Настоящая история злой мачехи - Екатерина Широкова

И бросилось в глаза сходство со злосчастным «Домом быта» на Автозаводской, куда попала Алёнкина бывшая учительница, хотя от них хоть реальная польза – занимаются мертвяками.

Узкая и неуютная лестница в подъезде обнаруженного по первому же адресу панельного дома напомнила мне старые жилые здания в центре – обычно именно так там и выглядел чёрный ход для прислуги. Мы с Царёвым когда-то хотели переехать внутрь Садового кольца, но историческая застройка неприятно поразила своей запущенностью и красноречивыми свидетельствами растаскивания в прошлом нормальных квартир на клетушки. И вот теперь панелька – один в один, только она сразу так и задумывалась.

На третьем этаже – обитая дерматином дверь с весёленьким узором из шляпок мебельных гвоздей. Звонок резкий, пронзительный, как скрежет железа по стеклу. Видимо, для создания правильной атмосферы – почувствуй себя страдальцем, узри истину сквозь мрак унылого быта. Была бы я настоящим клиентом – наверняка уже сбежала бы, но, как охотник, чуяла достойную дичь.

В прихожую нас впустила девчонка лет пятнадцати, очень просто одетая, без грамма макияжа и вообще какая-то слишком бледная даже на фоне давно выцветших обоев. Она стрельнула в нас умными глазками и тут же потупила взор, но я успела заметить, что её внешняя покорность – скорее привычная маска, чем врожденная черта характера.

Из глубины квартиры послышался уверенный женский бас, уточняющий, кто пришёл.

Девушка равнодушно закрыла за нами входную дверь, методично заперев несколько механических запоров, удивительных на столь хлипкой конструкции, и крикнула в ответ, что очередные клиенты пожаловали. Она махнула рукой дальше по коридору и отступила на кухню, освобождая проход.

Комната вся заставлена диковатого вида статуэтками и прочими штуковинами, с большой натяжкой относимыми к современному искусству, хотя там и нет особых границ на минимальную художественную ценность. Ощущение – винегрет из всего про духовное развитие. Еле-еле осталось место для кушетки, очевидно предназначенной для посетителей.

Алёнка никогда ещё не бывала в помещении со столь низко нависшими потолками – я могла бы поменять лампочку в люстре, просто подняв руки. Она прямо-таки глазела, разинув рот – кажется, обстановка показалась ей весьма комичной. Мы сели и приготовились ждать.

Дама выплыла из-под переливающегося стеклярусом потока бусин, оглушительно громко зашуршавших в тишине, прерываемой только размеренным стуком капель о металлическую мойку. Подрисованные брови вразлёт, отличная осанка и велюровый домашний костюм со стразами – она явно знала себе цену, не боясь прогадать в деталях.

– И кто тут у нас нуждается в помощи? – сразу взяла снисходительный тон, определив, что я у нас трепетная мамочка, а Алёнка – та самая бедняжка.

– А вы точно сможете нам помочь? – решила подыграть, пока прощупывала, с кем имеем дело. Мне хотелось найти хоть какой-то талант к врачеванию, и я вопросительно взглянула на Алёнку.

Надо сказать, что я теперь впервые задумалась, как же это неудобно получается – нельзя просто вернуть украденное, когда пришла на то необходимость. Приходится изобретать велосипед, мучительно выдумывая, где прихватить «лишнего», чтобы спать потом спокойно, без борьбы с приступами угрызений совести.

Неожиданно трудно пошло объяснение для рвущейся в бой Алёнки, после краткого, но яркого пребывания в детдоме сильно ожесточившейся во взглядах на окружающий мир, в чём вообще проблема – пожертвовать конкретным незнакомцем ради важного и близкого человека? То есть она запомнила, что есть теперь такое дурацкое правило, прилично усложняющее жизнь, но осознать и прочувствовать его на своей шкуре пока не получилось.

Боюсь, столь одиозный персонаж никак не поможет мне в воспитательном процессе – Алёнке мадам откровенно не понравилась.

Чем больше распиналась дамочка, тем сильнее хотелось на выход. Алёнка отрицательно покачала головой и выразительно вытаращила глаза, пихнув меня в бок, чем изрядно смутила уже плотно заехавшую в отработанную колею лжецелительницу. Та вдруг сбилась с мысли, попыталась повторить сказанное ранее и окончательно стушевалась. Впрочем, судя по обстановке, крупным финансовым успехом тут и не пахло – не так уж хороша была та колея.

Чутьё меня подвело, ну так и глупо было надеяться на удачу с первого выстрела.

Я незаметно кивнула Алёнке, мол, потерпи, сейчас улучим удобный момент и культурно сбежим, а она со всей своей детской непосредственностью встала с кушетки, взяла меня за руку и уверенно потянула прочь. У дамы знатно отвисла челюсть – такой наглости она уж точно не ожидала от потенциальных лохов.

Пытаясь разобраться с многочисленными замками, чтобы побыстрее завершить тягостную сцену, я вполуха слушала ругательства мадам, беззлобные и довольно формальные. Кажется, она даже не обиделась – так, скорее удивилась.

– Дайте, я вам открою, а то полдня тут промучаетесь, – уже знакомая девушка вынырнула из кухни и ловко оттеснила нас в крохотном пространстве прихожей, привычно защелкав затворами.

– А как тебя зовут? – Алёнка неожиданно прикоснулась к её локтю, отчего та вздрогнула, как от удара, и на мгновение зажмурилась, вжав голову в плечи. Потом медленно распрямилась, обернулась к нам и кривовато улыбнулась.

– Варвара, – девушка поправила чёлку и открыла рот, чтобы задать встречный вопрос, но Алёнка сама по-взрослому протянула ей ладонь и представилась.

Только в момент рукопожатия до меня дошло, что происходит – Алёнка выкачивала из Варвары чистейший дар исцеления, дымок густо разлился по линолеуму и выставленной на нём нехитрой обуви и тут же растворился в новой хозяйке. Джек-пот!

Девчонка могла бы спасти любого, кто приходил сюда, если бы захотела! А мамаша или кто там она ей – лишь ширма для отвода глаз и сбора денег. Впрочем, они явно не слишком-то усердствовали в этом направлении.

Алёнка разжала пальцы, и Варвара робко и вопросительно посмотрела на меня, как будто не знала, захочу ли и я познакомиться тоже. Если она что и почувствовала, потеряв дар, то не показала виду.

Глядя в её добродушные серые глаза, я поняла, что от стыда заливаюсь краской от макушки и до пят – на этот раз мы явно обидели кого-то очень и очень слабого и беззащитного. Повезло, так повезло, хотя способность ходить она точно не утратила.

Стоит, смотрит, ждёт реакции. Хмурится.

Я скомкано представилась, сгорая от мысли, что Варвара теперь решит, что мне показалось зазорным её общество, но не в силах заставить себя задержаться здесь ещё хоть пару минут.

Алёнка вовсю рассматривала нашу новую знакомую, а я схватила её и пулей вылетела вон.

Отдышалась уже в машине.

Алёнка сияла как начищенный пятак.

– Мам, видишь, как же нам повезло!

– Да… Жалко только Варвару твою.

– Ты же так и хотела, правда? Она ходит, и дедушка теперь снова будет ходить, все довольны, – её улыбка заметно погасла, – ну чем ты опять недовольна?