Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

— и страха не было, на медведя выходил в Карпатах — тоже не боялся, а сейчас… Или надо было ему вести себя, как Игоревич? Тому Халдей частенько услужливо доставлял из порта девок — и славянок, и гречанок, и армянок. Податливые блудницы готовы были исполнить за горстку фоллов любую княжескую прихоть.

У Володаря почему-то продажные эти женщины вызывали неприязнь. Одна из них, стройная черноволосая армянка, всё жаждала вкусить с ним утех, как-то раз даже подловила в переходе, с серебристым смешком беззастенчиво притиснула большой грудью своей к стене, шепнула:

— Отведай со мной сладкого плода, архонт! Не пожалеешь!

Одолел Володарь искус плоти, отодвинул её в сторону, коротко отмолвил:

— Недосуг!

…Служанка, старенькая гречанка в полинялом халате, провела князя через галерею с колоннами в узкую камору. Таисия, в том же платье шёлковом, в накидке-мафории на голове, встретила его стоя.

Отпустив служанку, красавица вопросительно воззрилась на него своими глазами цвета маслин.

— Ты пожелал видеть меня? — спросила она по-русски.

Русскую мову в Тмутаракани знали почти все, благо уже более ста лет город сей с прилегающими окрестностями принадлежал Руси. Гречанка же говорила чисто, без акцента, голос у неё был сильный и звонкий.

— Давно хотел, — признался Володарь. — Много слышал о тебе.

— Садись. Будешь сегодня моим гостем.

Таисия хлопнула в ладоши. Перед Володарем возник поднос с фруктами, затем появились вино и восточные сладости.

Женщина сняла мафорий, откинула назад каскад густых каштановых волос, грустно улыбнулась, спросила вдруг:

— Мне говорили, ты — сын архонта Ростислава. Правда ли?

— Правда.

— Я знала… хорошо знала твоего отца. Прости, но ты совсем не похож на него. Вот я и засомневалась.

— Многие говорят так. Те, кто был знаком с моим покойным родителем.

— Он был светловолос и синеглаз, ты темнее. И черты лица…

— Я выдался в мать. Как и мой старший брат, Рюрик. Младший, Василько, — тот, говорят, более схож с нашим отцом.

Женщина умолкла. Уловив во взгляде её беспокойство и озабоченность, Володарь промолвил:

— Не хочу вспоминать, что там у тебя было с отцом. Зла тебе никакого чинить не стану. Просто… пришёл на тебя взглянуть… В самом ли деле ты такая красивая, как о тебе сказывают.

— И что? — Таисия тихо засмеялась. — В самом деле, красива?

— Да. — Володарь чувствовал, что, как будто туманом, обволакивает его разум красота этой жёнки. Было мгновение, когда готов он был упасть к её стопам, готов был сорвать с неё одежды, окунуться в сладостные объятия.

Удержался, одёрнул себя. Что сказать сейчас, не знал. Бурно клокотала внутри его плоть.

— Налью тебе вина, князь. Позволь, я поухаживаю за тобой, — сказала женщина. — Твой отец был тебя постарше, когда знал меня. Его отравили. Когда он умер, я рвала на себе волосы от отчаяния и горя. Но всё это схлынуло… Время излечивает раны… Я была молода — всего восемнадцать лет. В таком возрасте горести проходят быстро.

«Восемнадцать. Выходит, ныне — тридцать один али тридцать два, — прикинул в уме Володарь. — Молода ещё. Хотя много старше меня».

Таисия взяла в руку красное яблоко, стала грызть его. Обнажился красивый ровный ряд белых зубов. Выразительно смотрела опытная, хорошо разбирающаяся в мужчинах красавица на оробевшего молодца.

Всё пыталась увидеть в нём хоть какое-то сходство с отцом, но найти не могла. Ростислав — тот бы уже давно увлёк её на ложе, он был порой несколько груб, порой, наоборот, нежен, и напирал, настаивал, врывался в её жизнь, как морская волна в бурю, как свирепый ветер, как стрела, жалящая в сердце. Володарь — Таисия поняла — был совсем не такой. Невзирая на невеликие лета, жизнь научила его осмотрительности и осторожности.

Князь выпил немного сладкого красного вина. Таисия пила больше, вкушала вино с заметным наслаждением, норовила подлить и ему в чару, но Володарь с мягкой улыбкой отстранял её изящную белоснежную длань.

— Не пьёшь совсем. Думаешь, я подмешаю в вино яд? Не бойся. Этого не будет.

— Я и не боюсь. Просто… предпочитаю воду. Вода не туманит мысли.

Женщина тихонько прыснула со смеху.

— Какой ты забавный, князь. Словно и не муж, а ребёнок ещё. Скажи, у тебя были женщины? Ты был влюблён?

Вино явно развязало гречанке язык.

— Не забывайся. Близость твоя с моим несчастным родителем — ещё не повод для столь дерзких вопросов! — неожиданно резко осадил её Володарь.

— Выходит, у тебя не было женщин. Или было их слишком мало. Ты не знаешь их и опасаешься. Так? — Слова князя нисколько не смутили красавицу. Она игриво пощекотала пальчиком с длинным ноготком его подбородок. — У тебя и борода не выросла. Или ты, как угр или фрязин, бреешься?

«Издевается она надо мной, что ли? Жрица любви — чтоб её!» — Володарь зло скрипнул зубами.

— Ну, не обижайся. Прости меня, — протянула Таисия. — Просто, скажу тебе… Я давно не подпускала к себе мужчин. Мне грустно и одиноко.

Молодость брала своё. Не выдержав в конце концов искушения, впился Володарь устами в жаркие губы красавицы-гречанки. Она ухватила его за руку и увлекла за собой в соседний покой, посреди которого размещалось просторное ложе.

— Раздевайся и ложись, — шепнула Таисия.

Почти до рассвета предавались они сладкому греху.

После, уже в предутренней мгле, они долго лежали молча, оба уставшие от ласк. Гречанка ровно дышала, доверчиво уткнувшись лицом Володарю в плечо.

«Вот мечтал её увидеть, что греха таить. Ещё в Перемышле мечтал, чтоб случилась ночь эта, — думал Володарь, глядя на чадящий на ставнике глиняный светильник. — Господи! Сколь она красна! И неутомима на ласки! Вот если бы я не был князем, я бы женился… Она быстро состарится, превратится в седую беззубую старуху-ведьму… Что за мысли?! Теперь я понимаю отца… Вслед за