Кровавая фуга - Патриция Вентворт

— Потому что вы не прибегаете к нужному методу, — объяснил мистер Эвертон. — Все думают, что с курицами метод не обязателен, А потом удивляются, что курицы ведут себя неметодично. Но это только ваша вина. Курицы беспечны, потому что беспечны вы. Им надо подавать хороший пример. Вы даете им горячее пойло из отрубей не позднее восьми утра?

— Нет, — печально отозвалась миссис Моттрам.

— Так начните это делать. Я напишу вам всю диету, вы будете ее придерживаться, А через две недели скажете, по-прежнему ли у вас нет яиц.

Они отошли вдвоем. Гарт взял свою чашку, сел рядом с мисс Донкастер, которая доедала сандвич с настурцией, выражая неодобрение чаепитиям в военное время, и заговорил любезным тоном:

— Мне так жаль, что мисс Мэри Энн стала инвалидом.

Мисс Люси Эллен взяла очередной сандвич.

— Мэри Энн получает необходимый уход, — сказала она. — Если хочешь знать, это меня следует пожалеть. Мне приходится бегать вверх-вниз по лестнице полдюжины раз за час. Мы превратили переднюю спальню в гостиную, Мэри Энн приезжает туда в кресле из своей комнаты и видится со всеми, кто к нам приходит. Если хочешь знать, визитеров у Час слишком много — притаскивают в дом кучу грязи, А так как у нас только одна служанка, убирать все должна я. Мне даже присесть некогда. Ты здесь надолго? Не ожидала, что тебе дадут отпуск. Если хочешь знать, все получают чересчур много отпусков. Сын Фредерика Буша провел дома всю прошлую неделю.

— А теперь я к вам заявился. Конечно мы должны трудиться денно и нощно, с мокрыми полотенцами на головах. Иногда мы так и делаем.

— Не верю. Будь это так, дела бы шли куда лучше. Если хочешь знать, сейчас развелось слишком много праздной болтовни.

Гарт попытался вернуть беседу к Мэри Энн.

— Вы говорите, что ваша сестра видится с многими посетителями. Полагаю, она знала мистера Харша?

— Едва ли это можно назвать знакомством, — фыркнула мисс Донкастер. — Мистер Харш был поглощен экспериментами. Я всегда говорила, что он когда-нибудь взорвется.

Гарт позволил себе нотку злорадства.

— Но ведь он не взорвался, верно?

Мисс Донкастер смотрела на него с нескрываемым неодобрением. У нее были рыжеватые глаза хорька, длинный острый нос и самые тонкие губы, какие только Гарту приходилось видеть. Тот факт, что она никогда не открывала рот достаточно широко, чтобы продемонстрировать зубы, породил легенду, которая так пугала его в детстве. Говорили, будто у Люси Эллен зубы настоящего хорька и что если она поймает кого-нибудь в темноте, может случиться всякое.

— Не вижу особой разницы между взрывом и пистолетным выстрелом, — ехидно отозвалась она.

Гарт еще раз попробовал выяснить, могла ли мисс Мэри Энн слушать телефонный разговор по общей линии в половине седьмого во вторник и посещал ли ее кто-нибудь в тот вечер, но потерпел неудачу. Казалось, мисс Донкастер относится к нему еще более неодобрительно, чем когда он был подростком. Он оставил попытки и так как не мог сразу прекратить разговор, обнаружил, что это неодобрение распространяется на всех жителей Борна. Единственным, для кого у мисс Люси Эллен нашлось доброе слово, был мистер Эвертон, которого она считала добродушным, но тут же заметила, что грань между добродушием и глупостью весьма тонкая.

— Если бы мужчины знали, как нелепо они выглядят, позволяя молодым женщинам обводить их вокруг пальца, они бы не выставляли себя на посмешище хотя бы в обществе. — Замечание сопровождалось презрительным фырка льем. — Думаю, ты нашел Софи сильно постаревшем, — добавила мисс Донкастер.

Гарт удивился вспыхнувшему в нем гневу. Казалось, он вернулся в прошлое, когда был испуганным маленьким мальчиком, смотревшим на тетю Софи как на самую надежную опору и защиту.

— Мне не кажется, что она изменилась хоть сколько-нибудь, — вежливо заметил он.

Длинный нос брезгливо сморщился.

— Значит, ты не слишком наблюдателен. Софи превратилась в развалину.

После этого мисс Донкастер переключилась на экстремистские взгляды пастора, некомпетентность доктора Эдуардза («То, что его собственная жена — полный инвалид, едва ли служит ему хорошей рекомендацией»), деградацию манер и морали молодых, примером которой являлась миссис Моттрам, и общее неудовлетворительное состояние всех и вся. Гарт снова услышал о трех близнецах («Крайне непредусмотрительно») и о непозволительном поведении молодого Подлингтона, который женился на Люси Пинкотт и получил воинскую медаль. Прибыв в отпуск, он встретил мисс Люси Эллен на кладбище и фамильярно приветствовал ее: «Привет, мисс Донкастер, как поживаете?», А Люси Пинкотт повисла на его руке и пялилась на медаль, как будто видела ее впервые в жизни.

— А теперь он получил офицерское звание! Куда только катится мир!

Мисс Софи спасла племяннику жизнь, окликнув его, чтобы представить доктору Эдуардзу. Краем глаза он видел, как Дженис передала печенье мисс Донкастер и оказалась припертой к стенке.

После чаепития Гарт проводил Дженис домой.

— Совсем забыл, что это за мегера, — сказал он. — Как ты думаешь, что она говорит о нас?

Дженис получила предупреждение не верить в серьезные намерения праздных молодых людей, которые помышляют только о развлечениях.

— Я — глупая деревенская девчонка, — слегка покраснев, ответила она, — А ты — веселый обманщик.

Что-то в ее голосе подзадорило Гарта.

— Неужели она так и сказала? — засмеялся он.

— Слово в слово.

— Ей самое место в музее!

К его удивлению, Дженис рассердилась.

— Тогда я хочу, чтобы ее там заперли! — Она топнула ногой и повернулась к нему. — Тебе хорошо смеяться — ты здесь не живешь. — Прежде чем Гарт успел что-нибудь сказать, Дженис добавила: — Ты что-то выяснил насчет вторника? Вы так долго разговаривали.

— Ты имеешь в виду, что она со мной разговаривала. Нет, я ничего не выяснил. А ты?

На лице Дженис отразилось сомнение.

— Мне не хотелось задавать много вопросов, так как они могли совпасть с твоими. Мисс Донкастер заподозрила бы, что мы что-то вынюхиваем, и стала бы распространяться об этом по всему Борну. Но я узнала, что во вторник вечером к ним приходил только один человек.

— Кто же это был?

— Буш.

— Фредерик Буш?

Дженис кивнула.

— Он пришел взять с чердака какие-то полки и поставить их в гостиной — ты ведь знаешь, что он всегда берется за такую работу. Мисс Мэри Энн хотела, чтобы ее чайный сервиз из споудского фарфора[13]стоял бы там, где она могла его видеть, А не в посудном шкафу в столовой. Мисс Донкастер рассказала мне об этом, так как она очень сердита на всех Пинкоттов из-за Эрнеста Подлингтона. А так как миссис Буш — урожденная Пинкотт, то ее муж, разумеется, ничего не может сделать как надо. Она сказала, что он возился с полками вдвое дольше, чем требовалось, и закончил только в половине восьмого, из-за чего возникли неудобства с ужином. А мисс Мэри Энн слишком много говорила, что с ее стороны было необдуманным и эгоистичным, так как она отлично знала, что после этого будет плохо спать ночью, А в таких случаях Люси Эллен тоже спит плохо. Короче говоря, во всем виноват Буш.