Украсть богача - Рахул Райна

не устану их благодарить – каждым словом, каждым делом. Наша страна держится на силе наших родителей. – Он приторно улыбнулся. – Я ведь сейчас обращаюсь к индийской молодежи, Ашвини? – спросил он.

– Вы обращаетесь ко всем, – ответила она.

Он кивнул. Снова улыбнулся, но взгляд его не дрогнул.

– Занимайтесь прилежно. И даже еще прилежнее. Слушайте старших. Никогда не жалуйтесь. Им виднее. Обнимайте их почаще. Они старше и мудрее. Будьте честны, как ваш отец, и непреклонны, как ваша мать. Вот и все, что я хочу сказать.

Масса детей сегодня вечером получит взбучку.

– Руди, спасибо, – сказала женщина. – Кто бы мог подумать, что такой молодой человек найдет настолько мудрые слова для нашей заблудшей и вечно недовольной молодежи?

– Ах, Ашвини, – ответил Руди. – Разве бывает иначе?

Разве бывает иначе?

И они продолжали разглагольствовать бог знает о чем. Я уже не слушал.

Интервью продолжалось, мистер Саксена пробрался ко мне, уворачиваясь от просителей и влажных рукопожатий. Жена заметила, как он неуклюже шагает по комнате, потом увидела меня, и хотя глаза ее по-прежнему лучились любовью к интервьюерам, тонкие губы кривились от ярости. Она поспешила отделаться от журналистов и бросилась к нам.

Супруги тайком переглянулись, и взгляд их не сулил ничего хорошего. Несмотря на всю взаимную ненависть, сейчас оба хотели одного: разделаться со мной. Я укрепил их брак, как не снилось ни одному психотерапевту из Грейтер-Кайлаш[107] с его баснословными гонорарами. Еще одно орудие в моем кровавом арсенале.

Я не стал дожидаться, пока они начнут свое блаженное джугалбанди[108] с разнообразными угрозами, которые только сумеют выдумать.

– Я хочу долю в том, что заработает ваш сын. Или я вам устрою. Ясно? – Коротко и резко. Я смотрел на Ютьюбе ролики, как правильно вести переговоры: советы американцев – волосы уложены гелем, крутые костюмы, итальянские фамилии. (Ну и годами наблюдал, как работает отец. Но об этом не хочется думать. Нельзя отзываться о родителях хорошо. Это первая заповедь каждого индийца. За исключением тех случаев, когда выступаете по телевизору.)

Мистер Саксена сглотнул.

– Боже, – сказал он.

И пустился в объяснения, однако словам его не хватало пыла. Он сказал, что у него есть влиятельные знакомые. Полицейские, политики, госчиновники, очень серьезные люди, которым достаточно щелкнуть пальцами – и я окажусь в Тихаре[109], избитый, сломленный и опущенный.

– Если бы у вас и правда были такие знакомые, – ответил я, – меня бы уже в живых не было.

Коротко и любезно! Спасибо тебе, Патрик Димео из офиса продаж «БМВ» в Нью-Джерси.

Саксена сокрушенно вздохнул. Жена подмигивала ему – часто-часто, так бьет крылышками колибри, – избавься от него, сделай что-нибудь, хоть что-нибудь. И молчала, стараясь держаться изысканно, невозмутимо, как настоящая леди – надеялась, что муж в конце концов станет тем самым воплощением льва, о котором твердит ей наше общество, где пять тысяч лет верховодят те, у кого есть член.

Он услышал ее невысказанную просьбу. Обратился к генетической памяти множества поколений Саксена – воинов, полководцев, соблазнителей крестьянок, – взглядом дал понять жене, что все под контролем, и потащил меня в комнату сына мимо гобеленов и вновь обретенных родственников. Здесь не было ни журнальных столиков с книгами, ни статуй танцующих девиц из полированной бронзы, ни выпусков журнала «Экономист», неслучайно разбросанных тут и там, – лишь обычный хлам индийского юнца. Дезодорант «Акс». Плакат «Манчестер Юнайтед». Призы за школьные викторины на общую эрудицию, которые он выиграл в одиннадцать лет. Здесь мне нравилось больше, чем в других комнатах квартиры.

К сожалению, переговорщик из мистера Саксены был хреновый. Он сразу раскрыл все карты.

– У нас есть друзья в верхах, – начал он, не глядя на меня.

– Какие именно, сэр? – еле слышно спросил я, едва не виляя языком от восторга.

Расскажи мне побольше о своей замечательной жизни, богач! Впечатли меня, удиви меня, порази меня!

– О, много, всех и не сосчитать. У меня есть друзья среди юристов, бухгалтеров, родственники моей жены – политики, ну и, разумеется, мы познакомились со многими людьми благодаря нашему фонду.

– Фонду, сэр? – тихо и кротко спросил я.

– Это детище моей жены. А вы как думали? Мы же не какая-то там мелюзга. Мы устраиваем мероприятия по сбору средств для благотворительных целей. Приглашаем сильных мира сего. У нас есть связи.

– Артисты, сэр? Адвокаты, сэр? Писатели? Журналисты? Либеральные общественные деятели? – раболепно уточнил я.

– Ну разумеется, – рассмеялся он и с жалостью посмотрел на меня. – Все, кто пользуются влиянием.

– Все, кто охотно простят мошенничество на экзаменах, сэр? – спросил я.

Никогда еще человек не ломался так быстро.

– Мы собирались вам звонить, – залепетал он. – Мы не хотим неприятностей, никаких неприятностей. – Он вздрогнул. Сейчас он смахивал на бухгалтера из маленького городка, которого поймали на том, что он запускает лапу и в казну, и под юбку дочерям мэра. Саксена яростно заморгал, опустился на кровать и принялся разглаживать невидимые морщинки на покрывале.

Вошла его жена.

– Господи, Вишал, – проговорила она, сразу заметив его сокрушительное поражение. Куда только подевалась почтительность. Она захлопнула за собой дверь и бросила на меня испепеляющий взгляд: так смотрят на уличного мальчишку-мойщика, который с ведром и тряпкой бросается к вашей машине.

– Что ты ему сказал? – спросила она.

– Про твой фонд. И твоих либеральных друзей-доброхотов.

Она кивнула. В глазах ее снова появилось уважение.

– Мы заключим с вами сделку, – сказала она.

– Никаких сделок. Десять процентов. Или я все расскажу. Интересно, кто занял третье место? Надо ему позвонить. Или сразу в полицию. Какой-нибудь следователь на этом сделает головокружительную карьеру. Еще бы, победитель Всеиндийских экзаменов!

Это их доконало. Вишал Саксена был совершенно раздавлен: чтобы успокоиться, он начал глубоко дышать. О, наверняка они попытаются избавиться от меня, но уже позже, когда малыш Руди заработает денег: тогда можно будет и бандитов нанять, и пистолетом пригрозить, и руки-ноги переломать – или, что вероятнее, писать мне ночами злые письма об издержках и перерасходах.

Миссис Саксена в бешенстве вылетела из комнаты, выругавшись сквозь зубы, правда, напоследок не забыла остановиться перед зеркалом и проверить, не сбилось ли сари.

Мне еще повезло, что не она с самого начала вела переговоры. Если бы пришлось договариваться с ней, она из меня отбивную бы сделала. Можете быть уверены. Уж она-то не стала бы разглагольствовать о благотворительных фондах. Но переговоры ведут мужья, они ведь главные во веки веков: так учат в этой стране – а ее муж облажался по полной. И слава богу.

– Итак, – нашелся мистер Саксена, словно мы с ним на деловых переговорах с чаем и намкином[110]; он произнес это слово