Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова

– Береги себя. Так я заеду к этой вдове, не возражаешь?

– Зачем?

– Интересно посмотреть на нее в непринужденной обстановке. Есть кое-какая информация.

– Говори.

– Да ничего срочного, потом. А то ты можешь отвлечься в то время, как тебя ждут педофилы, живодеры и бытовые террористы. Мы обо всем договорились. Не утаю ни грамма… Сукой буду.

– Вот так верю.

Людмила лежала на покрывале, которое она давно не снимала с кровати. Она и не раздевалась на ночь. Она не знала, ночь за окном или день. Не потому, что темные плотные шторы были постоянно сдвинуты. А потому, что глаза ничего не видели, виски ломило от напряжения, в голове был туман, который она хотела подольше задержать, только бы не думать, не вспоминать, не жалеть его, не винить себя… Нет, не так: не жалеть себя и не задыхаться от ненависти к нему. Оказывается, он ее не любил вовсе, а так, по-скотски, сохранял их союз. Оказывается, он любил другую – нежно и преданно, настолько преданно, что только и мечтал, как бы предать ее, Людмилу. Оказывается, он ей изменял. Оказывается, она его, возможно, убила… Кстати, что же Маша там выяснила, что решила. Может, на нее, Людмилу, уже дело завели… Она, наверное, захочет ей отомстить, подруга Маша. У нее же в голове одно римское право: Алексей умер, жена – убийца, она сама – его последняя и настоящая любовь. От нее он ушел прямо в могилу. Она хочет разбираться… Если решит, что так надо, переступит и через Людмилу, и через ребенка… Люда вспомнила Машин прямой и светлый взгляд и подумала, что в ней есть что-то маниакальное. Люда всего лишь хотела, чтобы ей немного легче жилось. Такая ерунда: тысячи женщин ходят к гадалкам за отворотом. И только у нее от этого отворота умер молодой и здоровый муж? Ее, честную и верную жену, вина облепила, как болотная тина, ей уже дышать нечем. А они льют праведные слезы – любовница Маша, эта молоденькая шлюшка с его работы…

– Люда, – приоткрыла дверь мама. – Тебя к телефону. Поговори.

– Я же просила: отвечай всем, что я сплю.

– Это Маша звонит. Что-то важное хочет сообщить.

– Господи, для меня самое важное, чтобы она оставила нас в покое… Давай трубку. Я слушаю.

– Здравствуй, Люда. Извини, что беспокою. Просто ты должна знать. В общем, эта гадость, которую ты подливала Леше, не могла вызвать его смерть. Это просто помои из просроченных лекарств и моющих средств. Для здоровья не полезно, но… Леша умер не из-за отвара.

– Какую ерунду ты говоришь. Нина Арсеньевна готовит отвары из специальных трав. Может, у них бывают противопоказания, не знаю…

– Мошенница она чистой воды. Не готовит она отвары, пойми ты, наконец. А продает за десять тысяч очень грязную воду. Это не мои домыслы. Это серьезный эксперт сказал.

– Ты… рассказала ему все?

– Все частным образом. Ты плохо понимаешь, о чем я. Люда, ты не виновата. По большому счету.

– Я понимаю. Я как раз думала сейчас: а как ты поступишь, если решишь, что я виновата?

– Да никак. Успокойся. Мне нужно было это проверить. Я еще одну новость должна тебе сообщить… Помнишь Катю с Лешиной работы? Ее убили.

– Да? Кто?

– Ну, кто же это знает. Идет расследование.

– Ты случайно не думаешь, что это я?

– Люда, я вообще-то в своем уме. Просто у следствия есть среди прочих версия ревности или мести. Они знают, что мы с ней встречались.

– Ты рассказала?

– Нет. Катя. В Интернете. Я предупреждаю, что тебя могут вызвать к следователю, как и меня. Пока. Чувствую, тебе тяжело со мной говорить.

Людмила положила трубку на тумбочку. Попробовала глубоко вдохнуть, но грудь как будто сковало цепью. Она резко поднялась: нужно раздвинуть шторы, открыть окно, у нее сердце трепещет из-за того, что здесь такая духота. Но в глазах совсем потемнело, и она упала. Мама Ирина Ивановна прибежала на звук, захлопотала над ней, брызнула в лицо водой, принесла ватку с нашатырным спиртом.

– Людочка, давай я вызову «Скорую»?

– Ни за что, – покачала головой Людмила, она с помощью матери вернулась на кровать. – Мама, ты же слышала, что душа человека после смерти сорок дней находится там, где он жил?

– Да, конечно.

– Алексей хочет, чтобы я умерла. Он мне мстит.

– Девочка моя, ты просто заболела. Что ты говоришь? У тебя депрессия, ты ничего не хочешь делать, чтобы помочь себе. Ну, подумай об Анечке, прошу тебя. Давай я тебе чаю принесу? Может, что-нибудь поешь?

– Принеси чай. Есть не хочу.

Ирина Ивановна кипятила на кухне воду, когда в дверь позвонили. Она открыла. На пороге стоял незнакомый молодой человек.

– Добрый день. Меня зовут Сергей Кольцов. Извините, что без звонка, просто мимо проезжал. Я могу поговорить с Людмилой Колесниковой?

– Нет… Она болеет. А вы, собственно, кто?

– Я – частный детектив. А вы ее мать, да? Понимаете, – Сергей заглянул в глаза Ирине Ивановне искренне и доверительно, – ей лучше со мной поговорить до того, как ее вызовет следователь свидетелем по делу об убийстве.

Маша читала лекцию, стараясь не отвлекаться на слушателя в первом ряду, который сидел, картинно и демонстративно развалившись, и не сводил с нее наглых темных глаз. В другое время и в другом настроении она бы мило и беззлобно пошутила, повеселила бы всех, а этого наглого выставила бы дураком – самую чуточку, чтобы почувствовал это только он один. Но сейчас не стоит и пытаться: получится грубо. Она выдаст свое раздражение. Она сказала, о чем пойдет речь в следующий раз, положила конспект в сумку и направилась к двери. Он догнал ее в коридоре, этот темноглазый.

– Извините, Мария Анатольевна, можно вопрос?

– Слушаю вас.

– Мы не могли бы договориться об индивидуальных занятиях? За вознаграждение, разумеется. Есть вопросы, в которых мне сложно разобраться самому. К тому же я не могу выбрать тему для диссертации.

– Какие, например, вопросы вам непонятны, Хайбулин?

– Так с ходу не вспомню… Я в принципе хотел договориться.

– Понимаете, в чем дело. Если я недостаточно ясно, по вашему мнению, подаю материал, вам имеет смысл поискать другого преподавателя для индивидуальных занятий. В процессе которых вы и выберете тему для диссертации.

– Да нет. Вы неправильно меня поняли. Вы нормально преподаете, но я хочу лучше разобраться. За вознаграждение. Меня, кстати, Семеном зовут.

– Очень приятно, Семен… К сожалению, у меня нет времени для подработки гувернанткой. Я вообще полагала, что слушатели нашей академии уже достаточно подготовлены для самостоятельного восприятия материала. Вы без пяти минут дипломированные юристы. До свидания, мне пора. – Маша быстро пошла к выходу, но он догнал ее, придержал за локоть.