Два командира - Сергей Самаров

— Если бы я его попросил, он все равно приказал бы, — объяснил Черноиванов Радиолову.

Кроме того, силами инженерной службы российской военной полиции в том же коридоре гостиницы был установлен на потолке датчик движения, дающий команду простому электрическому звонку в номере Радиолова и еще троих «волкодавов», что помещались в одной комнате с командиром.

Против таких очевидных мер защиты от непредвиденного нападения, предпринятых стараниями полковника, капитан, естественно, возражать не думал. Он понимал, что и ему самому, и его бойцам следует тоже иногда отдыхать, чтобы сохранять свою традиционную боеготовность. Однако собственных дополнительных мер не принимал, считая, что Лугару все равно придет к ним, обойдя все препятствия, и тогда уже дело будет решать личная боевая подготовка бойцов. Хотя едва ли Лугару думает, что «волкодавы» настолько глупы, чтобы устроиться отдыхать в том самом месте, где на них дважды за сутки готовилось нападение. Сам же Радиолов исходил «от обратного». Лугару не ожидает, что они останутся ночевать здесь, значит, здесь ночевать и следует остаться. Оборотню обязательно доложат про посты в доме напротив гостиницы, и он решит, что эти посты выставлены специально, чтобы сбить его с толку и заставить повторить атаку на гостиницу. Если его пытаются заставить это сделать, он этого делать не будет. Эту черту характера Оборотня капитан Радиолов сразу отметил, хотя пока еще не знал, как использовать.

На отдых устроились все, включая командира, который рассчитывал проснуться со звуковым сигналом от «планшетника». Это значило бы, что ему прислали досье на подполковника Волкоффа или хотя бы на капитана Волкова, если в ГРУ не имеется более свежих данных. Но проснулся капитан раньше, причем с четкой мыслью, что он, как и полковник Черноиванов, забыл выяснить один из главных вопросов — для чего после выполнения первой операции «волкодавов» оставили в Сирии? Чтобы выяснить с их помощью «кротов». Один из «кротов» в составе Службы внешней разведки был уже вычислен. А появление здесь ЧВК «Охотники за головами» служило американцам возможностью не позволить бойцам ЧВК «Волкодав» вычислить оставшуюся пару «кротов». Один из них работал, судя по всему, в штабе дивизии «Силы тигра». Самому генералу Сухелю это было не просто не по силам, ему это было скорее всего даже нравственно сложно — подозревать тех, кого он сам нашел и привел в дивизию. А ведь дивизия именно так и формировалась. Значит, перед «волкодавами» стояла, как основная задача по поиску «крота» среди «тигров». А противостояние «Охотникам за головами» — это только попутный вопрос, хотя, по своей сути, он неотделим от основного, потому что в сложившейся ситуации именно на эту американскую ЧВК в настоящий момент «крот» и ориентирован. То есть он получает от них распоряжения-ориентировки для получения сведений, возможно, и лично встречается с кем-то из представителей пресловутой ЧВК и передает сведения. Правда, судя по тому, что сведения имеют жестко ориентированный срочный оперативный характер, «крот» пользуется средствами связи.

Радиолов проснулся с пониманием того, что ему и полковнику Черноиванову необходимо тщательно разобрать историю с первой, еще вечерней попыткой уничтожить боевую группу ЧВК «Волкодав» путем взрыва на лестнице в гостинице. Кто-то же сумел направить полковника в гостиницу, хотя обычно Черноиванов сам приглашал Радиолова к себе в кабинет. И кто-то передал Оборотню точные временные рамки этого посещения.

Капитан поднялся, умылся, оделся, вытащил трубку и позвонил полковнику.

— Слушаю тебя, Алексей Терентьевич. Что тебе не отдыхается? — хрипловатым, видимо, со сна, голосом отозвался Черноиванов.

— Да вот, вспомнил во сне, что мы с вами полностью упустили важный момент вчерашнего вечера, и решил позвонить.

— Докладывай…

Радиолов доложил. Не постеснялся и свои логические выводы озвучить.

— А ты меня вообще за разведчика не держишь, что ли, капитан? — возмутился полковник. — Я о чем вчера пятнадцать минут рассказывал акиду Македону и генералу Сухелю? Все до мелочей выложил. Аль-Хасан при мне одним взглядом приказал Македону срочно этой ситуацией заняться. И акид это подтвердил уже вербально, при мне телефонным звонком напросился на разговор с акидом аль-Аттаном. Если помнишь, меня к тебе пойти подтолкнули именно акид аль-Аттан и мукаддам аль-Гунсэн из второго отделения разведотдела. Оба, естественно, вне подозрений. Но следовало проанализировать все их встречи и беседы накануне визита ко мне. Чем акид Македон сразу и занялся. А я отсыпаться ушел, что надеюсь сейчас продолжить. Чем и тебе, кстати, советую заняться.

— Понял, товарищ полковник. Не буду вам мешать отдыхать. Конец связи…

— Конец связи… — чуть ли не с радостью согласился полковник, довольный тем, что во сне Радиолов увидел только одну задачу и больше ничем Черноиванова не озаботил.

А сам капитан посмотрел на часы. Оказывается, он спал четыре часа. Его организму этого времени вполне хватало на восстановление, потому он и проснулся с ясной головой. Но чтобы совсем прийти в себя и обрести нормальную, привычную боевую форму, требовалось сделать интенсивную силовую зарядку, что Радиолов и начал выполнять. И только после этого, словно ориентируясь по состоянию командира боевой группы, «планшетник» дал сигнал о том, что пришло сообщение…

Подробный аналитический разбор всех боевых операций, проводимых капитаном Волковым и его ротой в Афганистане, конечно, тоже интересовал капитана Радиолова, который считал этот анализ почти пособием по боевым действиям, но не настолько, насколько интересовала личная жизнь и психоробот Оборотня. Главное, что сумел уловить Алексей Терентьевич, изучая аналитику боевых действий роты капитана Волкова, — это нестандартность боевого мышления. Например, он совершал прорыв через позиции противника не в том месте, где предварительно проводится минометный и артиллерийский обстрел, а в стороне, на фланге, с которого срочно убрали часть личного состава и перебросили во второй эшелон обороны в месте, где проводилась артподготовка. Но для того чтобы произвести такие нестандартные действия, требовалась основательная подготовка. И аналитика о такой подготовке сообщала. Еще одно характерное и, может быть, даже главное качество капитана Волкова состояло в том, что он умел вербовать себе агентуру. Агентура передавала ему сведения оперативного характера, что позволяло Волкову ориентироваться на местности и знать сильные и слабые стороны противника. Причем методы вербовки, как правило, были одинаковыми или схожими. Он захватывал семьи боевиков-«душманов», эти семьи связывались с самими боевиками, и те, чтобы спасти жену и детей, соглашались, как правило, на сотрудничество. Это сотрудничество обычно было долговременным, переходя «работать» на другой участок боевых действий, капитан Волков передавал данные на свою агентуру тем, кто оставался на месте, и «кротов» продолжали широко использовать уже последователи Оборотня. Кстати, Оборотнем его, оказывается, прозвали вовсе не в ГРУ, а именно афганские «духи». А потом силами пакистанского спецназа по «наколке» американцев была устроена операция по заманиванию капитана Волкова в ловушку, куда он с удовольствием и попал, угодив в плен вместе с отделением из девяти своих солдат-разведчиков. Но и в плену Волков проявил свой талант к вербовке. Сам уже негласно согласившись принять ислам и даже перейти на службу к противнику, сумел уговорить четверых солдат последовать за ним. Трое из них впоследствии вернулись в Россию, а судьба одного до сих пор неизвестна. Остальных пятерых пленных солдат после долгих пыток и издевательств расстреляли. Таким образом, капитан Волков уже тогда приучился предавать своих подчиненных, а минувшей ночью снова продемонстрировал это «умение».