Все нечестные святые - Мэгги Стивотер

Беатрис стало неудобно лежать под грузовиком. Лопатки девушки прижимались к выхлопной трубе, волосы спутались, войдя в контакт с трансмиссией. Мир за пределами грузовика делался всё громче. Лопата со стуком ударялась о камень, звенел голос Антонии. Беатрис видела, как работает Пит Уайатт, и отголоски этой кипучей деятельности нарушали ход ее мыслей.

Беатрис попыталась набросать план действий, согласно которому стала бы достойной преемницей Даниэля, но перспектива вырисовывалась не радужная – и для нее, и для пилигримов. Беатрис действовала в качестве святой лишь однажды, в короткий промежуток времени до того, как Даниэль покаялся в грехах, и после того, как Майкл ушел с поста святого, дабы полностью посвятить себя земным трудам. Беатрис не рвалась занять место Майкла, однако семейство единодушно сочло ее наиболее подходящей кандидатурой, по причине ее полной индифферентности к мирским заботам.

Вскоре после этого в Бичо Раро прибыл лощеный финансист на дорогой машине с нью-йоркскими номерами. На первый взгляд казалось, что с ним всё в порядке и никакой тьмы у него внутри нет, но он приехал за чудом, так что Беатрис сотворила над ним чудо. В силу присущего ей прагматизма она не стала разводить церемоний и нагонять атмосферу таинственности, а в силу ее происхождения из семьи Сория чудо так или иначе совершилось. Волосы на голове финансиста начали стремительно расти и виться, спускаясь всё ниже, его борода тоже стала быстро отрастать, спускаясь вниз по груди пышными каскадами. Его одежда растаяла, и бедняга остался голым, каким и пришел в этот мир.

– Это неприемлемо, – заявил делец и попытался прикрыться ковриком, на котором сидел. Однако коврик, едва коснувшись его кожи, тоже растворился, и пилигрим остался стоять перед Беатрис – голый и небритый. Тогда он схватился за висевшую на стене статуэтку Пречистой Девы, но когда и та растаяла в его руках (вот жалость, как-никак фамильная ценность), до пилигрима дошел весь ужас его положения. Чудо сделало его первобытным человеком, обнаженным и косматым.

Отравленный гневом финансист повернулся к Беатрис. Никакое это не чудо, заявил он. Это просто колдовство, причем третьеразрядное. Сто лет назад, продолжал он, Беатрис сожгли бы заживо, забросали камнями или прикончили каким-нибудь еще более страшным способом. Потом он сказал, что понятия не имеет, какое садистское удовольствие она получает, вредя успешным людям, но он определенно надеется, что она не рассчитывает выудить из него деньги, потому что все его финансы находились в карманах костюма, уничтоженного ее заклятием. Беатрис могла только молча слушать пропитанные презрением оскорбления пилигрима.

Она даже не имела права напомнить ему о том, что получение второго чуда целиком и полностью зависит от него самого, поскольку, вмешавшись, рисковала навлечь тьму уже на себя.

Наконец финансист встал, преисполненный неприкрытого чувства собственного достоинства, а его мужское достоинство прикрывала длиннющая борода. Отпустив последнее сердитое замечание в адрес Беатрис, он опрометью выбежал из Раки и скрылся в ночи, бросив свою новомодную машину. Он так за ней и не вернулся, и, в конце концов, Луис продал ее одному знакомому по ту сторону границы. Молва о голом, заросшем финансисте, бродящем по пустыне, пополнила коллекцию местных легенд, заняв второе место после рассказов о Фелипе Сория. Эту парочку прозвали дикарями Колорадо.

С тех пор Беатрис не сотворила ни одного чуда.

– Беатрис, тебя ищет Джудит, – сказал Хоакин, опускаясь на одно колено рядом с грузовиком.

Большинство людей проходят мимо грузовиков, не проверяя, есть ли под ними другие люди, так что кто-то удивится тому, что Хоакин нашел Беатрис. Но у Хоакина за плечами был многолетний опыт поисков Беатрис, и он приучился искать ее везде, даже в таких местах, где ожидаешь обнаружить разве что кошку или ядовитую ящерицу: на крышах, на ветвях деревьев, а также в пыли под грузовиками.

– Привет. Ты там, я вижу. Я говорю, тебя Джудит ищет.

Беатрис еще не пришла к удовлетворительному умозаключению, поэтому не вылезла.

Хоакин подобрал с земли палку и потыкал кузину в плечо, потом вылил на ладонь немного воды из бутылки и дал ей стечь на землю, так что под грузовик пополз мутный грязевой ручеек.

– Твоя мать кричит на твоего отца, а теперь еще и Джудит вопит.

Беатрис не двигалась, а грязевой ручеек остановился, не добравшись до нее, поэтому Хоакин расстегнул свою гавайскую рубашку и повесил на зеркало грузовика, дабы уберечь от пыли и грязи, после чего тоже заполз под грузовик и улегся рядом с кузиной. Неподалеку раздавался скрежет – это лопата Пита вгрызалась в твердую почву – и сердитое квохтанье кур. Недавно Хоакин сумел убедить Луиса приобрести для него лосьон после бритья и с утра хорошенько им облился. Крепкий мускусный запах оказался гораздо громче, нежели разговор кузенов, продлившийся несколько минут. Потом Хоакин воскликнул:

– Что?

Беатрис протянула ему свои записи.

– Я не могу читать твои… твои… математические рецепты.

Беатрис передала ему письмо Даниэля.

Хоакин прочитал послание, потом перечитал, как и советовал Даниэль, наконец, как и Беатрис, прочитал в третий раз. Потом уронил письмо на свою голую грудь и обеими руками схватился за голову. Театральность этого жеста убедила бы стороннего наблюдателя в неискренности чувств Хоакина, однако те, кто знал, как трепетно парень относится к своей прическе, сразу поняли бы: он в отчаянии.

– Я их ненавижу, – в конце концов проговорил Хоакин.

Беатрис ответила на это так же, как отвечала на все прочие ложные утверждения Хоакина:

– Вовсе нет.

– Ладно, это не их вина, они все чада Господа и Пресвятой Девы, el alma generosa será prosperada, y el que riega será también regado[9], знаю-знаю, – сказал Хоакин, подражая дрожащему голосу бабушки. Затем продолжил уже нормальным голосом: – Нужно придумать способ принести ему воды.

– Ты вообще читал письмо?

– Читал, но там одни глупости написаны.

– Не заставляй меня пожалеть о том, что я его тебе показала.

– Мы могли бы попросить кого-то из пилигримов принести ему воды, – сказал Хоакин, но тут же понял всю абсурдность этого предложения. – Если бы могли разговаривать с пилигримами…

Беатрис смотрела на проеденные ржавчиной дыры в металле до тех пор, пока те не превратились в красноватый, обгрызенный жуками лист, а потом снова сфокусировала взгляд, и дыры вновь вернули себе прежний вид. К ее огромной досаде в памяти снова возник Пит Уайатт со своими локтями, но потом эти мысли трансформировались в идею, и охватившее Беатрис недовольство исчезло.

– Что тебе известно о мужчине, который приехал к нам на работу прошлой ночью?