Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин

История появления этой марки будоражит российские умы последние 20 лет. Сейчас стало понятно, что это была наибольшая после революции 1917 года утрата России на таком высокоинтеллектуальном фронте, как патентное право.

Можно смело говорить, что Сталин, понимавший толк в водке, проявил поразительную для него недальновидность – водку «Smirnoff» Советский Союз профукал именно во времена его правления, в начале 30-х годов, когда эмигрант В.П. Смирнов, остро нуждаясь в средствах, передал эту марку в лицензию (или продал?) американцам.

Именно так: или передал в лицензию, или продал со знаком вопроса. Чтобы выяснить, что в реальности произошло в 1933 году на Французской Ривьере, где и состоялась историческая сделка, нужно вернуться в революционную Москву.

В 1917 году новая власть забрала у крупнейших винзаводчиков России Смирновых все их заводы. В Москве на Овчинниковской набережной, 6 (завод большевики переименовали в Водочный склад № 1), на Садовнической улице, 57 (новое название – Винный склад № 1), на Бер-сеневке напротив храма Христа Спасителя (новое название – Водочный склад № 2). Был экспроприирован и водочный завод Смирнова в Порт-Петровске (Дагестан).

Национализировали их магазины в Москве на Тверской улице, на Кузнецком Мосту и в Гостином Дворе, а также в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде. Советской власти достались и торговые склады Смирновых на Берсеневской набережной.

В Москве были расклеены приказы новой власти частным производителям алкоголя: все запасы этикеток, пробок, бутылок, прейскурантов, бланков, счетов, рецепты напитков и «протчее» в 24 часа свезти на Лубянскую площадь, сдать по описи и идти по домам. Если не выполнишь приказ, будешь наказан по всей строгости законов революционного времени, т. е. расстрелян. Указом новой власти старорежимные этикетки для алкогольных напитков были признаны контрреволюционными и запрещены к обороту.

И потащились на Лубянку тяжело груженые телеги со всех винокурен Москвы и окрестностей.

С бывших частных заводов новая власть выносит все, что плохо лежит: мебель, канделябры, картины, тканевые дорожки, гардины, скатерти со столов, машинки для розлива вин, посуду, бумагу, чернила и писчебумажные принадлежности.

В годы НЭПа в Москве на короткий срок появляется «Смирновская» Николая Яковлевича Смирнова, родственника Петра Арсеньевича. Окончание НЭПа ознаменовано исчезновением и смирновской водки, и некоторых Смирновых, сгинувших на Лубянке и в ГУЛАГе.

Считается, что после смерти Ленина и отмены Сталиным сухого закона история водки П.А. Смирнова прервалась на 70 с лишним лет. Но это не так. С 20-х годов и до развала СССР практически вся советская винокуренная промышленность работала в основном по его прейскуранту 1898 года. По отнятым у его семьи рецептурам разливали алкогольные напитки и на государственном Московском ликероводочном заводе, что на Самокатной улице (нынешний частный завод «Кристалл»).

Всего в прейскуранте бывшего крепостного помещицы Скрипицыной из села Каюрово Мышкинского уезда Ярославской губернии было 400 наименований алкогольных «произведений». Большую часть рецептов он создал лично. Все они поставлялись к столам русских царей и европейских королей, а после 1917 года перешли в собственность новой власти рабочих и крестьян.

Вот только часть знаменитого «Смирновского» списка:

– «столовое вино»: №№ 40, 32, 20, 31, 4, 21;

– горькие водки: «Зверобой», «Московская», «Ерофеич», «Грушевая», «Кофейная», «Анисовая», «Можжевеловая», «Ананасная», «Сухарная», «Тминная», «Крамбамбулевая», «Кедровка», «Имбирная», «Горный дубняк», «Женьшеневая», «Английская», «Зубровка», «Москвитянка» (из фруктов), «Апельсинная», «Листовка», «Полынная», «Желудочная горькая», «Травная эссенция», «Перцовый настой», «Перцовая», «Померанцевая», «Фруктовая», «Лимонная», «Чайная», «Мятная», «Майская травная», «Мятная березовая», «Охотничья», «Китайская», «Морская», «Лесная», «Персидская», «Французская», «Волжская», «Немецкая», «Сибирская», «Афганская горечь», «Северная», «Камская», «Хинная», «Киршвассер», «Померанцевая эссенция»;

– ликеры: «Мараскино», «Флердоранж», «Шоколадный», «Кофейный», «Ванилевый», «Апельсинный», «Ореховый», «Лимонный», «Розовый», «Чайный», «Американский», «Ромовый», «Анисовый», «Вишневый», «Малиновый», «Клубничный», «Черносмородинный», «Черносливный», «Земляничный», «Рябиновый», «Малороссийская запеканка», «Гранатный», «Поляничный», «Черносмородиновый», «Мандарин», «Московский», «Дружба», «Рог изобилия», «Народный», «Буэнос Айрес», «Княжевичный», «Гранатный», «Парфет Амур»;

– водки ягодные: «Рябиновая эссенция», «Рябиновая настойка», «Вишневая», «Черносмородинная», «Малиновая», «Клубничная», «Рябиновая», «Липовая»;

– водки сладкие: «Аллаш», «Ананасная», «Кюрасао», «Экау», «Анисовая», «Кюммель» и т. д., и т. п.

Забрала новая власть и самые ценимые П. А. Смирновым марки – легендарные «Спотыкач», «Абрикотин», «Нежинская рябиновая» и «Рябиновая на коньяке». Но марками дело не закончилось. На советский ликероводочный завод перешли после революции и бывшие сотрудники П.А. Смирнова. Вот интересный документ.

«В коллегию при Управлении по муниципализации виноторговли от Владимира Александровича Ломакина, проживающего в 1 – м Пятницком Комиссариате по Овчинниковской набережной в д. 6.

Заявление.

Желая работать у Советской Власти, покорнейше прошу зачислить меня с 16 ноября с/г в должности Заведующего водочным производством.

В. Ломакин. Ноября 20-го дня 1918 г.»

Лучший технолог фирмы П.А. Смирнова, создавший до революции сотни самых известных марок прейскуранта «короля русской водки», ради Христа просится на работу на Казенный винный склад № 1, нынешний Московский завод «Кристалл». Новые времена…

На этот завод придет наниматься на работу и племянник П.А. Смирнова Николай Яковлевич Смирнов, который выпускал «Смирновскую» в годы НЭПа.

Пока большевики делят «Смирновскую» марку в России, в Европе «Смирнов» идет по совершенно иному, еще более запутанному, извилистому пути. Главное действующее лицо – сын основателя дела Владимир Петрович Смирнов, и о нем надо рассказать подробно.

Лучше всего это сделает его внучка – Кира Владимировна Смирнова. Эта бескомпромиссная женщина многие годы бьется за честное имя своего деда, обвиненного ее же родней в неправомерной передаче (скажем так) марки «Смирнов» американцам.

Мы с ней знакомы больше десяти лет, но я опишу нашу первую встречу, когда впервые услышал ее рассказ о Владимире Смирнове.

Кира Владимировна оказалась дамой шумной, непоседливой, прямой в суждениях, категоричной и бескомпромиссной. Настоящая, как я потом понял, Смирнова!

– Пишут про нас ерунду – ни стыда, ни совести! Похлебкин тот же.

– А Похлебкин-то вам чем не угодил?

– «Не угодил»! Да это же он пустил небылицу, что Смирновы сбежали в Америку, а все подхватили! Какая дикая, нелепая чушь! Никто в Америку не сбегал, там ни одного Смирнова нет! Мой дед Владимир Петрович Смирнов с Белой армией ушел в Константинополь. А по-вашему, он не должен был бежать? Его арестовали как сына миллионера, потом выпустили, чтобы назавтра принес «наворованное у народа»! Он боялся, что его выдадут ЧеКа, и несколько ночей прятался на дереве, откуда видел, как чекисты грабят его дом! А этот ваш сумасшедший Похлебкин пишет бред, так и знайте. Зарубите себе на носу!