Дорога мёртвых - Мария Фир

У мелкого купчишки, промышляющего торговлей белками и нутриями, утопилась восемнадцатилетняя дочь. "Любовь, – злобно отвечал на расспросы сочувствующих односельчан купец, – любовь до добра не доводит!" Мать погибшей девушки, поседевшая и побелевшая в одну ночь, молча сжимала губы и бесконечно тёрла сухим платком сухие же красные глаза.

За лекарем послали, само собой, для соблюдения формальностей и протокола – подтвердить, что "смерть наступила по причине невозможности человека дышать при заполнении лёгких водой". Эдвин Сандберг пошёл без особого настроения – дел с дознавателями и следствием он предпочитал не иметь, а к любым бумажным документам относился с презрением. К тому же, не было для целителя более печального зрелища, чем пациент, которому уже никак нельзя помочь.

Лиза и Фред увязались следом. По распоряжению властей юным мистикам дозволялось наблюдать и за рождением новой жизни, и за отхождением душ в мир иной, дабы набираться мистического опыта и впечатлений. Лекарь вошёл в дом, хмуро откинул полотно с посиневшего тела, одетого в одну лишь тонкую нижнюю рубашку. Лиза держалась за плечо брата, не решаясь подойти ближе, но смотрела она вовсе не на распластанную на столе утопленницу... она смотрела на тонкую занавеску, отделяющую комнату от кухни. Там, едва различимый на белом ситце, колыхался в воздухе полупрозрачный силуэт. Эдвин проследил за взглядом дочери, многозначительно посмотрел на обоих детей, накрыл дочь купца полотном и вышел во двор. Лишь на дороге, остановившись, резко взял Лизу за плечо и почти по слогам произнёс:

– Никому ни слова о том, что видела.

– Да, отец, – пролепетала она испуганно.

Тайны не вышло – недели не прошло, как к крыльцу лекарей сбежались деревенские бабы, наперебой крича о призраке на реке. Эдвин вышел к ним, прочитал успокаивающие заклинания, велел жене раздать всем сердечных капель и отправил стиральщиц восвояси. Понятное дело, все эти действия возымели только временный эффект, а на привидение не могли повлиять никоим образом. Дочь купца (в виде своей призрачной копии) появлялась на улицах, заходила в трактир (отчего повар упал в котелок со свежей закваской и застрял в нём задницей), прогуливалась у речки, пугая купающихся детей и их стирающих мамок, стояла на своей могиле – словом, всячески досаждала посёлку Фоллинге одним фактом своего посмертного существования. Дело быстро дошло до настоятеля церкви, однако отряженные на дело святые братья и сёстры раз за разом возвращались ни с чем – при их появлении хитрое привидение моментально исчезало, а все доносчики тут же начинали сомневаться и путаться в собственных показаниях.

В прежние времена подобными делами занимались некроманты – даже начинающий некромант знает, как справиться с такой напастью как привидение или встающий по ночам покойник, да вот только прежние времена давно прошли. Три десятилетия назад, когда государство раскололось натрое и следом грянула война с соседями-эльфами, раскололась и магическая наука. С виду всё стало простым и понятным: чёрное-белое, тёмное-светлое, к радости простого народа и к неудовольствию злоупотреблявших властью и оттого распоясавшихся магов. Один только Вольдемар Гвинта собственноручно изловил и предал огню сотню, если не больше, некромантов и колдунов, а сколько изничтожили его преданные последователи – никто бы не взялся считать.

– Ничего не понятно, – услышала однажды Сония голос сына за прикрытой дверью каморки. Лиза и Фред готовили уроки по заданию господина Ильсена, и мать поднялась к ним, чтобы угостить свежеиспечённым пирогом.

– Всё понятно, – ответила Лиза. – Я сегодня попробую. Не ходи со мной. Мне с тобой ещё страшнее.

– Я пойду, – твёрдо заверил её брат. – Мне вообще не страшно. Только за тебя. Если окажется, что у тебя этот самый дар, тебе придётся скрываться всю свою жизнь. Как там было в книге: "некромантами не становятся, ими рождаются".

– Во мне нет эльфийской крови, – шёпотом возразила Лиза. – Тем более, в предыдущем поколении. А мы знаем нашу родословную до седьмого колена!

– Должно быть, этот Гвинта просто ошибается, – предположил Фредерик. – И некроманты рождаются и среди людей. Просто у людей какой-то другой, ну, механизм появления этого дара.

– Может быть... Скоро мы всё узнаем.

Сония не вмешалась и тогда, но мужу рассказала обо всём, без утайки. После той ночи призрачная дева, которую уже прозвали было Новой хозяйкой реки, больше не появлялась. Через месяц-другой разговоры по тавернам и лавкам, где собирался по вечерам простой люд, переключились на более актуальные проблемы. Обокрали церковную лавку – вынесли золочёные подсвечники. Избили налогового сборщика. Посреди курятника откопали клад с довоенными монетами Триединого государства, отлитыми из чистейшего серебра. Народ не мог долго скучать и всегда придумывал себе новые и новые темы для обсуждения. Эдвин и Сония, объединив усилия, сумели найти выход из положения и способ помочь старшей дочери – один из их давних пациентов, искусный кузнец, как раз подыскивал невесту для подросшего сына. Брайтхейм недалеко – в трёх часах пешего пути, за рекой, за полями. А Лиза... Лиза смирится, привыкнет, осознает, что это лучший из возможных исходов ситуации. Разум её победит бурлящую в жилах кровь. День за днём, всё постепенно вернулось на круги своя, а вскорости Сония узнала о том, что снова беременна, и дурные мысли сами собой сменились уже привычным и светлым ожиданием.

Платье было готово, и женщина разложила его на столе, любуясь блестящей крошечными жемчужинами вышивкой. К празднику теперь оставалось только испечь медовых пряников и сладких колечек для увеселения детей, всё остальное было уже готово. Лиза и младшие девочки, дурачась, гонялись друг за дружкой по саду, и, глядя на них, Сония вдруг подумала, что увиденное в ледяном эльфийском хрустале – не более чем морок, дурной сон. Стоит перестать о нём думать, перестать придавать ему значение, как он растворится в небытие, как над тёмным лесом вдруг взойдёт огромное, яркое солнце, и вся нечисть захлопнет голодные пасти и попрячется в свои глубокие подземные норы. В праздник светлого солнечного бога не может случиться ничего дурного. Она знала. Она верила. Она твёрдо решила, что после праздника спустится в подпол ещё раз – для того, чтобы взять содержимое того самого ларца и выбросить его в реку. И уйти прочь, больше не оглядываясь.

Когда розово-оранжевые отсветы заката уползли далеко на запад, и небо приобрело оттенок отполированного синего перламутра, пришло время разжигать костры – чтобы воспротивиться наступлению ночи и продлить вечный солнечный день. Чтобы снова, как делали ещё давние предки испокон веков, утвердить на будущий год власть бога солнца Ксая и его добрых духов над всем живым. Чтобы всякая сумрачная нечисть и злобные демоны помнили, что их место – во тьме, а против Тьмы есть извечное и подвластное смертным оружие – огонь. Любая нечестивая дрянь боится огня и света, а потому и люди, проклятые тёмным даром либо совершившие гадкое дело, предпочитают прятаться в пещерах и подземельях, в еловых лесах и домах с заколоченными окнами.

Вдоль реки уже сияли семь разложенных заранее костров, вокруг них сидели юноши и мальчишки, суетились, раздавая угощения, девушки, танцевали, кружась в мерцании огня, пары.