Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд

Александр с большой охотой принял евреев, изгнанных из Испании фанатичной «патронессой» католиков королевой Изабеллой. Папа считал их не только полезными гражданами, но и потенциальным источником дохода. Требовались крупные суммы денег в обеспечение новых планов Чезаре. В то лето на площади Святого Петра совершили публичное обращение трехсот евреев-маранов в католичество. Свидетелями знаменательного события стали Лукреция и Санча. Санудо полагал этот шаг папы очередной финансовой операцией. «Из писем я понял, что папа приказал примерно тремстам испанским маранам, облаченным в желтые одеяния и со свечой в руке, проследовать к Минерве [церковь Санта-Мария-сопра-Минерва)… таким было их публичное наказание. Весь секрет заключен в их деньгах, и сделал это презренный епископ Калахорра [Педро де Аранда, арестован и обвинен в ереси 21 апреля 1498 года]». Другими источниками пополнения доходов понтифика были поместья умерших или попавших в немилость священнослужителей: когда папский секретарь Бартоломео Флорес, архиепископ Козенцы, был арестован по обвинению в подделке папских бреве, Александр конфисковал его имущество и апартаменты в Ватикане со всей мебелью и коврами. Все это он отдал одному из своих советников Хуану Маррадесу, а должность архиепископа — другому фавориту, камергеру Джакомо Казанове. В мае 1498 года умер кардинал Генуи, и папа отправил одного из своих испанских камергеров, Хуана Феррера, забрать имущество покойного и передать его должность брату Асканио Сфорца.

Должность архиепископа, вероятно, была последней милостью, которую клан Сфорца мог ожидать от папы. Александр задумывал второй брак Лукреции, желая породниться с королевской арагонской семьей Неаполя, к которой Сфорца относились враждебно. К тому же 7 апреля скончался король Франции Карл VIII, событие это предвещало опасность как для Сфорца, так и для Арагона. Преемник Карла, Людовик XII, унаследовал притязания Карла не только на Неаполь, но и на Миланское герцогство. Более того, он хотел, чтобы папа разрешил ему развестись с законной женой, Жанной Французской, и жениться на вдове своего предшественника, Анне Бретанской: так он удержал бы во Франции ее герцогство Бретань. В то время и папа, и Чезаре все еще связывали свое будущее с Неаполем, но возросшее влияние нового французского короля заставляло менять тактику в соответствии с его потребностями и амбициями.

Александр немедленно принялся искать детям партию в Неаполе. Для этого он вступил в переговоры с королем Федериго, предлагая Лукрецию в качестве жены для Альфонсо, незаконнорожденного сына герцога Калабрии и брата Санчи. Но главной задачей Александра была женитьба Чезаре на Карлотте, законнорожденной королевской дочери. Федериго же, к ярости понтифика, сопротивлялся. Благодаря Борджиа он добился легитимации восхождения на трон, но породниться с внебрачными детьми папы, отдать им деньги и земли своего королевства желания не испытывал. Асканио Сфорца с тревогой наблюдал за неаполитанскими переговорами. В начале мая в письме к Лодовико он рассказывал о гневе папы: Федериго негативно относился к предлагаемым Александром бракам. Королю не хотелось отдавать Альфонсо огромное поместье, и папа был унижен проявленным к нему пренебрежением, в особенности потому, что о сватовстве стало всем известно. Тогда Александр пустил слух, будто собирается выдать Лукрецию за Франческо Орсини, герцога Гравины (спустя пять лет Чезаре его казнит).

После этого Альфонсо тайно приехал в Рим. «Сегодня утром [15 июля] сюда явился дон Альфонсо, — сообщал Асканио брату, — и хотя до Марино он ехал на 50 лошадях, сюда он забрал с собой только 6 или 7, так как Его Святейшество хотел сохранить этот визит в тайне. Ужинал он со мной во дворце (Ватикан), затем отправился на аудиенцию к Его Святейшеству, который очень тепло его принял. Сегодня вечером он остановится в доме принцессы, своей сестры [Санчи], опять же тайно. На самом деле, — добавлял Асканио, — почти всем в Риме было известно о его приезде». На следующий день Чезаре пригласил будущего шурина в свои апартаменты, выказал ему величайшее расположение. На третий день папа встречал его вместе с Лукрецией в присутствии Асканио, кардинала Перозы и представителей Неаполитанского королевства.

Наконец король Федериго и папа договорились. Король передавал Альфонсо герцогство Бисельи и земли Корато в обеспечение приданого Лукреции (папа давал за нее 40 тысяч дукатов). Согласились также на том. что Альфонсо на год останется в Риме и Лукреция не обязана будет тотчас ехать в Неаполь.

И вновь Лукреция играла роль политической пешки: ее замужество было ступенькой для более важного брака — Чезаре и Карлотты Неаполитанской: с замужеством сестры статус Чезаре в королевстве повышался. Лукреция, впрочем, казалась довольной новым мужем, красивым семнадцатилетним юношей. 21 июля состоялось скромное бракосочетание в присутствии членов семьи Борджиа, кардинала Асканио Сфорца и Хуана Лопеса. В соответствии с обычаем Хуан Сервиллон, капитан папской гвардии, держал обнаженный меч над головами молодых. Церемонию провели за закрытыми дверями. Бурхард непременно присутствовал бы на бракосочетании, будь оно публичным, а так он лишь сообщил, что Альфонсо вступил в брачный союз с Лукрецией в палаццо Санта-Мария-ин-Портико, после чего «успешно осуществил консумацию брака».

Имеется, однако, свидетельство и непосредственного участника и очевидца. Борджиа не поскупились на праздник в тесном семейном кругу. Подробно поведала обо всем Санча, сестра жениха, ставшая к тому времени любовницей Чезаре. В воскресенье 5 августа в палаццо Санта-Мария-ин-Портико состоялась торжественная свадебная месса, рядом с новобрачными стояли Санча и Жофре. Санча описала великолепное платье Лукреции, отметила дороговизну тканей — а как же иначе — красота и богатство костюма указывают на высокое положение человека в обществе. И рукава шелкового платья невесты, и пояс расшиты были драгоценными камнями, золотая парчовая накидка оторочена алым бархатом. На шее ожерелье из крупного жемчуга редкой красоты. Прекрасные волосы распущены по плечам, на голове сверкающая самоцветами шапочка с затейливой вышивкой и золотая диадема. От Альфонсо также нельзя было отвести глаз: черная парча оторочена алым шелком, на голове черный бархатный берет с брошью. Брошь — подарок Лукреции — на ней в виде эмблемы золотой единорог и украшенный драгоценными камнями золотой херувим. Сопровождали Лукрецию три дамы и Иеронима Борджиа, сестра кардинала. Все они тоже были роскошно одеты.

Пиршество во дворце Ватиканадлилось весь день. В одиннадцать часов вечера папа пригласил всех гостей в зал понтифика. Там сел на трон, Лукреция, Альфонсо, Санча и Жофре расположились у его ног, но он велел всем танцевать. По повелению папы Лукреция танцевала сначала одна, а затем — вместе с Альфонсо. После обедали, во главе стола — папа, за другим столом Лукреция, Альфонсо, кардиналы Борджиа и Перуза, протонотарий капеллан и Иеронима Борджиа. Санча удостоилась чести подавать папе вино. Кардиналы Монреале и Перузы, а также дон Альфонсо поднесли кушанья папе, а затем и сами присоединились к пиршеству. Знатные придворные выступали в роли пажей. После обеда, длившегося три часа, папа подарил Лукреции великолепный серебряный сервиз, а кардиналы поднесли другие серебряные предметы и драгоценности. Празднество продолжилось: папа вместе с гостями удалился в апартаменты Борджиа. В первом помещении Чезаре устроил великолепное зрелище — фонтан, украшенный фигурами кобр и других змей. В другом зале был устроен настоящий лес, и по этому лесу бродили семь человек, представлявшие животных: Жофре, например, изображал дикого гуся, приор Людовико Борджиа, брат кардинала Борджиа, — слона, приятель Чезаре представлял лисицу, а еще один — лося. Были здесь еще лев и жираф. Сам Чезаре предстал в образе единорога. На молодых людях были шелковые костюмы, окрашенные в масть представленного ими животного. Они подходили по очереди, по одному, и танцевали перед папой. Наконец Чезаре попросил позволения танцевать с Лукрецией, и вслед за ним все новоявленные актеры протанцевали с дамами. Праздник длился до рассвета, затем папа приказал Лукреции и Альфонсо идти к себе. Их сопровождала вся компания за исключением Чезаре, оставшегося с отцом.