Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова

– Следователь подозревает Люду?

– Нет, он просто не исключает версию убийства из ревности. Это же мотив, не правда ли?

– Да. Только у Люды нет мотива. Они с Алексеем разлюбили друг друга. У них сложились драматичные отношения, но ревности в них уже не было. Я могу это подтвердить… С разрешения Люды добавлю, что она даже к гадалке обращалась за отворотом. Ну, чтоб не спать с ним…

– Ничего себе. Она такая дремучая баба оказалась? Ужас. Но это даже к лучшему. И мучиться нам нечего. Если вас вызовут, расскажите про этот отворот, это легко проверяется. И все. Они начинают искать настоящего убийцу, версии с ревностью нет. Мотива нет. Кстати, а почему вы поехали с Людмилой на встречу с Катей? Это следователя немного удивило. Вроде интимный, считает он, был разговор, а Люда подругу взяла. Я спрашиваю, чтобы вас подготовить.

– Мотив вообще-то имелся. Только не у Люды, а у меня. Мы с Лешей любили друг друга. И мне было очень важно услышать, что расскажет эта девочка. Так получилось, что он после нее пришел ко мне. Мы думали, на всю жизнь. Собственно, так и оказалось.

Виктор молчал, ему чудилось, что дар речи не вернется к нему никогда. Только не это. Не такая четкая формулировка. Он был готов к тому, что она скажет: что-то было между нами. А она сказала: «Мы думали, на всю жизнь». Маша послушала его молчание, прочитала в нем все, чего он не мог выговорить, правильно поняла и прервала это истязание:

– Мне больше нечего сказать, Виктор. Мы созвонимся позже.

Почему-то он вспомнил, как они водили Аню в кино, как сидели в кафе, как она говорила рядом, а он чувствовал ее тепло и запах. Собственно, ясно, почему вспомнил. Потому что тогда был лучший день в его жизни, а сегодня – худший.

Маша нервно ходила по квартире, думая, что теперь делать. Нужно ли рассказать частному детективу Кольцову о том, что произошло. Придется объяснить и свое ко всему отношение. Она еще не решила, стоит ли ему доверять в принципе. Все выяснится во время работы с этим отворотом. Знал бы этот сыщик, знал бы Виктор, как ей стыдно произносить слово «отворот». Это какой-то код дебилов. Но за ним бездна образовалась. Маша по-прежнему не знала, что к чему, но в ней зрело предчувствие, что все не случайно, что есть какое-то страшное зло рядом с ними и, быть может, гадалка появилась в их жизни не просто так.

Маша бросилась к телефону, не посмотрев на номер. Думала, это Кольцов звонит. Но услышала слабый, тонкий голосок Лены.

– Маша, как дела?

– Нормально. А у тебя?

– Ты еще спрашиваешь? Вот почему ты сама мне не звонишь? Чтоб узнать, не умерла ли я, к примеру.

– К какому примеру ты должна умереть? – строго отчеканила Маша. – Что страшное с тобой случилось? Ну, напала дворовая психопатка. Она и на меня практически напала. Мы не знаем, на кого еще. Может, пора списки укушенных ею составлять и лечить от бешенства. Но у тебя нет причины до сих пор находиться в обмороке.

– Ты сердишься? – виновато спросила Лена. – У тебя, конечно, уже лекции, занятия начались, а я… На работу второй день не хожу. Отпросилась.

– Ты заболела?

– Немного болит, слева… Я не знаю, что там…

– Лена, слева – сердце.

– Я знаю, где сердце. Но у меня не там болит, а ниже. Даже не болит, а как-то скулит.

– Слушай, ты случайно не голодная? Еда у тебя есть?

– Нет.

– Понятно. Перешла на блокадное существование. Сейчас зайду. У меня лекция днем.

Маша влезла в джинсы и пуловер, пошла в ближайший магазин. Купила то, что покупают нормальным людям, потом вспомнила, что Лена иногда становится вегетарианкой, и на всякий случай поменяла колбасу и курицу на твердый сыр и стейки семги. Она не знала, как относятся вегетарианцы к рыбе и сыру, память услужливо подсунула чей-то душераздирающий вопль в Интернете: не ешьте рыбу, она на вас смотрит! Маша задумалась. Она против убийства живых существ. Но в данном случае она просто покупает еду в магазине, и, слава богу, эта еда на нее не смотрит. Она вспомнила перепуганный и голодный взгляд своей бывшей одноклассницы, которая с детства смотрела на мир ранеными глазами жертвы. Сначала Лена была – как большинство детей в их классе – ребенком из благополучной обеспеченной семьи. Потом ее красивая веселая мама вдруг сбежала с итальянцем, забыв попрощаться с дочерью. Этот итальянец приезжал в командировку на киностудию, где мать Лены работала администратором. Лена около месяца боялась выходить из дома, ждала маминого звонка. Но та так и не позвонила. Отец какое-то время пытался уделять внимание ребенку, заниматься бытом, но года через два все заметили, что Лена приходит в школу в мятом платье, рваных чулках, с испуганным, затравленным взглядом. Оказалось, отец уехал на неделю оформлять какое-то шоу в Питер… И познакомился там с женщиной, которая стала его женой, что выяснилось через годы. Он, правда, звонил Ленке, обещал приехать, потом уже не обещал приехать, только сообщил, что у нее появился братик… Когда органы опеки стали оформлять Ленку в интернат, родители Маши и еще нескольких детей запротестовали. Взяли над ней что-то вроде опеки. Одна учительница тоже жила в их доме, она отстояла Ленкино право жить в своей квартире и ходить в школу. Денег отец присылал достаточно, Лена как-то справилась с жуткой ситуацией, после школы даже окончила экономические курсы и устроилась на работу в банк. Отец приехал, когда она стала взрослой девушкой. Много пил, курил, сказал дочери, что в жизни у него все пошло не так, ребенок от второй жены родился с синдромом Дауна, сама жена не хочет никого видеть, особенно Лену, поэтому он приехал, чтобы переписать на дочь квартиру и дать ей возможность строить собственную жизнь, как она посчитает нужным. Ленка рыдала, говорила, что она считает нужным помогать бедному братику, что она хочет быть рядом с ними и ей ничего не нужно… Отец просто сказал: «Не повезло тебе с нами со всеми. Не нужна тебе такая головная боль. Посмотри, какая ты красивая выросла. Забудь про нас». И уехал, оставив брошенную дочь в большой четырехкомнатной квартире, где она чуть с ума не сошла от отчаяния и безысходности. Потом как-то выкарабкалась, у нее даже несколько раз появлялись бойфренды. Но ненадолго. Всех отпугивала ответственность за взрослую женщину с душой брошенного ребенка. Ленка придумала себе хобби – лошадей, – тратила на них массу денег, купила хорошую иномарку, модно одевалась. Только на квартиру у нее не оставалось ни сил, ни интереса. Боялась она своего одинокого жилища, а оно обрастало грязью и превращалось в берлогу. Вот так – в подъезд заходила красивая, стильная женщина, а за порогом квартиры оставался загнанный зверек. Все давно поняли, что исправить эту ситуацию невозможно, и старались держаться от Ленки подальше. Маша подумала, что она – в числе прочих, забывших и предавших Ленку. Но что тут придумаешь… У каждого свой ад.

– Ты все еще зеленая, – сказала Маша, входя в Ленкину прихожую. – Нужно срочно поесть. Я тебе красного вина купила. Полезно для цвета лица. Постели хоть газету на стол.