«Волос ангела» - Василий Веденеев

— Возможно, — холодно отозвался гость, — но я не знаю сути операции.

— Э-э, всему свое время, мой друг, всему свое время. Давайте все же выпьем по рюмке, хотя бы за мой отъезд.

Хозяин встал, подошел к стенному шкафу, достал бутылку коньяка, рюмки, тарелки с заранее приготовленными бутербродами. Быстро все перенес на стол, расставил, небрежно сдвинув в сторону бумаги, налил.

— Выпьем и закусим. Говорят, Николай Романов, последний самодержец, обожал коньяк. Ну, ваше здоровье, мой друг…

— Насчет коньяка не знаю, а вот выпить он любил, это точно. Даже имел дежурного генерала для нужд совместной выпивки… — гость поставил пустую рюмку. — Расскажите подробнее о вашей идее.

— Стоит ли? — хозяин снова наполнил рюмки. — Время осуществлять ее пока еще не пришло. Могу сказать одно — не теряйте связи с вашими подопечными, которым поручали похищение реликвий из Казанского собора. Они, эти люди, никогда не будут на стороне большевиков, а значит, весьма могут пригодиться нам. Не мелочь, конечно, а те из них, кто приказывает другим.

— Я не теряю.

— Ну и чудесно. — Хозяин вытянул за цепочку из жилетного кармана ключ от ящиков стола, открыл один, положил перед гостем паспорт. — Вот, мой друг, теперь вы Базырев Юрий Сергеевич, к воинской службе по слабости здоровья не годный, из мещан, православного вероисповедания. Кстати, не забыли, как я называл вас, когда вы в юности занимались востоковедением? Помните, шумеры, Вавилон, глиняные таблички?

— Саггиль-кина-уббид, заклинатель, благословляющий Бога и царя, — усмехнувшись, чуть нараспев проговорил гость. — Даже не верится, что все это было.

— Браво, мой друг! Отличная память. Учтите, о том, что вы теперь Базырев, буду знать только я, не считая тех, кому это положено знать в нашей Империи. Когда к вам придет от меня человек, он назовет вас именем заклинателя Саггиля-кина-уббида. Об этом шутливом прозвище, кроме нас двоих, вообще никто не знает. Я думаю, оно и послужит первой частью пароля.

— А второй?

— «Волос ангела»! В моей коллекции есть две фальшивые русские банкноты пятирублевого достоинства с одинаковыми номерами. Я дам вам одну, вторую предъявит пришедший. Пароль будет произвольным, но в нем обязательно должны быть оговоренные слова. В обращении и в отзыве. Кстати, я тут черкнул вам один адресок в Екатеринославе, — хозяин подал гостю записку, — выучите и обязательно посылайте по нему раз в год письмецо. Например, с Пасхой поздравьте: это удобно, день меняется. Так мы будем знать, где вы, а то, мало ли, надумаете переехать или еще что. Запомнили? Давайте…

Хозяин зажег листок от пламени свечи, подождал, пока тот сгорит, и растер пепел в пальцах. Задумчиво пощипал свой рыжий ус, оттягивая губу большим и указательным пальцами левой руки. Уставился на гостя чуть выпуклыми, орехового цвета глазами. Белки были желтоватыми, с нездоровыми красными прожилками.

— На крайний случай можете сами обратиться по этому адресу. Там найдут, как вам помочь. Но я думаю, крайности исключены. Ваше дело — ждать! Кстати, не уезжайте из Петрограда просто так — распродайте, что можно, сейчас это в порядке вещей. Исчезновение может вызвать подозрения, а теперь все бегут кто куда, продают все, что могут. В Москве вас будет ждать мой человек, тот, что провел сюда. Через месяц, каждый вторник и пятницу, у церкви Симеона Столпника. К нему не подходите, покажитесь и идите за ним. Он вам обеспечит все необходимое, а то сейчас возить с собой по дорогам какие-либо капиталы неразумно. Запомнили — вторник и пятница, ждет до десяти утра в течение месяца.

— Я запомнил… — успокоил гость, опрокидывая в рот рюмку коньяка. — Извините, что так пью, но, как говорят, с кем поведешься… Хочу спросить о сигнале тревоги…

— Существенно. Всякие непроставления точек и лишние запятые — детский лепет. Либо вообще не пишите ни под каким предлогом, либо… Давайте так: каждый раз письмо будет иметь различный текст, кроме обращения к адресату. В случае необходимости подать сигнал тревоги вставьте где-нибудь слово «нет». Я предупрежу об этом. И удачи вам, мой друг, удачи! Кстати, мне поручено сообщить, что вознаграждение за вашу преданную службу Империи увеличивается на время пребывания здесь в полтора раза.

— Благодарю, — кивнул гость, поднимаясь. — Простите, пора. В городе еще неспокойно, а уже ночь.

— У вас, надеюсь, есть оружие?

— Да.

— Храни вас Господь!

Хозяин, привстав на цыпочки, по-отечески поцеловал своего гостя в лоб. Полуобняв за плечи, повел к двери. Подал на прощанье мягкую, пухлую ладонь:

— Надеюсь, мы еще вспомним все это, сидя за столом в моем поместье.

Гость молча кивнул и вышел.

Хозяин постоял минуту у открытой двери, провожая его взглядом, потом вернулся к столу, сел, налил себе коньяка. Мелкими глотками отпивая из рюмки ароматную темную жидкость, вытянул ноги, глядя в давно потухший камин. Сомнений не было.

Этот человек сделает все, как надо, как обговорено. Значит, в тылу у большевиков остается мина со взведенным механизмом, которая сработает в нужное время. И в нужном месте.

* * *

На Дону хозяйничал атаман Краснов, твердо державший ориентацию на немецких интервентов. В Оренбурге сколачивал белоказачьи сотни атаман Дутов. Бывший командующий царским Черноморским флотом, специалист по минной части адмирал Александр Васильевич Колчак, поддерживавший тесную связь с Британией, лелеял замыслы захвата всей Сибири, выхода на Урал, к Поволжью и оттуда — на Москву.

На Северном Кавказе формировалась Добровольческая армия генерала Алексеева. Офицеры добрармии надевали черные гимнастерки с черепом и костями на рукавах и вышитой надписью: «Не бойся никого, кроме Бога одного». Рядом с Алексеевым были генералы Лавр Георгиевич Корнилов и Антон Иванович Деникин. На западе вновь объявился генерал Николай Николаевич Юденич, прозванный еще в царской армии за самодовольное тупое лицо Кирпичом. Его целью был красный Петроград.

Точили шашки волчьи сотни Андрея Шкуро. Мутная волна контрреволюции уже выплеснула на поверхность будущего предводителя бесславно разбитой белой конницы Мамонтова, бывшего гвардейца барона Петра Николаевича Врангеля и его соратников: Дроздовского, Кутепова, Шатилова, Слащева, Туркула, Эрдели…

Отстреливаясь жидкими винтовочными залпами — не хватало патронов, — красные отряды отходили с Кавказа под визг и топот копыт феодально-националистической конницы Дагестана и Ингушетии. Чеченцы, стоя в седлах, вертели над головой узкими кривыми клинками; падала с удил пена, хрипели лошади, а в горах звенело золото, ссыпаемое в сундуки имамов и князей, продававших свою землю туркам в надежде на создание под их протекторатом «свободных государств».

Антанта готовила помощь казачьим верхам Терека и Кубани, связанным с Добровольческой белой армией; Англия протянула жадные руки к нефтепромыслам Баку; в Сибири уже готовили мятеж первые белочешские эшелоны.