правда стоило поехать на отцовскую дачу, снять стресс? К жене Антон не прикасался с той поры, как узнал о ее связи с отцом. За все время Алиса ни разу не поинтересовалась, почему влюбленный доселе супруг вдруг так охладел. Может, ей тоже доложили о его периодических случках с секретаршей Оксаной? Может быть. Кто-то ведь постарался, открыл Антону глаза. Где большие деньги, там интриги. Да, он обязательно поедет на дачу и отпорет двух сельских тружениц, выслеженных Валеркой в электричке — Валерка неоднократно добывал женщин в этом виде транспорта. Только вот послушает наставление дорогого родителя да переговорит с Игорем — когда ждать эмиссаров от покупателей. Придется торговаться, и Антон поторгуется. Надо сорвать куш сразу!

А ведь в первые дни после раскрытия ужасной правды Антон не знал, как будет мстить — он тупо твердил: «Убью его!» — и сидел за столом, ломая карандаши. На его счастье, отец улетел в командировку, Антон не видел его больше месяца — успел остыть. В его мозгу мысли выстроились в правильный алгоритм: ничем не выдавать своей осведомленности, не торопиться, не действовать сгоряча, придумать самый жестокий способ отмщения, найти союзника и выждать удобного случая. Он отказался от мысли убить отца — это глупо. Отец умрет, ничего не поняв, а если ему рассказать перед казнью его вину, не успеет раскаяться. Антон же остаток жизни будет бояться — выплывет наружу его преступление или нет? Отец должен жить, жить и мучиться, получив сильнейший удар в спину. У такого человека, как отец, обязательно должны были быть грехи. Антон стал комбинировать: как добыть компромат?

Горе и тоска наполняли его душу в то время. Он скрылся от назойливой Алисы на кладбище. Глядя на мраморный портрет матери, впервые задумался: как погибла мать? Купалась и утонула. Никто ничего не проверял. Расспросили свидетелей — Нору Рогову и ее обслугу, на том и успокоились. А ведь пляжи Рогов обустраивал основательно — не только насыпал мелкозернистого песка по берегу, но и дно речное вычистил, сровнял ямы, убрал глыбы и коряги — по всему городу реклама кричала о самых удобных и безопасных местах отдыха на воде. Отец ничего не говорил на похоронах — как мать умудрилась споткнуться на ровном месте, и он не пытался обвинить Рогова, не требовал, чтобы проверили дно. Отец не такой человек, который сразу поверит в простое — споткнулась, захлебнулась. Но поверил. Мать не умела плавать — на глубину не заходила, значит, утонула на мелководье, там, где уровень воды не выше груди. Отсюда следовал простой вывод — она купалась пьяная. Отец не хотел это афишировать, потому не проводилось никакого расследования, все шито-крыто — быстро похоронили и успокоились. Но чем больше размышлял Антон, тем больше его терзали сомнения. Что-то было не так в смерти матери. Это тогда, сразу, он ходил как в тумане, не имея возможности соображать и анализировать, слишком велико было потрясение. Теперь же мозг раскладывал известные ему факты по полочкам.

Антон захотел поговорить с женой Рогова — пусть лично расскажет ему, как утонула мать.

Он позвонил Роговым и попросил Нору принять его. Она удивилась, зачем это отпрыску спесивого владельца фарфорового завода понадобилось с ней говорить, но вопросов задавать не стала, велела на другой день подъехать на загородную виллу Роговых…

Антон поехал к Роговым без шофера: не хотел, чтобы об этой поездке знал кто-либо из персонала — могли донести отцу.

Вилла Роговых была на окраине богатого поселка в березовом перелеске. Чугунная ограда, высокие ажурные ворота. Когда машина Антона подъехала к воротам, они сами отворились, пуская внутрь. Машина медленно поехала по дороге из квадратных плит ракушечника. Трехэтажный особняк, украшенный колоннами, башенками, конусными крышами и чугунными львами у широкого крыльца, вызвал улыбку на лице Антона — Рогов все это нагородил, чтобы поражать посетителей сразу в самое сердце — вошел в ограду, увидел дом и понял, насколько Рогов богат!

Он оставил машину у крыльца, поднялся по ступеням, толкнул стеклянную дверь, вошел в огромный, наполненный мебелью и тропической зеленью холл. Никого не было.

«Таинственный замок», — ухмыльнулся Антон.

— А-у! Хозяева!

— Здравствуйте, господин Бардаков! — раздался сверху звонкий женский голос. По лестнице со второго этажа сходила эффектная женщина в простом платье, коротко стриженная, с ослепительно-белыми волосами.

— Просто Антон. Здравствуйте. Вы Нора?

— Я Нора. А вы красивы, лучше, чем на фотографиях в Интернете.

— Хм. Я фотогеничен. — Антон повертел головой. — Странно, что не видать ваших охранников.

— А зачем они? Я ждала вас и специально отослала всю прислугу. Я здесь одна.

— Не боитесь?

— Кого? Хми-х. Не стойте у порога, проходите к дивану, садитесь. Вино, коньяк, водка, виски? Или кофе?

Антон, улыбаясь, покорно подошел к белому длинному дивану, забросанному яркими подушками, уселся поудобнее — Рогова дама без комплексов. Ее короткое платье было выше колен, и, когда она нагнулась над низким столиком с напитками, что-то наливая в стакан со льдом, стали видны ее тугие ягодицы — она была без белья!

— Что вам налить?

— Коньяк.

Она повернулась с милой улыбкой, протянула Антону низкий широкий стакан, на треть заполненный коричневой влагой, уселась напротив на такой же диван с подушками.

— Вы удивились, что я одна, — я не боюсь, потому что поселок по внешнему периметру надежно охраняется. Вас без моего разрешения сюда бы не пустили.

— Это я понял. Но вы так слепо доверяете охране поселка? Наши люди (имею в виду русский смышленый народ) очень талантливы, им пролезть сюда — раз плюнуть.