Дар психотерапии - Ирвин Д. Ялом

В конце концов Ференци разочаровался и прекратил эксперимент по двум основным соображениям: 1) конфиденциальности — представляющейся проблемой из-за того, что истинное участие в методе свободной ассоциации требовало от него разделять любую мимолетную мысль о других пациентах и 2) оплаты — Ференци беспокоился о вознаграждении. Кто кому должен платить?

Его пациентка не разделяла его разочарования. Она чувствовала, что процедура облегчила терапию и что Ференци не хотел продолжать из-за страха признаться, что влюбился в нее. У Ференци было прямо противоположное мнение. «Нет, нет и еще раз нет», — говорил он; настоящая причина кроется в его нежелании выказать то, что он ненавидел ее.

Отрицательная реакция Ференци на его попытки самораскрытия кажутся случайными и довольно устаревшими. В моем романе «Лжец на кушетке» воссоздается попытка повторить этот эксперимент в современной терапии. Протагонист психиатр твердо настроен быть абсолютно прозрачным с пациенткой, которая, по сюжету вымышленной истории, ведет двойную игру. Одно из моих основных намерений в этом романе — подтвердить, что аутентичность терапевта, в конце концов, окажется спасительной даже в худших обстоятельствах — то есть при клинической встрече с интриганом-псевдопациентом.

Желание терапевта оставаться непроницаемым и скрытым от пациента приводит в обратным результатам. У вас есть все основания раскрывать себя пациенту и ни одного — что-либо утаивать от него. Но всякий раз, когда я обращаюсь с этим вопросом к терапевтам, я встречаюсь со значительным неудобством, которое частично происходит из неточности термина «самораскрытие». Самораскрытие терапевта — не единая сущность, но целая группа поведений, некоторые из которых неизменно облегчают терапию, а некоторые — весьма проблематичны и могут привести к обратным результатам. Некоторая ясность может прийти с выделением трех областей раскрытия терапевта: 1) механизм терапии; 2) чувства здесь-и-сейчас; 3) личная жизнь терапевта. Давайте рассмотрим каждую из них поочередно.

Великий инквизитор в «Братьях Карамазовых» Достоевского провозгласил, что люди всегда жаждали «чуда, тайны и авторитета». На протяжении всей истории целители знали это и скрывали свою практику под завесой секретности. Обучение и практика шаманов всегда были окутаны тайной, в то время как врачи Запада в течение столетий использовали приспособления, предназначенные для того, чтобы вселять страх и увеличивать эффект плацебо: белые халаты, стены, усыпанные дипломами престижных колледжей, и рецепты, выписанные на латыни.

На страницах этой книги я предлагаю диаметрально противоположную точку зрения на процесс излечения. Создание откровенных отношений с пациентами, по самой своей природе, требует того, чтобы мы отказались от силы, обретаемой от триумвирата чуда, тайны и авторитета. Психотерапия настолько внутренне сильна, что достигает очень многого благодаря полному раскрытию процесса и разумному обоснованию лечения. Психотерапевтические исследования убедительно доказывают, что терапевт должен заботливо готовить новых пациентов, рассказывая им о психотерапии — о ее основных предположениях, обосновании и о том, что следует сделать каждому клиенту для увеличения собственного прогресса.

Пациенты уже несут на себе бремя изначальной тревоги, которая и приводит их к терапии, и потому не имеет никакого смысла погружать их в процесс, который может вызвать побочную тревогу тем, что они оказываются в неопределенной социальной ситуации без каких-либо руководящих указаний для правильного поведения или участия. Поэтому очень мудро систематически подготовить пациентов для процесса психотерапии.

Подготовка новых пациентов оказывается в особенности плодотворна при групповой терапии, потому как ситуация взаимодействия в группе выглядит внутренне чуждой и пугающей. Новые члены, особенно без опыта участия в группе, часто тревожатся из-за особенностей небольшой группы: группового давления, степени близости, общей интенсивности. Обеспечение структуры, ослабляющей тревогу, и объяснение процедурного руководства — непременные условия при групповой терапии.

Подготовка к индивидуальной терапии также существенна. Хотя у многих наверняка был опыт тесных взаимоотношений, вряд ли это были взаимоотношения, требующие от пациента полностью доверяться другому, открывать все, ничего не утаивая, исследовать все нюансы своих чувств, не получая при этом осуждающей оценки. В первых беседах я объясняю важнейшие базовые правила, включая конфиденциальность, необходимость полного раскрытия, важность снов, необходимость терпения. Из-за того, что фокус «здесь-и-сейчас» может показаться пациентам необычным, я поясняю его основную идею. Если же новый пациент описал трудности во взаимоотношениях (а это касается почти всех пациентов), я, например, могу сказать:

«Очевидно, что одна из сфер, к которой нам следует обратиться, — это ваши отношения с другими. Для меня сложно понять точную природу ваших проблем в отношениях, потому что я, само собой, знаком с другими людьми в вашей жизни только через ваше восприятие. Иногда ваши описания могут быть непреднамеренно пристрастны, и мне кажется, я смогу стать более полезным для вас, анализируя только те отношения, о которых я обладаю наиболее точной информацией — отношения между вами и мной. Именно поэтому я часто буду просить вас изучить то, что происходит между нами».

В двух словах — я предлагаю абсолютное раскрытие механизма терапии.

Для того чтобы создать искренние отношения с пациентом, очень существенно раскрывать ваши чувства к пациенту в непосредственный момент. Но раскрытие здесь-и-сейчас ни в коем случае не должно быть беспорядочным; прозрачность не должна быть самоцелью. Делая все ваши заявления, вы должны мысленно задавать себе такой вопрос: действует ли это раскрытие в интересах пациента? Вновь и вновь в этой книге я буду возвращаться к тому, что самым ценным источником данных являются ваши собственные чувства. Если в течение сеанса вы чувствуете, что пациент отстраняется, что он робок, кокетлив, пренебрежителен, испуган, состязателен, по-детски непосредственен или следует любому другому из мириад поведений, возможных между людьми, тогда это и есть информация, ценная информация. Тогда вы должны найти возможность обратить эту информацию в терапевтическое преимущество, как это показано на моих примерах раскрытия, когда я чувствовал себя отстраненным от пациента, или более близким, или более вовлеченным, или раздраженным повторяющимися извинениями за манипуляции с коробкой салфеток.

Клиническая зарисовка. Один пациент, как правило, описывал проблемные случаи из своей жизни, но очень редко позволял мне довести их до логической развязки. Я часто чувствовал себя отстраненным. Мне было очень любопытно, что же все-таки произошло, например, когда он спорил со своим начальником из-за зарплаты? Какая реакция была у его друга, когда он отказался дать тому в долг? Провел ли он в жизнь свой план пригласить на свидание соседку своей бывшей подружки? Наверное, частично мое любопытство объяснялось страстью к подглядыванию, возникало из моего желания узнать, чем закончились эти истории. Но, кроме того, я чувствовал, что в моей реакции содержится очень важная информация о пациенте. Ставил ли он когда-нибудь себя на мое место? Размышлял ли о том, что мне любопытна его жизнь? Наверное, он чувствовал, что безразличен мне. Наверное, он представлял меня своего рода машиной без какого-либо любопытства и собственных желаний.