Как стать маньяком. История жертвы обвинения - Александр Ковальчук

– Кстати, хочешь оценить юмор моих «работников», как ты их называешь?

При этих словах Василич хитро улыбнулся, достал из стола какую-то бумажку и стал читать. Но так, чтобы Саня не мог почерка разглядеть:

– «Осуждённый «Маньяк» – видишь, он даже фамилии твоей не удосужился узнать! – за период с 15 по 31 августа этого года изготовил 28 бирочек, за изготовление каждой он брал с осужденных по заварке чая или десятку простых сигарет. В это же время он нарисовал и подписал 4 открытки с днём рождения, за каждую из которых он брал по пачке сигарет и мерке[14] чая. Кроме того, он постоянно находится в контакте с начальником отряда №… занимаясь в его кабинете какой-то работой…»

– … Ладно, Бог с ними – сволочами-стукачами! Хочешь 100 грамм? – предложил Василич.

Саня недоверчиво посмотрел на опера, но тот поспешил его успокоить:

– Не переживай! В конце концов, я сам тебе предложил.

– Давайте.

Василич налил Сане и себе по пол стакана водки, достал из своего «дипломата» пару дежурных бутербродов:

– Пей, не стесняйся.

Выпили, закусили, потом закурили по сигарете. Всё это время Саню держало напряжение – как ни крути, какими бы ни были их отношения, а про разницу в социальном статусе забывать не стоило. Всё-таки из них был мусором, а второй зэком. К тому же, ему предстояло возвратиться на барак, где если и не половина, то третья часть точно были сексотами. И если кто-то из них унюхает запах, то с утра побежит отчитываться…

– Ещё по одной будешь? – спросил Василич.

– Нет, спасибо. А чай у Вас есть?

– Зачем тебе чай? Пей водку, пока есть такая возможность.

– Да я отвык уже от неё. Чифирь теперь привычнее.

– Ну, смотри, как хочешь. Возьми вон в ящике стола. А я ещё немножко выпью.

Саня заварил себе чаю, а Василича после второй дозы потянуло на лирику и он начал рассказывать:

– Ты ведь застал ещё то время, когда я был старшиной – контролёром на аллее?

– Ну конечно.

– Так вот была одна прикольная история. Я тогда только поступил в колонию на должность контролёра. И вот первое дежурство. Под вечер подходят ко мне мои коллеги и говорят, что поступление надо бы обмыть. По тем временам это проблемой не было – в любой момент можно было выйти за зону и взять бутылку. Ну я и согласился без всяких сомнений. Короче, залезли мы всей толпой на контрольную вышку и сидим себе – мирно распиваем. Ни мы зэкам не мешаем, ни они нам. Сходили ещё за парой бутылок. Выпили и те. И вот тут один из них и говорит, что надо бы добавить. А поскольку я уже был «тёпленький» и стал отказываться, они меня заинтересовали:

– Что это за пьянка, если нет женщин?!

– А разве сюда женщин можно? – удивился я.

– Если по уму, то всё можно. В общем, ты иди за выпивкой, а мы тёлок приведём. Пока ты будешь ходить, мы как раз договоримся.

Ну я и пошёл. Кровь-то молодая, горячая, а тут вдруг секс прям на рабочем месте. Возвращаюсь с литрой, забираюсь к ним на вышку. Никаких женщин нет.

– А где же?..

– Наливай. Она уже на подходе.

– Она?

– Ну да, сегодня только одна будет, другие заняты. Но ты не переживай – баба горячая, останешься доволен! А мы сегодня уж как-нибудь перебьёмся.

Сели мы, налили ещё по одной. Выпили. Слово за слово… И тут слышу, что по лестнице к нам поднимается кто-то. А лестница железная и каждый шаг очень хорошо раздаётся в вечерней тишине. Шажочки лёгонькие – ну, думаю, дюймовочка какая-то, мини-женщина. Не на мой это вкус – я больше люблю пышных женщин, но с пьяных глаз сойдёт.

И вот открывается дверь… а на пороге стоит старый педик – зэк из числа обиженных. Лет под семьдесят, маленький, сморщенный, беззубый и глупо так улыбается в мою сторону. У меня и дыханье спёрло от неожиданности. А эти варнаки давай смеяться надо мной!..

…Поговорили они ещё немного. Однако уже перевалило за полночь и Саня пошёл на барак. А там на пороге его уже поджидал Колёк – местный барыга, по совместительству не брезгующий стучать на своих соседей.

– Привет, Санёк! Что это ты так поздно? – а сам, паразит, так и крутится у лица, чтобы унюхать запах.

– Да так, работы было много, – этого можно было не бояться. Колёк работал на Василича, и стучать пойдёт ему… даже смешно как-то стало.

– А что там нового в штабе? – Колёк продолжал крутиться возле лица.

– Что там может быть нового? – не развалился пока. А под кабинетом Василича очередь, как за колбасой. Вот только с нашего барака почему-то никого не было, – не удержался Саня, чтобы не подколоть нюхача, намекая на причастность к этому «ремеслу» своего собеседника.

Но Колёк тоже не был вчерашним и подколол:

– Как никого, а ты?

– Я – по другой части. И ты это прекрасно знаешь… Ладно, устал я. Спокойной ночи!

Но улёгшись на койку, Саня уснул не сразу – вспомнилось, что и сегодня ему пришлось подождать в очереди по приходу к Василичу. Правда, впереди него был всего один человек, зато какой! – местный авторитет, так называемый «положенец». Санёк не особенно разбирался в воровской терминологии, но знал, что человек этот пользуется немалым авторитетом среди здешних блатных. Все считали его человеком справедливым, решительным, не идущим ни на какие сделки с администрацией. А тут вдруг под кабинетом опера, да ещё после отбоя – чтобы меньше глаз видело…

Саня был шокирован – ну и кому после этого верить?!

А авторитет пробыл в кабинете минут пятнадцать и вышел из него с тяжёлой объёмистой сумкой. Выводы можно было делать самые разные, но факт оставался фактом – тот, кто твердил рядовым зэкам о невозможности общения с милицией, называл их не иначе, как «мусорами» – именно он был застигнут на горячем. И дело даже не в том, чем именно он занимался в кабинете, а в том, что между авторитетом и «мусором» существовал общий язык, понятный обоим. Их объединяло общее дело, которое они скрывали к тому же под покровом ночи от глаз простых зэков. В противном случае – откуда сумка?

…И вот теперь Саня лежал и думал о том, что верить в этом гадюшнике никому нельзя, каждый преследует какие-то свои интересы, часто норовя беззастенчиво прикрыться спиной ближнего, обвиняя его в собственных грехах. Впрочем, сам-то он тоже тогда стоял под кабинетом опера, и тоже не для того, чтобы «настучать». А дела… мало ли какие у них дела! В конце концов, ни Василич, ни авторитет этот, не должны были ничего объяснять о делах своих ни Сане, ни местной шушере…

Эх! Знать бы тогда, как впоследствии подставит его это знакомство!

Но пока жизнь шла своим чередом. Серые будни изредка перемежались такими же, в общем-то серыми буднями. Да и то сказать – какие здесь могут быть праздники? Когда вся система построена на том, чтобы лишить тебя даже воспоминания о праздниках. Дни рождения, как правило, зэки помнили только потому, что тем, кого ещё не забыли, родня ко дню рождения присылала посылку со стандартным содержимым: 1–2 килограмма чая, 30 пачек сигарет, 1,5 – литровая пластиковая бутылка с подсолнечным маслом, по килограмму сахара и сала, какие-нибудь консервы и полкило карамелек.