На струне - Василий Головачев

Система жизнеобеспечения ЦУПа ещё работала с грехом пополам, поэтому скорая гибель морлокам не грозила. Однако и перспектив никаких они не видели, так как не могли сообщить начальству о том, что произошло. Комплекс мгновенной связи был разрушен.

Так как все помещения станции были заполнены естественной средой морлоков – водой, практически все они лишились этой среды при столкновении: вода вытекла либо почти мгновенно замёрзла в вакууме. Остался без воды и ЦУП. Поэтому экипаж прибыл в отсек в скафандрах. Отсек заполнили воздухом. Пока в полной мере не заработали генераторы синтеза воды, им можно было дышать, так как морлоки являлись земноводными существами, но снимать скафандр никто не захотел.

Драго Обязанный, имевший право непосредственно общаться с Главным без формальностей драконьей этики, сделал предложение:

– Надо срочно улетать.

Драго Совершенный, сняв длиннорылый шлем, превращавший его в земного прямоходящего крокодила, выпустил через жабры струю воздушных пузырей, почесал плешь на макушке, снова надел.

– Доступ к транспортному терминалу заблокирован.

– Можно пробить к нему коридор. Нас завалило не пластами породы, а почти одним снегом и льдом.

Главный снова снял шлем, подышал, открыв пасть, задумчиво прошёлся по небольшому залу управления, не надевая шлема.

За ним откинули шлемы и остальные члены экипажа.

– Сначала попытаемся привести в порядок системы визуального контроля и связи. Потом решим, что делать дальше.

– Я готов понести наказание… – робко проблеял Столб.

Ствол карамультука на плече Главного повернулся в его сторону.

Д-техник испуганно сжался.

В ЦУПе повисла тишина.

Но Драго Совершенный не выстрелил.

– Будешь пробивать тоннель к транспортному отсеку. В твоём распоряжении шестой хлопотун. Остальные – на комплекс связи и восстановление защиты.

Столб с облегчением выпрямился, хотя тут же согнулся под выкручивающей все суставы тяжестью гравитационного поля Жала. Скафандры, наполненные водой, не имели гравитационных регуляторов, а главный генератор ЦУПа не работал в полную силу, защищая членов экипажа от перегрузок.

Несколько хронов ушло на разборку завалов в уцелевших отсеках и восстановление узлов системы жизнеобеспечения. Если с завалами справились, имея в распоряжении два десятка сохранивших работоспособность автомехов – функционально ориентированных механизмов, то станцию связи оживить так и не удалось. Она была разорвана и смята, как консервная банка, никакой ремонт не мог заставить её работать.

Столб и хлопотун, доставшийся ему в помощь, также не смогли пробиться к транспортному терминалу, хотя и пробили к нему коридор сквозь массу каменно-ледяных глыб. Осталось сделать последнее усилие – убрать несколько особо твёрдых обломков и пропилить в стенке терминала отверстие.

Зато заработала система внешнего наблюдения, потерявшая большую часть видеокамер, но всё-таки сумевшая синтезировать картину космоса вокруг. Включившийся комплекс дальнозоркого обнаружения помог определить координаты сцепленных в одно целое Жала Смерти, планетоида и станции, и стало ясно, что Жало направляется к ближайшей звезде, за которой вели наблюдение морлоки и вслед за местными обитателями называли Солнцем, и уже приблизилось к границам Солнечной системы. Вскоре оно должно было настичь две карликовые планеты, а затем пройти вблизи планеты, называемой землянами Ураном.

– Если мы не выберемся отсюда, – сказал Драго Обязанный Главному, – никто не узнает о том, что произошло.

– Сооружайте переход к транспортному терминалу, – сказал Драго Совершенный. – Сколько времени на это потребуется?

– Пятнадцать-двадцать хронов, – ответил заместитель, помедлив.

– Берите всех автомехов, кроме двух, и приложите максимум усилий. Я пока попробую выяснить, что представляет собой Жало.

– Мы не сталкивались с такими объектами.

– Космос велик, – философски заметил Главный, взбираясь на спину-седло шестилапого автомеха, похожего на гигантского земного паука.

Но покинуть станцию Драго Совершенный не успел.

Пояс Койпера в срединной своей части напоминает довольно плотное облако планетоподобных и астероидных тел. И хотя расстояния между ними достигают десятков тысяч и сотен тысяч километров, Жало Смерти то и дело натыкалось на какой-нибудь кусок камня или глыбу льда, размеры которых иногда достигали сотен километров.

В тот момент, когда Главный собрался выйти из ЦУПа на поверхность разрушенного планетоида, образовавшего вокруг трубы Жала неровное рыхлое кольцо из перемешанных между собой слоёв льда, снега и камней, Жало врезалось в один из попавшихся на пути каменисто-ледяных обломков величиной с крупную гору.

– Ваше совершенство! – завизжал Д-программист, копавшийся во внутренностях машины контроля.

Драго Совершенный оглянулся.

В глубине экрана, охватывающего помещение ЦУПа кольцом, появился светлячок, мгновенно увеличился в размерах и лоб в лоб столкнулся с Жалом!

К счастью, произошло это поодаль от района, где разбился планетоид со станцией.

Над обросшей шубой неровных пластов снега и пыли трубой Жала брызнули вихри осколков, обтекая её двумя струями каменно-ледяных глыб, образуя своеобразные усы, терявшиеся в глубине космической бездны.

Морлоки невольно вцепились лапами в конструкции ЦУПа, ожидая сильнейшего толчка.

Однако Жало Смерти даже не содрогнулось, лишь стенки станции отозвались волной слабой вибрации. Гигантская струна экзотической материи не заметила препятствия, обладая чудовищной, далёкой от здравого смысла массой.

– Не выходите, ваше совершенство, – посоветовал Драго Обязанный, наблюдая за тем, как тает в пространстве позади Жала хвост осколков планетоида.

– Занимайся своим делом, – ответил Главный, направляя автомеха к выходу.

Трусом он не был, как не был и выродком-эмоционалом, каких иногда рождала раса морлоков, так как трусость – это, по сути, тоже проявление эмоций, в отличие от расчётливого поведения. Но при любом раскладе существовала необходимость изучения района катастрофы, хотя бы ради оценки ситуации и составления общей картины разрушений станции. И Главный выбрался из отсека управления через восстановленный тамбур на вершину округло-щетинистой горы остатков планетоида, под усыпанное немигающими звёздами «небо» Жала Смерти.

В отличие от конкурентов – китайцев (хотя экипаж «Енисея» и не знал об их существовании) корабль сделал всего два прыжка: сначала к Юпитеру, точнее, примерно в район его орбиты, по вектору созвездия Стрельца, а затем сразу к условной границе пояса Койпера, где начинала стремительно расти плотность планетоидных тел.