Три мужа для Кизи - Елена Свительская

И спутники его, выхватывая мечи, погнались за ним.

Ванада ударил своего коня в бок пяткой – и тот, жутко заржав или… ээ… зарычав?! В общем, зверь быстро-быстро поскакал прочь. Ванада быстро спрятал меч в ножны.

– Испугался, о, муж суетливой обезьяны?! – возликовал его преследователь. – Убегаешь?!

А Ванада подхватил одною рукой Ишу и… и вдруг швырнул её, на скаку, ничуть не напрягаясь, прямо с дороги, да над обрывом, да над песчаной полосою, прямо в реку. Отчаянно верещавшая Иша пролетела длинной-длинной дугой в сторону и бултыхнулась в реку.

– Нееет!!! – отчаянно заорала я.

– Ты убил мою женщину, похотливый шакал!!! – заорал его преследователь.

Но в воду не полез, пытаясь её спасти. А вместе со своими спутниками кинулся в погоню, грозно потрясая обнажёнными мечами и яростно вопя.

Дрожа и задыхаясь от слёз, я упала на колени.

Сестра моя! О, бедная сестра моя! Драгоценный лотос моей радости, выросший в грязи моей протухшей добродетели и мрачной жизни!

Дождь внезапно закончился. И между раскатов грома отчаянно прозвенело лезвие кинжала, упавшее по колесу повозки. Садхир, выбросивший оружие, отчаянно метнулся к реке. Мохан кинулся за ним.

Поллав замер, сердито кусая губу. Потом сердито пнул колесо повозки – из-под нее взвизгнул испуганно мужской голос – и, сердито всадив свой кинжал обратно в ножны, а те заткнув за пояс, бросился вслед за братьями.

Я сидела, рыдая, коленями в луже грязи. И концы моих волос свисали, утопая в грязи.

Моя Иша! О, драгоценная луна, освежающая мои глаза и моё сердце нежным прикосновением своей улыбки. Как я буду теперь без тебя? Как?!

Из-под повозки выполз мой дядя. Как он, такой высокий и широкоплечий, так незаметно сумел притаиться там? Видно, лежал, дико скрючившись и не дыша.

– Они ушли? – Яш огляделся.

Внимательно вгляделся на дорогу, ведущую к деревне. В конец дороги, ведущей в сторону, противоположную от неё.

Сильный ветер обнажил вдруг светлое небо. И со светом солнца, и со светом яркого сочного неба, вокруг стало светло. Намного светлее. День опять заступил в свои владения. И солнце грело, застыв ровно посреди неба. Солнце сушило грязь на старых, простых дупаттах и одной роскошной, лежащих на дороге.

– Они ушли… – дядя облегчённо выдохнул, радостно поправил своё дхоти. – Как хорошо, что всё хорошо закончилось!

Подняла потрясённый взгляд на него. Он взглянул на меня, уже заметив, как на коровий навоз, в который внезапно наступил. Нет… коровий навоз дарит тепло. А Яш посмотрел на меня как на собачье дерьмо, лежавшее у его ног и внезапно испачкавшее его.

Я взвилась с земли, будто кобра, и яростно вцепилась в его шею свои пальцами.

– Ишу убили! – прошипела я сквозь зубы. – Мою сестру убили!!! А ты смеешь говорить, что всё хорошо?! Ты творишь адхарму!

Но он был мужчиной. Брат отца, который должен был стать моим заступником. А я, теперь уже единственная из его племянниц, единственная выжившая из семьи его старшего брата, была всего лишь слабой женщиной. Поэтому ему не стоило большого труда отодрать меня от себя, резко наступив мне на пальцы ног и извернувшись, вцепившись зубами в мою руку. Он страшно ударил меня по лицу, сшибая с ног. На живот мне наступил, мешая встать. И пнул по голове. Я отчаянно орала, извивалась. А он бил меня ногами.

Вскоре ноги его и белое дхоти испачкались в грязи и крови, выползшей откуда-то с меня. Вскоре все мои волосы и вся моя одежда были вымазаны в грязи.

– Убить меня хотела, мерзкая девчонка?! – прошипел с ненавистью Яш.

Сердито выплюнула:

– Ты творишь адхарму!

И закричала от сильного удара ногой в живот.

– Учить меня вздумала?! – свирепо выдохнул мужчина. – Ты, опозорившая свой род, учить меня вздумала, что есть дхарма, а что – адхарма?!

С ненавистью посмотрела на него снизу вверх. Сил встать не было. Всё тело болело. Как тогда, когда меня камнями били.

Мне было всё равно, что разъярённый дядя может меня убить. Мне незачем было теперь жить. Я осталась одна! Но я не могла простить ему то, что он так радовался, отделавшись от моей сестры! Я не могла умереть так просто! И я отчаянно царапалась. Я даже отодрала кусок плоти с его ступни, откусив вместе с кожей и мясом. Вместе с его поганой кровью. Но он мстительно ударил меня по лицу другой ногой – и я от боли его ступню выпустила. Упала на бок. Он пнул меня по спине – и кусок его плоти выпал из моего разжавшегося рта. Вместе с его мерзкой кровью. Кровью, похожей на кровь моего отца, но отличавшейся от неё так же, как благородный жемчуг отличается от шакальего дерьма.

– Бить меня вздумала, мерзкая дочь гиены?! Удушить меня хотела?! – орал, разбрызгивая слюну, младший брат моего отца. – Да как ты посмела?!

Яш ударил меня посильней. И, вскрикнув, изогнулась, переворачиваясь на спину. А он занёс надо мною подхваченный кинжал, целясь мне в глаза. Потерянно смотрела на острое, изогнутое лезвие, которое он готов был направить на меня.

Но вдруг мужчина задрожал, глаза выпучив. На колени вдруг упал. А лезвие чужого кинжала обежало его шею, оставив по ней кровавую полосу, застыло у его горла, острое.

– Боишься, о сын гиены?! – прошипел стоявший за ним.

Приподнявшись на локтях, я увидела, что за ним стоит Мохан с бешено горящими глазами. И, судя по тому, что он держит лезвие у горла Яша, он не собирается его защищать.

– Убить мою женщину захотел?! – с ненавистью выдохнул молодой музыкант сквозь зубы.

Локти мои поскользнулись на грязи – и я упала спиной в лужу. Сил подняться уже не было. И желания жить уже не осталось. Веки сомкнулись устало. И громкая, резкая брань сбоку от меня слилась в один гул голосов.

– Бедная девочка! Что же эти разбойники с тобой сделали! – причитали надо мной.

Открыла глаза опухшие. И не сразу смогла различить лицо седовласой женщины, склонившейся надо мной. В оранжевом сари и с украшениями из рудракши. Ох, да ведь это же та почтенная женщина, жена отшельника, что подарила маме украшения, в которых она взошла на погребальный костёр с отцом.

– Очнулась, милая, – ласково сказала женщина, ввергнув меня в растерянность.

Почему она так нежна со мной? Она же смотрела с презрением на меня эти годы! Разве только матери моей помогла. Но, хотя бы она…

– Вы можете нас оставить? – спросил откуда-то сбоку молодой мужской голос.

– На чуть-чуть если, – строго сказала женщина, вставая. И куда-то ушла.

Лёгкий шорох её одежды. Долгая и жуткая тишина. Я попыталась сесть и застонала, падая обратно на мою постилку, на твёрдом полу постеленную. Обратно избитым телом на земляной пол.