Гуров не церемонится - Алексей Макеев

– Да знаем мы уже, что ты концы этой истории в Колькином прошлом ищешь, – сказал Виктор – обращение на «вы» среди этих людей было не принято начисто.

Гуров выразительно посмотрел на него, давая понять, что к нему следует обращаться именно на «вы», но должного впечатления это не произвело – эти мужики заимели носорожью шкуру, которую было ничем не прошибить.

– Только Колька не из болтливых, а среди нас не принято человеку в душу лезть. Захочет – значит, расскажет, а не захочет – так никто допытываться не станет, – добавил Александр, и все остальные, соглашаясь, закивали.

– Жаль, что вы мне ничем помочь не можете, – вздохнул Гуров и обратился к Погодину: – Леонид Максимович, вы, пожалуйста, отдайте сотовый Ларисы Петровны Станиславу Васильевичу, чтобы наши специалисты могли посмотреть и разобраться, кому она звонила и кто ей звонил.

– Он уже у меня, – ответил Крячко.

– Тогда я, с вашего позволения, откланяюсь, – сказал, поднимаясь, Лев Иванович. – Станислав Васильевич, вы едете?

– Нет, я задержусь, – отказался Стаc, чем очень сильно расстроил Гурова, понявшего, что тот обиделся на него не на шутку.

– Мы его сами отвезем, – заверил сыщика Александр и спросил: – Деньги на расходы нужны?

– Обойдусь, – покривил губы Гуров – еще не хватало, чтобы они ему платили!

– Если что надо будет сделать, так вы только скажите, – добавил Погодин, продолжавший обращаться к Льву Ивановичу на «вы».

– Обязательно, – ответил тот своим любимым выражением и ушел.

По дороге в город он решил не заниматься самобичеванием – в конце концов, не в первый раз они со Стасом поцапались, хотя так всерьез еще ни разу не было, но ведь все равно помирятся со временем, – а стал думать, что можно сделать в данной ситуации. Вообще-то план действий он себе уже наметил, и оставалось только претворить его в жизнь. Посмотрев на часы, он понял, что ехать к Петру на работу уже поздно, и решил просто позвонить. Когда он приехал домой, то был встречен вопрошающим взглядом жены, принявшей очень близко к сердцу похищение детей.

– Все в порядке, Маша, – успокоил он ее. – Как оказалось, не все так страшно. Ситуацию вполне можно урегулировать – выражения разрулить, как теперь было принято говорить, он не признавал и никогда не употреблял.

– Дай-то бог! – вздохнула она.

– Ты мне сумку собери, а то я завтра уеду, – попросил он.

– Надолго? – спросила она, потому что вопрос «куда?» уже давно не задавала.

– Не знаю, как получится, – пожал плечами Лев Иванович.

Пока Мария готовила ужин, Гуров позвонил Орлову.

– Петр! На меня уже жалуются или еще нет? – спросил он.

– А есть за что? – поинтересовался тот.

– Да нет, я старался вести себя прилично и на провокации не поддавался, – попытался пошутить Гуров. – Я завтра уеду – в рамках этого дела, естественно, – так что ты придумай что-нибудь, чтобы меня прикрыть, а то, как я понял, официально мы ничего не расследуем. Или я не прав?

– Прав, Лева! Мне самому эта история – серпом по одному месту, но куда деваться-то? – вздохнул Петр. – Но они обещали перечислить в наш фонд столько, что у меня от количества нулей ум за разум зашел.

– Да, денег они не жалеют, – хмыкнул Гуров. – Хотя Стаc и сказал, что они их честно заработали, но, судя по тому, как они ими бросаются, мне в это не очень верится. Слушай, Петр, если мне потребуется что-нибудь выяснить, я буду звонить тебе, а ты уж озадачивай остальных.

– Поцапался со Стасом, – понял Орлов. – Ничего, не в первый раз. Помиритесь.

– Обязательно, – буркнул Гуров.

На следующий день Лев Иванович, можно сказать, налегке – больших чемоданов он с собой никогда не возил – сначала заехал на работу, где невыспавшийся и поэтому злой Крячко передал ему все, что успел узнать из ночных разговоров с бывшими любовниками Ларисы. Оттуда Гуров отправился в больницу, где находился Савельев, и очень подробно поговорил с его лечащим врачом, затем в один офис, где тоже выяснял все, что ему было необходимо, а потом на вокзал – в тот момент он даже не представлял себе, сколько ему придется поездить.

Его не было несколько дней, и за это время сам он ни Орлову, ни остальным не звонил – необходимости не было, потому что все уже выяснил в Москве, а на звонки Петра отвечал только, что у него все в порядке. Гуров связался с Орловым только вечером в пятницу, крепко озадачив того просьбой прислать в аэропорт ко времени прибытия первого астраханского рейса пассажирскую «Газель».

– А вот по-простому объяснить, что к чему, ты не можешь? – возмутился тот, на самом деле радуясь тому, что дело сделано и Лева во всем разобрался, впрочем, иначе у Гурова никогда и не бывало.

– Тогда неинтересно будет, – ответил Лев Иванович.

А вот своим вторым звонком он озадачил уже Погодина, попросив того приготовиться в доме Савельева для встречи восьми человек, очень дорогих гостей.

– Ты по-человечески объяснить можешь? – возмутился тот, практически процитировав Орлова и от удивления переходя на «ты». – Кто приедет? Зачем? И вообще, что происходит? Это имеет отношение к делу?

– Самое непосредственное, – заверил Гуров и больше ничего говорить не стал, как тот ни настаивал.

Лев Иванович не знал, что Погодин тут же перезвонил Крячко и попросил его объяснить, что Гуров мог задумать.

– Леня, это может значить только одно: Лева во всем разобрался, – пояснил Стаc. – А то, что он выпендриться решил, так это его обычная манера, не обращай внимания. Я же говорил: терпеть надо, и все.

– За пять дней раскрыт дело? – недоверчиво спросил Погодин.

– Ну и что? Он еще и не такое может, – заверил Крячко.

– Знаешь, мы не очень верили, что он лучший из лучших, а оказалось, что это действительно так, но все равно не наш он человек, – вынес свой вердикт Леонид Максимович и, подобрав нужное определение, сказал: – Чужой он.

– А тебе с ним детей крестить? – поинтересовался Стаc.

– Вот уж с кем не стал бы, так это с ним, – буркнул Погодин. – Ты сам завтра подъезжай к нам с утра, будем смотреть, откуда у этой истории ноги растут.

На следующий день, когда «Газель» подъехала к воротам особняка Савельева, они распахнулись перед ней без всякой задержки, а уж встречать ее высыпали все без исключения, причем мужики, памятуя слова Гурова, что он привезет дорогих гостей, были даже в костюмах, белоснежных рубашках и при подобранных на удивление в тон галстуках. Причем один такой галстук стоил больше, чем все, что было надето на Льве Ивановиче и лежало в его сумке.

– Левушка! А ты ничего не напутал? Мы туда приехали? – глянув в окно, растерянно спросила у Гурова сидевшая рядом с ним в машине пожилая женщина.

– Именно туда, куда надо, – заверил Гуров и, выйдя первым, подал ей руку.