Колодцы предков - Иоанна Хмелевская

– Не может быть, – энергично вмешалась моя мамуся. – Они могут восстановить свалку и после того, как мы уедем. Но я их сегодня же спрошу...

Проведенное вечером расследование доказало невиновность всех обвиняемых. Франек целыми днями работал в поле и не имел времени на глупые шутки. Ендрек не проявлял никакого интереса. Он был чуть живым, поскольку отец запряг его как першерона, о подбрасывании цепей он и думать не мог. Ванду очень смешили чудачества родственников из города, но она не собиралась принимать в них участия, имея достаточно забот по хозяйству и больное колено. Туристов в деревне не было, местное население не проявляло к нам никакого интереса. Короче говоря, преступников не было.

– Значит, завтра беремся за эту свалку все вместе, – решила я. – Уберем весь мусор до конца и посмотрим, что из этого выйдет. Подбросят новый или нет...

* * *

Незадолго до рассвета Люцина проснулась в холодном поту. Ей приснилось что-то ужасное. В темноте, тихо, бесшумно и как-то кровожадно некто крался к развалинам. В его руке была красивая ручка с фотографии. Люцина сидела скрючившись за обломком стены и пыталась не дышать, чтобы некто не догадался о ее присутствии. Тучи на небе полностью закрыли луну, почти ничего не было видно. Некто подкрадывался и подкрадывался. Понемногу. Все ближе. Страшное напряжение возрастало. Люцина панически боялась, и окаменела от страха до такой степени, что, даже пожелай, не смогла бы пошевелиться. Некто остановился за заслоняющей ее стенкой – на фоне неба выделялся черный силуэт. Одной рукой он толкнул какой-то камень, который раскрылся как двери, другой – поднял вверх ручку. В этот момент тучи освободили луну и его лицо осветилось. Он так и замер, освещенный лунным светом. В поднятой вверх руке поблескивала золотом ручка... Люцина не рассмотрела его лица, зато хорошо запомнила выражение. Это было выражение такого смертельного страха, нечеловеческого испуга и дикой тревоги, что в Люцине что-то сорвалось. Она обрела способность к движению и подскочила, чтобы посмотреть на то, что за камнем...

И проснулась. Мгновение она лежала, приходя в себя и восстанавливая в памяти кошмарный сон, в котором произошло не так уж и много и не так уж и страшно. Подумаешь, подкрался и замахнулся ручкой. Ужас заключался в настроении, в атмосфере, в осознании того, что от вида, открывающегося за камнем, перехватывало дух...

Быть может, она повернулась бы на бок и заснула снова, если бы ей не припомнился другой сон. Тогда она снимала виллу с садом, огороженным сеткой. Ее комната была на втором этаже. Ей приснилось, что кто-то зашел через калитку, прошел через сад, вошел в дом и начал подниматься по лестнице. Она отчетливо видела, как он входит на лестничную площадку, тихо приближается к двери, протягивает руку, поворачивает дверную ручку...

Она проснулась, просыпаясь, машинально включила ночник и увидела, теперь уже наяву, как медленно открываются двери ее комнаты...

На мгновение все замерло – и Люцина, и двери и, возможно, тот, кто за ними стоял. Потом Люцина вскочила с кровати, схватила халат и, зажигая по дороге весь свет, выскочила в холл. Там никого не было. Она проверила весь дом – входные двери были закрыты. Потушив свет, она отправилась спать. Наутро, при свете солнца, оказалось, что от калитки до окна веранды, туда и обратно, на грядках отпечатались свежие следы мужской обуви...

Под влиянием воспоминаний она не выдержала. В чем в чем, а в трусости ее упрекнуть было нельзя. Она тихо встала, одела халат, тапочки и спустилась вниз. Начинало светать, и кое-что уже можно было рассмотреть. Она прошла через двор, обошла вокруг коровника, приблизилась к развалинам, подошла к приснившемуся месту. И увидела то, что там было...

Я проснулась от того, что меня дергали за плечо. В сером свете начинающегося утра я увидела над собой лицо Люцины.

– Просыпайся, вставай быстрее, – шептала она. – Я не знаю, что делать, потому что милиция не разрешает ничего трогать, нельзя затаптывать следы, я не знаю, как рассказать все твоей матери и Терезе, может, Ядя опять окажет свои фотографические услуги. И вообще, вставай и посмотри сама, вдруг у меня галлюцинации – пойдем, только тихо, надо подумать...

Я была абсолютно уверена, что несколько минут назад она свихнулась, и, как можно быстрее, встала, чтобы ее не расстраивать. В расстроенных чувствах она могла разбудить меня и топором... Люцина жестами подгоняла меня и продолжала шептать.

– Кажется, у нас новый покойник, интересно, есть ли у него наши адреса, кто-то должен дежурить, надо им сообщить, пока не проснулось все село, быстрее, а то кто-нибудь его украдет, и опять будут говорить, что я все придумала...

В этот момент снаружи раздался протяжный, мрачный, пронзительный собачий вой. Пистолет Франека сообщал, что, по его мнению, что-то не в порядке. Через мгновение к нему тонко и жалобно подключилась соседская сучка, Мальва. Спящая под противоположной стеной Тереза пошевелилась и вздохнула. Люцина дернула меня за руку.

– Быстрее! – прошипела она и бросилась к дверям.

Я помчалась за ней, усомнившись в ее сумасшествии.

– Может, ты скажешь, в чем дело? – спросила я ее на лестнице.

– Сама увидишь. Скорее! Надо успокоить этих собак.

Пистолет сидел за коровником, задрав голову, и выл с таким вдохновением, будто давно поджидал удобного случая. Люцина затопала ногами и прогнала его грозным шепотом. Теперь выли как минимум четыре собаки.

– Я думаю, что они узнали про твою находку, – расстроилась я. – Нам с ними не справиться. Что здесь и где?

– Черт с ними, с собаками... Там. Иди и посмотри. Там, где было расчищено.

Я направилась к развалинам и остановилась.

– Ты хочешь меня шокировать? – спросила я с подозрением. – Если там настоящий труп, пусть подождет!

– Шок тебе не повредит, быстрее придешь в себя. Да, настоящий труп. Свежий, в хорошем состоянии. Человеческий.

Неуверенно, одурманенная всем сразу, и ранним часом, и собачьим воем, и болтовней Люцины, я приблизилась к развалинам, и действительно... В мгновение ока я пришла в себя. В том месте, где вчера я искала ручку, лежал самый настоящий труп. Я плохо разбираюсь в трупах, но если у кого-то разбита голова и взгляд неподвижно устремлен в небо, он должен быть трупом. Я глубоко вздохнула, собралась с духом и героически постаралась к нему присмотреться.

– Ну? – с триумфом произнесла стоящая сзади Люцина. – Что скажешь?

Звучало это так, будто она лично его убила, причем после долгих стараний. Я пока не знала, что сказать, и отодвинулась, поскольку зрелище было не из приятных.

– Ты уверена, что ему уже ничто не поможет? – вяло спросила я.

– Абсолютно, – спокойно ответила Люцина и тоже отошла на несколько шагов. – В конце концов, я когда-то была медсестрой. Проверила. Готов.

– Это ты его грохнула? Он копался в развалинах?