Карибская тайна - Агата Кристи

Несколько секунд Молли молчала.

– Просто, – наконец заговорила она, – мнекажется, что со мной что-то не так.

– Не так? Что вы под этим подразумеваете?

Молли печально покачала головой.

– Я боюсь, – сказала она. – Ужасно боюсь.

– Чего вы боитесь?

– Всего, – ответила Молли. – Это… ну, как бынаходит на меня. Голоса в кустах, шаги, чужие разговоры. Как будто кто-то всевремя следит, шпионит за мной… Кто-то ненавидит меня, я чувствую это.

– Боже мой! – Эвелин казалась испуганной ипотрясенной. – И давно это началось?

– Не знаю. Это началось постепенно. К тому же менятревожат и другие вещи.

– Какие?

– Иногда, – медленно произнесла Молли, – я немогу ничего объяснить, ничего вспомнить.

– Вы хотите сказать, что у вас провалы памяти?

– Очевидно… Вот, например, сейчас пять часов, а я почтиничего не помню, что происходило примерно с половины второго.

– О, дорогая, но это просто потому, что вы вздремнули.

– Нет, – возразила Молли, – я чувствую себяне так, как будто только что проснулась. Иногда я внезапно оказываюсь в другомместе, иногда замечаю, что на мне надето другое платье, иногда я говорю скем-то или делаю что-то, но не могу вспомнить, с кем говорила и что делала…

– Но, Молли, в таком случае вам следует показатьсяврачу.

– Не хочу! Не желаю даже близко подходить к врачам.

Эвелин посмотрела на девушку и взяла ее за руку.

– Возможно, вы делаете из мухи слона, Молли. Вы жезнаете, что существует множество нервных расстройств, которые легкоизлечиваются. Врач скажет вам то же самое.

– Нет, он может сказать, что у меня что-то серьезное.

– А почему у вас должно быть что-то серьезное?

– Потому что… – начала Молли, но быстро оборвалафразу. – Сама не знаю почему, – закончила она.

– Не мог бы кто-нибудь из вашей семьи – мать или сестры– приехать сюда?

– С матерью я всегда не ладила. У меня есть сестры. Онизамужем, но я полагаю, они смогли бы приехать, если бы я захотела. Но я нехочу. Мне не нужен никто, кроме Тима.

– А Тим знает об этом? Вы говорили ему?

– Только намекала, – сказала Молли. – Но онбеспокоится обо мне и следит, как я себя веду. Такое впечатление, что онстарается оберегать меня. Неужели меня действительно нужно оберегать?

– По-моему, это в большой степени ваше воображение, номне все-таки кажется, что вы должны показаться врачу.

– Старому доктору Грейему? От него не будет никакоготолку.

– На острове есть и другие врачи.

– Нет, – сказала Молли. – Я просто… просто недолжна обращать на это внимания. По-видимому, как вы говорите, во всем виноватомое воображение. Боже мой, как поздно! Мне уже нужно быть в столовой. Я… ядолжна вернуться.

Бросив резкий, почти вызывающий взгляд на Эвелин Хиллингдон,она поспешила к отелю. Эвелин посмотрела ей вслед.

– Кажется, мне повезло.

– Ты о чем, Виктория?

– Думаю, что у меня появилась возможность раздобытьденег. Много денег.

– Будь осторожна, девочка. Не попади в какую-нибудьнеприятную историю. Может быть, лучше я этим займусь?

Виктория усмехнулась.

– Погоди немного, тогда увидишь сам, – сказалаона. – Я знаю, как вести игру. Дело пахнет большими деньгами. Кое-что явидела, а кое о чем догадываюсь и думаю, что догадываюсь правильно.

И ее негромкий музыкальный смех снова послышался в ночнойтишине.

– Эвелин…

– Да?

Эвелин Хиллингдон откликнулась словно машинально, безвсякого интереса. На мужа она не смотрела.

– Эвелин, ты бы не возражала, если бы мы все бросили ивернулись домой, в Англию?

Эвелин расчесывала свои короткие темные волосы, но, услышавпоследние слова мужа, быстро опустила руки и обернулась к нему:

– Ты имеешь в виду… Но ведь мы только приехали. Непрошло и трех недель.

– Я знаю. Но… ты бы не возражала?

Она недоверчиво посмотрела на него:

– Ты действительно хочешь вернуться в Англию?

– Да.

– И оставить… Лаки?

Он поморщился:

– Полагаю, ты знала все время, что… ну, что это все ещепродолжается?

– Отлично знала.

– Но ты никогда ничего не говорила.

– А что я должна была говорить? Мы ведь все обсудилиуже несколько лет назад. Никто из нас не хотел разрушать семью. Поэтому мырешили на публике держаться как супруги. – Прежде чем он успел что-нибудьсказать, она добавила: – Но почему теперь ты так хочешь вернуться в Англию?

– Потому что я дошел до ручки. Я не могу больше этоговыносить, не могу! – Обычно спокойный, Эдуард Хиллингдон совершеннопреобразился. Он судорожно глотал слюну, его руки тряслись, всегда бесстрастноелицо казалось искаженным болью.

– Ради бога, Эдуард, что случилось?

– Ничего, кроме того, что я хочу уехать отсюда.

– Ты был безумно влюблен в Лаки, но теперь это прошло.Ты это хочешь сказать мне?

– Да, хотя я знаю, что тебе эти чувства недоступны.

– О, давай не будем впадать в мелодраму, Эдуард! Япросто хочу понять, что тебя так сильно волнует.

– Ничего.

– Неправда. Так что же?

– Разве это не очевидно?

– Нет, не очевидно, – ответила Эвелин. –Попробуем ясно описать ситуацию. У тебя была связь с женщиной. Такое случаетсядостаточно часто. А теперь роман кончился. Или не кончился? Может быть, некончился с ее стороны? Это так? Меня часто интересовало, известно ли Грегу обэтом.

– Не знаю. Он никогда ничего не говорил и всегдадержался по-дружески.

– Мужчины бывают на редкость тупы, – задумчивопромолвила Эвелин. – Или, может быть, Грег сам имеет кого-то на стороне.