Осколки под стеклом - Евгения Мелемина

Размышления в пустой квартире быстро вернули его к недавним воспоминаниям: глаза-звезды. Крис сказал, что она писала стихи. Это значило, что ее мир был гораздо шире, чем зеленой краской выкрашенный подъезд, пластами висящий сигаретный дым и битые стекла. Это значило, что Игорек выдвинул свое обвинение наобум, ничего о ней не зная, и этим оскорбил не выставленное напоказ пренебрежение к жизни, а то, что Стелла скрывала внутри себя — ранимый мир усталой и пьяной поэтессы.

Глаза Криса. В те редкие моменты, когда Игорек мог рассмотреть их цвет, он видел черные, словно пузырьки со смолой, глаза без глубины и блеска, без светлой радужки, без выражения.

За его взглядом тоже скрывался целый мир. Но этот мир не реагировал на боль, он был бесстрастным, равнодушным, омертвевшим. И Игорек остро чувствовал это сейчас.

Белый хлеб Игорек мазнул мягким маслом, сверху уложил пластинку оранжево-красной рыбы. Миры-миры. Мир человека, мир Криса. Какая, в сущности, разница?

Была бы большая, не вдавался бы Крис в подробности и не плел о лягушках на спицах. Раз говорит об этом, значит, ранен. Значит, тоже переживает.

Пожевать бутерброд Игорек устроился на край кожаного кухонного уголка. Бездумно полистал глянцевый журнал и отодвинул его в сторону.

Потом поднялся и, осторожно миновав зеркало, устроился в кресле перед тусклым экраном монитора. Утопил кнопку системного блока, получив в ответ приглушенное жужжание. Монитор что-то прошелестел.

— СколНет готов к работе с вами, — грянули колонки.

Что-то странное творилось на экране — ни привычной синей загрузки, ни рабочего стола в желтых осенних листьях. Ворочалось только что-то алое, пузырящееся — справа и слева.

Игорек нерешительно положил руку на мышку. Мысли о всевозможных вирусах и рекламах крутились в голове, вытесняя одна другую.

— Введите свой регистрационный номер, — посоветовал динамик, словно устав ждать. — Или пройдите регистрацию.

Алые пятна развернулись в аккуратные кубики и показали грани с россыпью черных точек.

— Регистрацию?

— Проводник? — спросил динамик. — Констриктор? Или начнем регистрацию с нуля?

За окном шел обыденный скучный дождь. Серые пятна скользили по стеклам. Игорек сидел перед монитором, напряженно выпрямившись. От компьютера несло жаром далекой пустыни, пустыни, покрытой алым песком, таким мелким, что он не сыпался, а лился сквозь пальцы.

— С нуля, — выдавил он.

Одно дело — парень с картами Таро и говорящими игрушками, другое — искусственный интеллект, неожиданно обосновавшийся в старенькой технике.

— Регистрация займет десять минут, для оплаты регистрационного взноса отправьте sms на номер…

— Нет, — мотнул головой Игорек, сразу разочаровавшись и ища на ощупь кнопку выключения компьютера.

— Жаль, — расстроился динамик. — Продолжить регистрацию?

— Продолжить, — сказал Игорек, цепляясь за мышку, словно за последний символ своего контроля над ситуацией.

— Статус на момент принятия Закона: Вершитель, Искуситель, Воин, Оружие, Транспорт, Животное, Кукла, другое?

— Другое.

— Уточните, — вежливо попросил динамик.

Игорек не знал, что ответить — он с тревогой прислушивался к звукам в прихожей — вдруг вернется мать и застанет сына посреди такого разговора?

В прихожей было тихо.

В вежливости голоса динамиков звучала снисходительная издевка — если ты даже не Животное, то…

— Я… я друг Криса. Криспера Хайне, телефон доверия.

Что-то должно было случиться после этих слов, но ничего не случилось. Только тишина нависла, а алые кубики на экране перестали подскакивать и показывать полированные бока.

— Ваш регистрационный номер — шесть нулей, — наконец сказал динамик. — Ваши пароли действительны только в Запределье. Ваши возможности неограниченны только в Запределье. Вы имеете право на получение информации при условии, что находитесь в Запределье. Желаете приобрести регистрационный пакет на пользование СколНетом без ограничений?

— Ну например, — глухо сказал Игорек, втайне надеясь, что беседующая с ним программа не сможет опознать такой расплывчатый и плохо сформулированный ответ.

— Стоимость регистрационного пакета на пользование СколНетом без ограничений — одна человеческая жизнь или, в пересчете на действующую систему денежных эквивалентов — тридцать тысяч долларов.

— Тебе их тоже на sms? — не удержался Игорек.

В ответ узкая щель флоппи выплюнула на пол черную, без каких-либо опознавательных знаков, карту.

— На нее.

И тогда Игорьку стало по-настоящему страшно. Рванув из комнаты, он захлопнул дверь с грохотом, сотрясшим комнату, — звякнули жалобно льдистые капельки люстры. Сердце колотилось, грозя выломать ребра, во рту стало горько.

— Все нормально, — еле дыша, выговорил Игорек, подпирая дверь спиной. — Все хорошо… я заболел. Давно заболел. С того момента, как умер, я очень болен… Мне нужна больница. Я… заболел…

В комнате тихо смеялись. Из зеркала напротив выглянул сочувственно неведомый кто-то и снова занавесил свое черное окно все отражающей шторой.

Пока Игорек боролся с поисковиком, на другом конце города, в маленькой студии под беспощадным светом софитов, сидела в узком вращающемся кресле тоненькая девушка, чье лицо оказалось под прицелом нескольких фотокамер. Рядом с девушкой в таком же неудобном кресле расположился улыбчивый искусно загримированный ведущий.

— Скажите, доверяете ли вы профессионализму сформированной команды врачей?

— Да, — без промедления ответила девушка и по привычке облизнула подкрашенные губы, недавно затянувшиеся новой кожицей. — Я являюсь доказательством этого профессионализма, — и улыбнулась, тряхнув белокурыми кудряшками. — Люди могут быть уверены, что ошибки произойти не может. В сектор сокращаемых по программе обновления генофонда и помощи роста здоровой нации невозможно попасть, если вы не находитесь в группе риска.

— Наверное, ошибка произошла на уровне врачей областной поликлиники, — сказал ведущий и затуманился.

— Понимаете, — с жаром ответила девушка, — я так страдала из-за этой ошибки! Порок сердца! Неоперабельный случай! Ну представьте… как бы вы жили с таким диагнозом? Как я жила? Я могу сказать… у меня отняли счастливое детство!

— О профессионализме областных врачей мы поговорим позже, — сказал ведущий, снова приобретая цветущий вид. — Вы можете назвать произошедшее с вами спасением?

— О нет, — сказала девушка. — Только справедливостью.

Ведущий ловко закинул ногу на ногу, согласно наклонив голову.

— Здесь нечему удивляться, — сообщил он, — ваш диагноз был ошибочным, Юлия, и вы никак не могли попасть в сектор сокращаемых.