Клинок мертвеца - Люк Скалл

Волгред навел на него копье.

– Признаюсь, я разочарован, – заявил убийца. – Хозяин упоминал, что ты можешь оказаться более грозным противником. Я отнесу ему твое иссохшее сердце, после того как опустошу тебя.

Волгред отвел копье назад. Что-то крошечное пронеслось мимо мага, но Коул мог думать только о смертоносном лезвии оружия, готовом пронзить его.

– Полуночница! Вернись!

Откуда ни возьмись, к Волгреду понесся Эд. Коул заметил, как Полуночница скакнула в сторону и взметнулась вверх по мачте, но слабоумный великан не смог повернуть на бегу. Он налетел на мага, копье которого врезалось в живот Эда и, пройдя насквозь, вышло из спины. Ошеломленный гигант застыл на месте, а Волгред попытался извлечь из него свое оружие.

Пальцы Коула стиснули эфес Проклятия Мага. Прицелившись, он метнул кинжал.

Поразив убийцу в грудь, клинок вошел глубоко. Волгред упал на колени, и почти сразу же плоть мага начала сморщиваться. Завопив, он выронил копье и стал отчаянно хвататься за эфес с рубином, торчавший из его груди. Тут раздался громкий стон, и труп, который Коул вернул из мертвых, врезался в убийцу, огрел его по плечу и повалил на палубу.

Коул не обращал внимания на звуки терзаемой плоти и вопли Волгреда. Он подскочил к Эду, который не сводил глаз с пронзившего его копья, с подбородка гиганта свисала кровавая слюна.

– П-призрак, – запинаясь, пробормотал он. – Мне холодно…

– Все в порядке, Эд. Я здесь, – сказал Коул, сдерживая слезы.

Друг обмяк у него на руках, дыхание Эда становилось все слабее. Однажды Даварус смог излечить смертельно раненную мать Деркина, направив в ее тело жизненную силу человека, которого он убил. Сейчас в нем не было такой похищенной энергии. Он бросил взгляд на Волгреда, но от того осталась лишь пустая оболочка. Магию, что поддерживала в нем жизнь три столетия, вобрал в себя кинжал Даваруса, и тело чародея вернулось в естественное состояние. Мертвый член экипажа, которого поднял Коул, бесцельно слонялся поблизости.

– Мне очень жаль, Эд, – всхлипывая, проговорил Даварус.

Глаза его друга стали стекленеть. Ненавистный голос Похитителя внутри Коула побуждал его извлечь Проклятие Мага и поглотить жизненную силу Эда, пока она не исчезла окончательно, но он не слушал его. Вместо этого он опустил друга на палубу и встал на колени рядом.

Веки Эда задрожали, и он с усилием открыл глаза.

– Полуночница? – прошептал он едва слышно.

– Она здесь, Эд. Она здесь. Я позабочусь о ней, я же говорил. Обещаю тебе.

Эд улыбнулся. А затем глаза друга закрылись в последний раз.

Коул оставался возле него, крепко стиснув веки, по его щекам бежали горячие слезы. В конце концов он поднялся и подошел к сморщенному трупу Волгреда. Наклонившись, положил руку на эфес Проклятия Мага. Кинжал вышел из иссохшей груди убийцы с сухим щелчком.

Даварус изо всех сил двинул сапогом в бесплотное лицо Волгреда. Почувствовал, как треснула кость, врезал еще и еще, круша череп убийцы, пока невредимым не остался лишь золотой ключ, который Скиталец носил на шее. Подобрав ключ, Коул сунул его в карман, а потом сел на палубу и уставился на звезды. Рядом поднялся крик – члены экипажа, разбуженные шумом, вышли из своих кают, но он не отвечал на их вопросы. Умер еще один близкий ему человек, и он слышал только слова Похитителя, которые отдавались в его голове бесконечным эхом.

«Смерть – вот что ты есть».

Занялся рассвет: яркий и кроваво-красный.

Бродар Кейн поднял взгляд на солнце и сморгнул с глаз остатки сна, которые держали их полузакрытыми. Все его тело болело: от долгой поездки верхом из Зеленого предела, от дерьмового сна на неудобном земляном ложе, от взбучки, что он получил от Финна и его друзей. Даже короткая встреча с Карном привела к растяжению мышцы на ноге. С мучительным напряжением Кейн вытянул ногу, затем поднялся и окинул взглядом лагерь. Все вокруг готовились к маршу. Через час они доберутся до стен Сердечного Камня.

Кейн зачерпнул миску дымящегося горячего рагу из общего котла и с жадностью умял его. День обещал быть ясным, но безжалостно холодным: от такого мороза яйца съеживаются. По опыту Кейна, хороший день, чтобы убивать.

Закончив утреннюю зарядку, он решил пройтись по периметру лагеря. Как он заметил накануне, большинство воинов оказались очень молоды. Увидев двух подростков, которые вели тренировочный бой, Бродар подавил желание ввязаться, чтобы показать им, как правильно парировать удар сверху. Сейчас уже поздновато было учить, да к тому же, вероятно, никто не захочет его слушать.

Странная это штука – слава. Правильная слава как ничто другое делает мужчину важным и желанным. Превратная слава как ничто другое изолирует его и делает одиноким… И рано или поздно все всегда заканчивается превратной славой.

«Убийство порождает лишь убийство. Нет ничего хорошего в том, что знаешь, как пользоваться мечом, чтобы убить человека». Мхайра говорила ему это. Она хотела, чтобы он ушел в отставку, стал пастухом и стриг баранов. Вместо того Шаман вызвал его в Сердечный Камень, и не успел Кейн опомниться, как принялся резать горла. Такая работа принесла ему даже больше славы, чем десятилетняя служба Хранителем, и прекрасную ферму для семьи в Зеленом пределе, но он утратил все, за что с гордостью называл себя мужчиной.

Бродар не был склонен к молитвам и, конечно же, не думал о богах Низин. Мертвый бог казался ему еще менее полезным, чем отсутствующий. Но он по-прежнему верил в духов. Мудрец, вероний, проводил ритуал у небольшого сооружения из камней, которое часто использовали для таких целей. Кейн подошел и присоединился к воинам.

Опустившись на колени, он взял горсть земли в загрубелые руки и вознес быструю молитву к духам земли с просьбой уберечь жену, пока он не сможет к ней вернуться. Прошло уже несколько лет, и Кейн, несомненно, стал еще безобразнее, чем перед отъездом, но он надеялся, что жена встретит его с распростертыми объятиями.

«Встретит. Конечно, встретит». Любовь Мхайры чище, чем все, что он знал в мире. Нo ему нужно было сдержать обещание. Обещание, которое он дал ей в тот день, когда, убегая от Шамана, они разделились, и он попытался увести Собратьев в сторону, а она направилась в Приграничье.

«Они поймали ее на хребте Дьявола, или, по крайней мере, так они мне лгали». В действительности Магнар заключил отчаянную сделку с Шаманом: тот пощадил Мхайру, а ее двоюродная сестра Наталия заняла ее место на костре лорда-мага. Шаман использовал чары, чтобы изменить внешность Наталии и ввести Кейна в заблуждение, заставить поверить, что сгорела Мхайра. Преподать ему урок, как заявил потом лорд-маг.

Поднявшись, Бродар отряхнул руки, на его обветренном лбу залегла глубокая морщина. Хотелось развернуться, ворваться в шатер Карна и отомстить Шаману за все зло, которое причинил ему этот ублюдок. Таков был его план, прежде чем Кразка захватил трон и заключил соглашение с лордом демонов. С тех пор приоритеты Кейна изменились, и теперь он снова оказался на той же стороне, что и лорд-маг Высоких Клыков. Бродар устало вздохнул. Союзы в Клыках возникали и исчезали так быстро, что ему оставалось лишь каждый раз делать новый выбор, сообразуясь с обстоятельствами.