Все мужчины ее жизни - Ника Сафронова

«Сколько угодно, сударь! Обожаю звук капель, разбивающихся о подоконник. Иногда я даже люблю побродить под дождем. Случается у меня такое особенное расположение духа. Чаще всего по осени. Когда воздух пахнет мокрой листвой».

«И Вам нравятся старые фотоальбомы? Пластинки, которые слушали еще при помощи патефонов?»

«Да. Я люблю различные напоминания о прошлом. Старинные платья, посуду, мебель».

«А чисто мужские атрибуты? Оружие, например? Автомобили? Видимо, нет?»

«Почему? Тоже нравятся. Я с интересом разглядываю все, что дошло до нас из глубины веков».

«Хорошо. К чему вы притронетесь, если у Вас замерзли руки, – к чашке горячего чая или возьмете себе на колени пушистую кошку?»

«К чашке чая. Сударь, это тест? Вы психолог?»

Он какое-то время не отвечал. Потом прислал отдельно улыбку, а вслед за тем и пояснение:

«Сударыня! Я морочу Вам голову. Тяну время. Ибо понятия не имею, как в действительности могут Вас звать»

Я засмеялась. Алекс уверенно дымил своей сигарой на другом конце моего воображения. Хотелось написать ему что-то игривое. Может быть, даже с сексуальным подтекстом. Но он вдогонку прислал еще одно сообщение:

«Зато, сударыня, я открыл для себя некоторые Ваши качества».

«Какие, например?»

«Вы не любите животных», – и снова улыбка.

«А Вы, сударь, обманщик!»

«Неправда. Я всего лишь хочу Вам понравиться».

Я поймала себя на мысли, что во время всего диалога с моей физиономии не сходит придурковатая улыбка.

«Разве это не первый признак того, что ты мне безумно нравишься?» – подумала я. И написала:

«Сударь! Вы лицемер! Вы знаете, что Вы мне нравитесь!»

«Оставлю за собой право, сударыня, поставить этот факт под сомнение».

«Отчего же?»

Мой вопрос повис в воздухе на целых двадцать минут. Потом он прислал:

«Засим, сударыня, прошу меня извинить. Неотложное дело».

И сразу же цветочек напротив его ник-нейма сделался красным.

Оставалось только гадать, что заставило его покинуть меня столь неожиданно. Может, действительно что-то стряслось. А может, ему просто надоело. Или началась трансляция футбольного матча по телевизору. Или другое занятие подвернулось – безусловно, более увлекательное, чем обмен любезностями со мной.

Я расстроилась.

Фламбер, с которым я вступила в переписку во время затянувшейся паузы, прислал мне сообщение:

«Точно не знаю, во сколько. Но пройдет в театре Станиславского…»

Фламбера я видела в жизни несколько раз. Совсем неплохой парнишка. Молодой. Смешливый. Довольно продвинутый во всяких музыкальных направлениях. И даже, как мне показалось, слегка помешан на этой почве. В свободное от учебы время занимается производством пиратских дисков. Он-то мне и сообщил о том, что у некого певца, чрезвычайно популярного среди молодежи, в середине месяца состоится презентация сольного альбома. И что если я очень постараюсь и каким-то образом проникну на это мероприятие, то там я смогу встретить кучу полезного мне народа.

Имя модного певца мне ничего не сказало, но не доверять Фламберу у меня не было повода.

«Спасибо, Флам! Чмок тебя!»

На этой легкомысленной ноте я тоже вышла из Интернета. Без Алекса мне было там скучно. Тем более что следующую ступеньку карьерной лестницы мне все-таки удалось нащупать. Любыми путями попасть на презентацию!

Что же до Альбиноса, то назавтра я решила отказаться от черной вуали. Будь что будет! Даже если за этим ником скрывался не Алекс, я все равно хотела знать своего виртуального соблазнителя в лицо. Кто он, откуда взялся и чего добивается.

Однако я просчиталась. Мы и неделю спустя по-прежнему оставались друг для друга абсолютным инкогнито. Конечно, за это время мне удалось вытянуть из него кое-что. Например, я уже знала, что проживает он недалеко от гостиницы «Украина». И что любимое время суток для него – ночь. Когда он может принадлежать не работе, а себе самому. В крайнем случае, женщине, которая ему нравится.

Но больше пока о своей реальной жизни он не выдал ни слова. Даже имя сменил на новое прозвище – Кум. Сказал, что так его называют в миру. Еще он сказал, что не верит в любовь. Только в продажную. Что знает тысячи способов, как свести женщину с ума, но что деньги – самый надежный способ.

Тогда мы поспорили, что ему ни за что и ни при каких обстоятельствах не одолеть такую пуленепробиваемую даму, как я. Даже при помощи пресловутых денег. И с тех пор он занимался тем, что подбирал ко мне разные ключики. Заверив, что испытанный метод прибережет напоследок.

В ожидании наших вечерних бесед я и не заметила, как промелькнула неделя. Так тихо и безоговорочно все шло своим чередом. Работа, дом, деловые встречи, парочка многообещающих пересыпов… Только к своей продюсерской деятельности я пока не приблизилась ни на йоту. Даже самого Кощея не поставила в известность о принятом мною решении. Хотя по-хорошему стоило бы. Да и до презентации времени оставалось все меньше. А я еще даже не представляла как, а главное – у кого буду выбивать приглашение на нее.

Зато все это время я неизменно справлялась у Оксанки про Лысого. Она отвечала, не забывая при этом ввернуть непременную гадость. То ей платочек из его кармана не нравился. То зеркальные очки, оттеняющие блеск лысины. А то и вовсе придралась к тому, что, дескать, он страдает частичной потерей памяти.

Этот вывод она сделала из того, что он никогда не здоровался с ней по утрам. Только если доводилось ужинать вместе, он говорил ей: «Добрый вечер, Лариса!»

И вот наконец экспедиция к берегам Туманного Альбиона подошла к завершению. Все трое, включая Веронику и моего долгожданного Алекса, благополучно вернулись на Родину.

Стоял погожий октябрьский денек. Самое его начало. Наш коллектив в преддверии крупной сделки, намеченной на сегодняшний полдень, подогревал себя кофейком. Менеджер по своему обыкновению травил веселые байки, за что Ладка его периодически пощипывала. А ДДА, дуя на кипяток, пускал ей бровями волну неодобрения.

Тут в двери офиса, шурша многочисленными пакетами, ввалилась Оксанка.

Мы знали, что «лондонцы» прилетели в Москву вчера вечером, но думали, что Дороховой потребуется еще денек-другой, чтобы привести мысли в порядок. Поэтому ее приход оказался для всех неожиданностью.

– Итак! – громко провозгласила Оксанка, но тут же поправилась: – Вернее, со-оу!.. Гуд монинг, диа комрадс!.. Льеша! Хэлп ми, плиз!.. Желательно прямо нау. Ор ай сдохну хиа!