Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин

Смирнов и Пионтковская едут во Львов, чтобы начать там новое производство «Смирновской» водки. Потом открывают филиал фирмы в Париже, в местечке Курбевуа. Когда Франция признала СССР, продажи «Смирновской» в Европе упали, дела пошли хуже, и Владимир Петрович создает русский народный хор, который дает концерты. И сам принимает участие в них.

В 1933 году в США отменяют Prohibition, аналог русского сухого закона. Во Францию приезжает русский американец Рудольф Кунетт. Этот крещеный еврей, понимающий толк в бизнесе, прибыл из-за океана искать перспективный водочный бренд для иссушенной сухим законом Америки. И обнаруживает на полках Европы хорошо знакомую ему водку Смирнова.

(Опять евреи! – скажет читатель. Как же без евреев крупный бизнес, тем более водочный? Они всегда в России рядом с водкой. И кабаки держали, и торговали ею. Читайте у Гоголя и Солженицына про кабатчиков! – Прим. А.Н.).

Кунетты до 1917 года жили в России и производили спирт, который поставляли на заводы П.А. Смирнова. Как было не довериться другу семьи! И вот в 1933 году, надеясь, что Кунетт продвинет «Смирновскую» в США, Канаде и Мексике, Владимир Смирнов дает американцу лицензию на «три территории» с правом производства и продажи его водки.

Лицензия имела массу ограничений и претензий В.П. Смирнова к лицензиару. Например, не менять без согласования с ним бутылку и этикетку. Строго соблюдать состав рецептов.

Но, подписав все бумаги, В.П. Смирнов через год умирает в Ницце на руках своей последней жены поэтессы Татьяны Макшеевой. Дальше, как считает Кира Смирнова, сплошь спорные вопросы.

Рудольф Кунетт продает марку «Smirnoff». На каком основании?

Новые хозяева, сочтя, что после смерти В.П. Смирнова все права на нее перешли к его вдове Т.А. Макшеевой, заключили с ней контракт на «мировые права», т. е. практически на все страны мира, заплатив почему-то только сто долларов.

А между тем Кира Смирнова не обнаружила в архивах Франции завещания деда в пользу вдовы. И это, по ее словам, означает одно: права наследования на марку автоматически переходят и к ее отцу Владимиру Владимировичу, который после бегства В.П. Смирнова в Европу остался в СССР с матерью.

Владимир Владимирович стал после революции ученым-металлургом, разработал принципиально новый тип брони для советских танков.

В производство броня не пошла, так как он, будучи внуком водочного короля и сыном белоэмигранта, подвергся репрессиям ив 1941 году был заточен в тюрьму. Убил на зоне табуреткой пахана, пытавшегося его унизить, чудом остался жив. Уголовники предложили ему стать вожаком – отказался.

Чекисты запирали Смирнова в шкаф-сейф, где у него затекали ноги и руки. Вынимали, притворно изумляясь: «О, а вы, оказывается, еще здесь!» После этих экзекуций он не мог стоять на ногах, падал.

У него на воле остались дочери – Кира и Галина, реальные наследницы В.П. Смирнова, создателя водки «Smirnoff». В 90-е годы американцы, владеющие ныне этой маркой, презентовали им по одной акции своего могущественного предприятия – в знак символического признания заслуг их деда, а также их прав. А потом, передумав, забрали обратно. – вдруг эти русские захотят большего? Тогда придется признать, что они – наследницы того дела, которое начинал П.А. Смирнов, а продолжил В.П. Смирнов, похороненный на чужбине на французском кладбище в Ницце в братской могиле. Видимо, у вдовы не было денег на отдельную могилу.

А у «Диаджио» нет денег на потомков того, кто сделал их богатыми?

Кира Смирнова предлагает им создать музей Владимира Смирнова, выпустить о нем книгу. И упирается в стену молчания.

– Какие-то малограмотные, инертные люди! – Кира Владимировна клеймит позором владельцев марки «Smirnoff». – Печатают в буклете портрет мужика и говорят мне: «Вот портрет Петра Арсеньевича!» Я им говорю: «Да вы что, это же не Смирнов!» А им все равно, нам история, говорят, неинтересна, нам интересен только маркетинг. И это бизнесмены! Да один музей Смирнова в Москве дал бы больше всех их рекламных акций, на которые они транжирят мои деньги.

Она считает, что в обороте «Диаджио» есть и ее деньги – те, что не выплачены ее отцу (и ее семье) по итогам многих десятилетий.

– Я их инвестор, – говорит она гордо, – и я это докажу.

Она решила идти до конца и восстановить правду об истории семьи. А самое главное – спасти честное имя своего деда Владимира Петровича Смирнова.

– Буду писать королеве Великобритании, – говорит Кира Владимировна. – Жаловаться на ее подданных. Я все-таки дворянка, мой род по матери идет от флотоводца Ушакова, имею право. Мой прадед поставлял водку ко двору ее деда, она пользовалась большим спросом. Я напишу, что творится высочайшая несправедливость по отношению к моей семье, и попрошу у королевы совета – как мне быть?

(Продолжение «смирновской» темы в книгах серии «Тайны русской водки» – «Эпоха Бориса Ельцина» и «Эпоха Владимира Путина».)

В сентябре 1932 года водка в СССР совершает большой скачок – создается советский монстр-монополист Главспирт.

Благодаря его стараниям производство водки в СССР стремительно набирало обороты.

1930 год – выпущено 618 млн. литров; 1933-й-уже 700; 1936-й-776 млн.

В 1939-м наметился пик водочного производства – 1 095 млн. литров.

К началу войны в СССР насчитывалось свыше 3500 специализированных винно-водочных магазинов, в которых водка продавалась без всяких ограничений. При среднемесячной зарплате 331 рубль ее стоимость 6 рублей 15 копеек за поллитровую бутылку была по карману многим.

В 1937 году «Пищепромиздат» выпустил занятную брошюру «Пищевая индустрия СССР к 20-летию советской власти» сразу с двумя предисловиями – Сталина и Микояна.

Предисловие И.В. Сталина: «Социализм может победить только на базе высокой производительности труда, более высокой, чем при капитализме, на базе изобилия продуктов и всякого рода предметов потребления, на базе зажиточной и культурной жизни всех членов общества».

Предисловие А.И. Микояна: «Мы, работники пищевой промышленности, должны помнить, что вместе с работниками легкой промышленности мы в первую очередь отвечаем за скорейшее осуществление этого указания товарища Сталина – об изобилии продуктов…»

Все показатели продуктового изобилия даны в сравнении с 1913 годом. Производство рыбы (в тысячах центнеров) выросло в 1,5 раза, сахара-песка (в тех же тысячах центнеров) – в 1,5 раза, консервов (в миллионах условных банок) – в 11,3 раза, колбасных изделий (в тысячах тонн) – в 4,1 раза, кондитерских изделий (в тысячах тонн) – в 10,1 раза, масло растительное (в тысячах тонн) – в 1,7 раза, папирос (в миллиардах штук) – в 3,8 раза, махорки (в тысячах ящиков) – в 1,3 раза.

Что касается водки, тут авторам брошюры пришлось сильно ломать голову – как же с ней быть. С одной стороны, по Фридриху Энгельсу, цитируемому брошюрой, «купцы и фабриканты фальсифицируют все съестные припасы самым беззастенчивым образом, совершенно не сообразуясь с здоровьем тех, кому придется это есть», а Советская власть, стало быть, не «фальсифицирует» и «сообразуется» со здоровьем тех, кому придется это есть, т. е., по логике, выпускает наилучшие в мире продукты. Водка тут ну никак не вписывается! К здоровью-то она каким боком?