Пусть ты умрешь - Питер Джеймс

— Он помешан на контроле. И на аккуратности — всегда все поправляет. — Она невесело усмехнулась. — Птичка испачкала машину — и он уже в бешенстве. Будет мыть, полировать, опять мыть — всю машину. А если учесть, что он живет у моря, где всегда чайки, такое случается постоянно.

— Вас это тоже касалось?

— Да. Чувство было такое, будто ходишь по яичной скорлупе. Все время стараешься не сделать что-то, что могло бы его завести.

— И вы решили, что он такой из-за случившегося с ним в детстве?

— Помню, он как-то сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним родители.

— Хотите рассказать?

— Брайс все время говорил, что я никудышная. Не умею готовить, плохая любовница. Что заниматься со мной любовью то же самое, что трахать дохлую рыбину. И я ему верила; наверное, до сих пор считаю себя ни на что не годной. Я потеряла к себе всякое уважение. Но потом, унизив меня, даже ударив, он начинал плакать, просить прощения, обещал исправиться. В один из таких моментов, моля о прощении, Брайс и сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним его родители.

— Он объяснил, что имел в виду?

— Нет, он никогда не говорил об этом. Я решила, что, должно быть, случилось нечто очень плохое.

— Вы сами говорили, что много раз, в поздний период ваших отношений, звонили в полицию. Так?

— Да. Один полицейский, молодой констебль из патрульной службы… Споффорд… Боб Споффорд… Он был особенно добр ко мне. У него в детстве случилась похожая ситуация, его отец измывался над матерью. Это он помог мне связаться с «Проектом „Убежище“». И он постоянно убеждал меня порвать с Брайсом.

— Можете объяснить, почему вы тогда не воспользовались советом констебля Споффорда и не оставили Брайса?

Рэд пожала плечами:

— Не знаю. Может, Брайс меня запугал. А потом он всегда так раскаивался. Наверное, я думала, что могу ему помочь.

— Ага. Иначе говоря, вы сохраняли отношения с Брайсом из-за того, что случилось с ним в детстве?

— Глупо, да?

— Ну зачем же быть к себе такой строгой.

— Я ничему не научилась, да? Думала, что смогу его спасти. Думала, что, если смогу помочь ему открыться, он станет добрее ко мне. Но чем настойчивее я пыталась разговорить его, тем сильнее он злился.

— Вы не жалеете себя, но жалеете Брайса, пострадавшего, как вы полагаете, в детстве.

— Вот видите, даже с этим ничего не могу поделать.

— Это Брайс вам внушил? Что вы делаете все не так?

— Он постоянно это твердил. А я жутко злилась, просто с ума сходила. Старалась делать все как надо, но только еще больше портила. Я бы, наверно, почти все сделала, чтобы он только стал ко мне добрее.

— И мирились почти со всем в надежде на будущее?

— Я много думала об этом, — вздохнула Рэд. — Вы не представляете, как он умел перевоплощаться. Человек, который только что ненавидел вас и поносил, вдруг становился мягким и любящим. Ему ничего не стоило повернуть так, что я сама считала себя виновницей ссоры, что все произошло из-за моего несоответствия.

— Вашегонесоответствия?

Рэд рассмеялась:

— Да. У меня был целый список этих несоответствий. Хотите послушать?

— Думаю, оставшееся сегодня время можно потратить с большей пользой, чем подкреплять искаженное восприятие Брайсом действительности. У меня есть копия отчета, посланного констеблем Споффордом в «Проект „Убежище“» и хранящегося в вашем досье. Вы видели его? Отчет шел как приложение к обсуждению вашего случая на собрании МКОР.

— МКОР?

— Да. Собрание проводится каждые две недели с присутствием представителей полиции, благотворительных организаций, министерства здравоохранения, министерства образования и различных медицинских и социальных служб. Рассматриваются дела тех, кто подвергается риску домашнего насилия. Межведомственная конференция по оценке рисков. МКОР. — Джудит Биддлстоун открыла красную пластиковую папку и достала несколько подшитых страниц. — Вы сами дали мне разрешение на получение этого отчета. Приведу небольшую выдержку. Вот что он пишет: «Я чрезвычайно обеспокоен ситуацией с мисс Рэд Уэствуд. Считаю, что отношения, в которых она состоит, носят жестокий, оскорбительный для нее характер и угрожают ее будущей безопасности и благосостоянию и что полиции Суссекса необходимо принять меры. Я вижу боль в ее глазах. Ей страшно».

Рэд моргнула, сдерживая слезы. Кивнула.

— Да, — едва слышно прошептала она. — Мне было страшно. Я не видела будущего. Не видела возможности другой жизни. Я… вы знаете… С Карлом мне показалось, что какое-то счастье все-таки возможно.

Психолог протянула салфетку, и Рэд вытерла глаза. Всхлипнула. Шмыгнула носом.

— Черт. Да что с ним не так, с Брайсом? Вроде бы все при нем — шарм, харизма, талант, — но есть что-то… не знаю, может быть, прозвучит странно, но я бы назвала это ген неудачника, если такое вообще существует.

— Что именно вы имеете в виду под геном неудачника?

— Думаю… Тут ведь вот в чем дело. Он очень талантливый. Замечательный художник. По-настоящему хорошо рисует. Прекрасный карикатурист. Он пытался опубликовать свои работы — в газетах, журналах, но ничего не получилось. Пару лет назад почти удалось — «Прайвит ай» согласился взять его карикатуру, но только с небольшим изменением. И он отказался. Послал их куда подальше. Я пробовала повлиять, убеждала согласиться, пойти на уступку — в общем-то то изменение, которого они хотели, оно ничего не меняло, зато у него появлялся бы шанс пойти дальше. Но он этот шанс упустил да еще и на меня накричал, сказал, что я ничего не понимаю, что его искусство целостно и никаким изменениям не подлежит. Он так разъярился, буквально вышел из себя. Плеснул мне в лицо вином, ударил — просто спятил. Я даже думала, честно, что он меня убьет.

— Ох…

— Я попыталась выбежать из квартиры. У меня началась самая настоящая истерика. Он не пускал. Схватил и держал — он очень сильный, постоянно качается. Я заперлась в туалете и позвонила в полицию. Он расплакался, стал жаловаться, что его никто никогда не любил и не понимал. Умолял простить.

— Это все только ваши воспоминания, Рэд. Теперь вы в безопасности.

— Да, только я и сейчас чувствую все так остро, словно это вот-вот повторится.

— Знаю. Но теперь все в прошлом. Все закончилось. Вы же это сознаете, да? Расскажите, как все кончилось.

— Приехала полиция. Констебль Споффорд и одна женщина. Разговаривал с ними Брайс. Сказал, что ничего серьезного, обычное недоразумение. Они спросили, подтверждаю ли я это и хочу ли, чтобы он остался. И я подтвердила — да, недоразумение, и да, я хочу, чтобы он остался.

— Понятно. Ослушаться Брайса было бы неблагоразумно, да?