История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре - Джон Бартон

Есть и повествования, которые обычно называют еврейскими новеллами [26]. Они короткие, и их герои, возможно, вымышлены. Это Книга Руфи, Книга Ионы, Книга Есфири и ряд историй в Книге пророка Даниила 1–6 (а также Книга Товита и Книга Иудифи, отнесенные у протестантов к апокрифам). Эти книги проявляют все признаки того, что составлялись как законченное целое, повествование в них ведется последовательно, сюжет ясен, понятен и четко спланирован, и почти ничего не свидетельствует о том, будто в их основе лежат древние народные предания или устная традиция. Вероятно, они созданы в персидский или даже эллинистический период, иными словами, за время с V по II век до нашей эры. Большинство современных библеистов воспринимает их как сознательный вымысел и даже не предполагает в них и намека на историчность – в общем и целом, это «небылицы»: Иону глотает огромная рыба – и извергает его живым; Есфирь разрушает заговор против евреев, и многие избегают погибельной резни; Даниил спасается невредимым из львиного рва. Даже сторонники традиций не всегда убеждены в том, что эти рассказы историчны, и иногда охотно расценивают их не как рассказ о реальных событиях, а как притчи или нравоучительные сказки. Впрочем, и по сей день многие интересуются, нет ли в Средиземном море огромной рыбы, способной проглотить человека.

В наше время исследователи библейских повествований занимают полярные позиции. Некоторые ученые, особенно в немецкоязычном мире – впрочем, в Северной Америке и Израиле такие тоже есть, – по-прежнему стремятся в первую очередь узнать о том, откуда пришли эти повествования и как они развивались. Они разрабатывают сложнейшие теории, призванные объяснить, как устные и письменные материалы, соединившись, сформировали те книги, которыми мы теперь обладаем [27]. Других библеистов, и особенно в Северной Америке, намного сильнее интересуют литературные аспекты текстов, и в этом случае повествования читают синхронически, иными словами, как завершенное целое и как великую литературу, не задавая никаких вопросов об их истоках и развитии [28]. А что касается плодотворнейших выводов, к которым могут привести оба этих подхода, то насчет них ни в том, ни в другом лагере нет ни малейшего намека на согласие. Первым интересно, как возникла Библия; вторым – как ее читать в окончательной форме. Если они хоть в чем-то и согласны, так только в том, что книги повествований – это важная часть Ветхого Завета и их нельзя считать второстепенными по отношению к книгам пророков, а именно так по традиции и читали Библию христиане. (Раннехристианские писатели цитировали исторические книги очень нечасто – по сравнению с тем, сколь много цитат они брали из пророческих книг [29].) Тот факт, что Библия содержит повествования – это часть ее особенного характера, и этим она отличается от поздних вероучений и сформулированных доктрин. Ряд библейских преданий соприкасается с историей и дает нам свидетельства о том, как жил Древний Израиль. Но большая их часть – либо вымысел, либо искусно сочиненная история, даже в том случае, когда в основу рассказов ложится историческая правда.

Как же использовались книги повествований в Древнем Израиле? Библеисты по большей части полагают, что рассказы читались вслух: грамотность не была уделом многих. И, возможно, это подразумевает, что читались они в контексте богослужения, вполне вероятно, на каком-либо из ежегодных празднеств, совершаемых в Иерусалиме, причем и до Вавилонского пленения, которое свершилось в VI веке до нашей эры, и после него. Может быть, рассказы об упадке и падении Израиля и Иудеи, приведенные в Книгах Царств, служили неким выражением народной скорби или исповеданием общей вины [30]. И скорее всего, именно в дни владычества персов возникли синагоги – здания, где иудеи собирались ради молитвы и учебы. А к эпохе Нового Завета прочтение исторических книг, хотя и избирательное, вошло в богослужение. Иудаизм уже шел к тому, чтобы сделать акцент на изучении текстов и молитв, не связанных с жертвоприношением, на местном уровне – даже хотя в то время Второй Храм еще не был разрушен и там каждый день приносились жертвы. Ранние христиане тоже читали некоторые разделы исторических книг на своих литургических торжествах – как часть хроники отношений Бога с Его народом с древних времен. По сути, именно богослужение стало одним из главных контекстов, в которых с Библией встретились как евреи времен позднего иудаизма, так и христиане.

Но как могут рассказы, собранные в книги, играть важную религиозную роль? И в чем именно они были важны для религиозной мысли Древнего Израиля? Они определенно не были «учением» в нашем понимании этого слова. Возможно, они подавали пример правильной жизни, но для этого ветхозаветные рассказы часто слишком сложны и не помогают напрямую. (Согласитесь, непросто вывести наставление «живи правильно» из упомянутого выше предания о том, как Моисей много раз восходил на вершину Синайской горы.) Весьма вероятно, что они могли служить для привлечения внимания и для того, чтобы вовлечь слушателей в мир, о котором спешил поведать рассказ, и не вели ни к каким определенным выводам, а просто показывали, пусть и не прямо, то, в каком состоянии пребывали люди. И если так, это очень далеко от того, как их читали в некоторых отраслях позднего иудаизма и христианства, часто сокращая до источника моральных наставлений и указаний.

В современной библеистике заново открыли «элемент предания» в тех книгах, которые по традиции именовали историческими, и тем признали, что просто и ясно об истории Израиля нам в них ничего не прочесть. Они важны не как архивный материал, а как способ определить своеобразие израильского народа. Они – это национальная литература. Исторические книги часто вносят свой вклад в то, как мы понимаем историю народа, и позволяют нам догадаться о том, как во время их написания воспринимались события и общественные движения. Они не дают надежных сведений об истории времени, которое пытаются описать. Это понимание приходит с первых же строк Книги Паралипоменон, которую ученые долго трактовали главным образом как свидетельство религиозных позиций и отношения к истории в эру владычества персов, – но не как источник достоверных сведений о том периоде истории, который в нем исследован. Идея, согласно которой и сама Изначальная история – лишь плод воображения и на самом деле сообщает нам не о праотцах Израиля и не о его царях начиная со второго тысячелетия до нашей эры, а лишь о том, что думали израильтяне с VIII по V век до нашей эры, появилась намного позже, но теперь повсеместна. Порой она по-прежнему шокирует ревностных иудеев или христиан: в подобном им видятся нападки на статус и авторитет Библии. Но многие верующие, не столь приверженные традициям, уже давно признали, что, скажем, первая глава Книги Бытия – это вовсе не точный отчет о том, как создавался мир. И после того, что мы поняли о первой главе Библии, мы вполне вольны сомневаться и в деталях библейских рассказов, – но наряду с этим можем и с непрестанным благоговением относиться к библейским текстам, увидев в них религиозно вдохновенные и содержательные источники. Но остается вопрос: а насколько далеко мы можем зайти в своих сомнениях, прежде чем утратим любое соприкосновение с традиционным пониманием Библии – и традиционным обращением с ней? В конце книги я еще вернусь к этому вопросу – как и ко многим другим очень важным проблемам, поднятым в современной библеистике.