Assassin's Creed. Кредо убийцы - Кристи Голден

Кэл почувствовал внутреннее сопротивление, вспомнив появление Агилара в своем блоке.

– Я уже достаточно увидел. И мне не нравится идея воровать мои воспоминания, чтобы сделать из них игру.

София внимательно посмотрела на него, легкость и дружелюбие как ветром сдуло.

– Я не ворую. Я их использую. Эти воспоминания не твои. Они принадлежат твоим предкам. И поверь мне, это не игра.

Кэл завернул за угол, посмотрел на стену и испытал новый шок. Стена была густо улеплена цветными листами бумаги с напечатанным текстом, к каждому прикреплена небольшая фотография… эти лица он уже видел здесь. «Фотофиксация заключенных», – предположил Кэл.

Он принялся изучать контингент. Чернокожий, подстрекавший его прыгнуть с крыши, – Мусса. Лин – азиатка, он смутно помнил ее. Вспыльчивый белый парень – Натан. Эмир – мужчина его возраста.

– Это тоже ваши лабораторные крысы? – холодно спросил Кэл.

– Все они – ассасины. Убийцы, как и их предки. – София помолчала и добавила: – Как и ты, Кэл. У вас врожденная предрасположенность к насилию. Твоя ДНК, как и ДНК остальных, позволяет нам проникать в глубины твоего подсознания, до самых основ твоего существа. К тем скрытым импульсам, которые на протяжении всей твоей жизни управляют тобой.

Как все просто: скрытые импульсы приводили к отвратительным поступкам. Кэл сделал несколько шагов назад, стараясь держать себя в руках и не взорваться. Повернулся к Софии лицом и сказал:

– Убийца. Так вот кем ты меня считаешь.

– Ты убил человека, – без какой-либо эмоциональной оценки спокойно констатировала София. Для нее это был просто факт.

– Сутенера, – уточнил Кэл.

Картина всплыла у него перед глазами: ухмыляющаяся рожа торговца женским телом; синяки на лицах проституток, плохо скрываемые толстым слоем косметики; их натужный смех; запах страха, смешанный с большим количеством дешевого парфюма и пота.

Сутенер хватает за горло девчонку, на вид не более шестнадцати, и бьет ее лицом о стойку бара. И в тот момент, который не вернуть, как вспышка молнии, Кэла пронзила мысль: «Эта скотина больше никогда и пальцем не тронет запуганную девчонку».

И если бы София знала всю его жизнь, а не только то, что собрала вот здесь на стенах, она смогла бы понять тот импульс. Но он лишь сказал:

– Мне не понравилось, как он обращался с женщинами.

София подошла ближе.

– А ты бы убил снова? – спросила она с вызовом и любопытством.

Кэл не ответил. Его взгляд упал на фотографию, которая, в отличие от остальных, была аккуратно вставлена в рамку. Он взял ее в руки и принялся внимательно рассматривать.

Не очень старая, как некоторые из его фотографий, немного выцветшая, но с хорошо сохранившимся изображением. Красивая женщина с темными волосами до плеч, в белоснежной блузке и джинсовом комбинезоне. Женщина смеется, заботливо приобняв малышку с большими голубыми глазами, сидящую на старомодных веревочных качелях. Девочка смотрит не в объектив, а на кого-то, кто стоит рядом с фотографом.

– Хорошая фотография, – сказал Кэл и насмешливо добавил: – Счастливая семья. У тебя глаза матери. Она должна гордиться тобой.

Печаль тенью легла на лицо Софии, хотя уголки губ улыбались.

– У меня не было возможности спросить. Ее убил ассасин, как и твою мать.

София сделала паузу, позволяя Кэлу осознать ее слова.

– Прости, – сказал Кэл. И к своему удивлению, почувствовал сострадание.

Он тоже выдержал длинную паузу.

– Мою мать убил мой отец.

Разумеется, Софии это было известно.

– И как ты чувствуешь себя после этого?

Печаль девочки, рано лишившейся матери, сменилась любопытством ученого.

– Хочу убить его, – резко ответил Кэл, развернулся и продолжил осматривать комнату.

София последовала за ним.

– Подобное событие либо определяет всю нашу последующую жизнь, либо мы вырабатываем к нему правильное отношение. Ты выбрал насилие, я посвятила себя научным исследованиям.

Внимание Кэла привлекла коллекция металлических шаров, размещенных на простом пластиковом стенде. Все они были одного размера, что-то среднее между бейсбольным мячом и теннисным, но нанесенные на них рисунки не повторялись. Он неторопливо взял один в руку – тяжелый.

– Тамплиеры называют его Артефактом, ассасины – Яблоком, – пояснила София. Кэл крутил в руке шар, поглядывая на пергаменты с изображенными на них рисунками и комментариями. София продолжала: – В Библии сказано, что в нем семя первого преслушания.

Шар – Кэл не мог понять почему – действовал на него завораживающе. Продолжая вертеть шар в руке, он рассеянно придвинул к себе стул и сел, словно был здесь хозяином, а не пленником. София присела на край стола напротив, огляделась, нашла мышку и кликнула несколько раз.

На экране появились многочисленные варианты изображения Яблока. Как и рисунок «Анимуса», они представляли собой хитросплетение линий. «Вероятно, создавали по одной технологии», – подумал Кэл.

– Но мы считаем Яблоко объектом для серьезного научного исследования. В нем – создал ли его сам Господь или некая древняя цивилизация – сокрыта информация, позволяющая понять причину человеческой агрессии.

На мгновение их взгляды встретились, но почти сразу голубые глаза Софии обратились к настенному досье Кэла.

– Агилар – последний, кто держал его в руках. – (И тут Кэл все понял.) – Ты нам нужен, чтобы найти, куда он его спрятал.

София посмотрела ему прямо в глаза.

Кэл почувствовал странное разочарование, хотя понимал, что причины для разочарования у него быть не может. У каждого своя корысть. Даже у ангелов.

– Я думал, меня сюда доставили, чтобы вылечить, – как можно непринужденнее сказал он.

– Агрессия – такая же болезнь, как рак. Мы научились лечить рак, когда-нибудь научимся лечить и агрессию. Мы заняты поиском первопричины этого заболевания и способов, позволяющих его контролировать. Мы работаем над методикой улучшения людей… – София на мгновение замолчала. – То, что случилось с твоей матерью и моей… не должно повториться.

– Агрессия помогала мне выжить, – тихо возразил Кэл.

София резко повернула голову и пристально посмотрела на него. Прядь черных волос упала ей на лоб. Ему захотелось протянуть руку и убрать их.

– По документам ты для всех… мертв, – напомнила она.

В этом она была права. Мозги ему покалечили, но тело сумело восстановиться.

Он бросил шар Софии, и она ловко поймала.

– Есть хочу, – сказал Кэл.