Ничего личного, кроме боли - Галина Владимировна Романова

— Да все больше по кулинарии. Знатный кулинар была. — Он погрустнел, подпер выбритую щеку кулаком, вздохнул протяжно: — Какими пирогами она угощала! Таких нет в продаже, поверьте.

Денис верил. Его бабушка творила такую картофельную запеканку, какую он больше нигде не пробовал. А кулебяки? А варенье?

— А невестка ее, Ольга, тоже хорошо готовит?

— Невестка? — удивился продавец. — Так не женаты же они, эта красотка и Игорь. Соня настаивала, конечно, но Игорек все медлил. Его, говорит, свободная любовь больше устраивает. Отношения без обязательств — вот как это сейчас называется.

— А Софья Станиславовна была не против этих отношений? — уточнил Денис.

— Да вы что? Она только за была. Переживала, что Игорь не женится. И девушка вроде не против. А Игорек все медлит.

— Ага.

Что же это получается? Если мать Новикова не препятствовала женитьбе, зачем тогда Гориной желать ее смерти? Оказывается, мать даже настаивала на их браке. Игорек умалчивал? Не хотел раскрывать перед Ольгой карты? Или нарочно перекладывал ответственность на мать, мол, это она не желает, чтобы они были вместе?

— Скажите, в тот день Софья Станиславовна ждала в гости невесту сына?

— Вы имеете в виду тот день, когда Соня умерла? — погрустнел продавец. — Нет, не было об этом разговора. Она прошлась по магазинам, была на рынке, ко мне вот завернула перед тем, как домой пойти. Собиралась какой-то необычный ужин приготовить для сына, это я знаю. Но мы недолго совсем говорили.

— О чем?

— Да о рецептах консервирования. Сезон же, сами понимаете. — Он вдруг замолчал, приложил щепоть к глазам. — Теперь-то уж что… Теперь это не имеет значения.

Понятно все: она ему нравилась. И наверняка каждый раз, заговаривая с ней, он мечтал о чем-то большем. Об уютных зимних вечерах за чашкой чая или за пасьянсом. О пеших прогулках. Рука в руке, с корзинками для грибов и ягод. Нехитрые забавы пожилых людей, наполняющие их жизнь смыслом.

— Простите, запамятовал, как вас по имени-отчеству, — запоздало поинтересовался Денис.

— Иван Васильевич.

— Иван Васильевич, вы ведь слышали, что смерть Софьи Станиславовны наступила в результате передозировки инсулина?

— Со мной следователи ни о чем таком не говорили. Но что смерть не естественная — об этом у всего двора который день только и разговор. Только, уж простите меня, старика, вряд ли это сделала невеста Игоря.

— Почему вы так думаете?

— Она заходила в подъезд сердитой. Даже скажу так: злая была. Пнула еще подъездную дверь. Пробыла минут десять, может, пятнадцать. Я видел, как она выходила. Мимо меня прошла, вот прямо здесь. И была, знаете, не просто довольной, а счастливой. Лицо такое… Улыбалась, говорила по телефону.

«Узнать с кем», — сделал пометку в мыслях Рыжков.

— Счастливой она выглядела, товарищ капитан, — повторил киоскер. — Вряд ли человек, который только что сотворил страшное, станет так улыбаться.

«Не скажи, дед, не скажи, — подумал Денис, но в дискуссию решил не вступать. — Если у нее все получилось что задумала, могла и светиться от счастья».

— Вы видели, как Ольга уехала?

— Как уезжала, не видел. Но к машине пошла. А я потом ушел в гипермаркет. — Старик снова махнул рукой куда-то в сторону. — Десять минут меня не было, ровно десять. Неужели за это время кто-то к Сонечке проник? Как подумаю… Какая же дрянь есть в людях.

— А до этого вы никого во дворе не видели? Никого из посторонних, я имею в виду.

— Молодой человек! — Старик чуть не кричал от такой его непонятливости. — Да здесь, знаете, сколько народу за день проходит! Это же не частная закрытая территория. И ездят, и ходят. Некоторые примелькались. А кто-то мелькнул и больше не появлялся. Или я по стариковской своей беспамятности просто забыл лицо.

— Но в подъезд Новиковых при вас никто не заходил? Посторонний, я имею в виду.

— При мне нет, никого не было. Торгаш один пытался войти, но это еще до Сониной невестки было. Да и не вошел он. — Продавец усмехнулся.

— Что за торгаш?

— Да из тех, что ходят по квартирам и всякую ерунду продают. Мы с Соней не раз их отсюда гоняли. То лекарства, то приборы какие-нибудь, которые от всех болезней лечат.

— Этот что продавал? — рассеянно спросил Денис.

Разговор пора было сворачивать. Ничего нового он не узнал, Бессонова с задачей справилась на отлично. Зря Кошкин волнуется.

— Который?

— Который в подъезд пытался войти. Что продавал?

— А пес его знает. Сумка небольшая была у него. Или у нее, я так и не понял.

Денису в желудок как будто подбросили кусок льда, так там сделалось противно и холодно.

— Поди пойми их, молодых-то! Одежда широкая: штаны, куртка. Сейчас и девки так ходят, и парни. Кепка с таким вот козырьком. — Он отодвинул ладонь сантиметров на двадцать. — Лица не видно. Щупленький, невысокий, сутулился. Сумка небольшая и по виду не тяжелая. Он все с ней туда-сюда ходил — в один подъезд войдет, в другой. В Сонин не попал, не вышло. Не открыл, видно, никто.

— Он все же, Иван Васильевич? Или она?

Денис полез в карман за бумажником, где у него хранился сложенный в несколько раз композиционный портрет возможного отравителя. Достал, развернул, сунул в окошко киоска.

— Он? Похож?

Старик рассматривал долго. Развел руками:

— Не могу сказать, товарищ капитан. Врать не хочу, даже в память о Соне. Лица-то я не видал. Козырек вон какой. Даже не знаю, он это или она.

— А раньше вы этого человека здесь видели? И после того?

Дед снова задумался. Покачал головой:

— А знаете, нет. Ни разу его не было. При мне точно не было, а я до восьми вечера каждый день. Редко когда прошу подмену. Разве только хворь прихватит окончательно, тогда на пару дней отпрашиваюсь. Но в этом году ни разу не болел, тьфу-тьфу. И не видел я этого торгаша здесь, не было его.

— Точно?

— Точно. Уж не забыл бы, больно приметный. Одежда широкая, как чужая.

— А камер здесь на подъездах нет?

— Нет, — вздохнул старик. — Еще в прошлом месяце были, так сняли их на эту, как ее…

— Диагностику?

— Точно. Жалобы из домоуправления поступали, что не все работают или не всегда. Вот их и забрали на ремонт или на профилактику, уж не знаю.

— Месяц назад? — Рыжков сделал еще одну пометку в голове.

— Около того.

— А на соседних домах тоже сейчас нет камер?

— Чего не знаю, того не знаю, товарищ капитан. Вы уж сами того, поспрашивайте.

Поспрашивал. Оказалось, что поставщик в ответ на многочисленные жалобы решил сменить камеры во всем микрорайоне. А это пятнадцать домов.