Знак неравенства - Наталия Терентьева

Мама ошиблась. Она просто не знала о жизни того, что узнал Денис. Что встречаются два человека и прилипают, как икринки. Она не встретила такого человека. И не могла понять, как можно ради друга, когда тому плохо, встать ночью, взять билет на самолет, прилететь в другой город, купить бутылку водки и позвонить в дверь…

Хорошо, что теперь Эмиль тоже постоянно живет в Москве. После смерти его отца, известного писателя, который думал на турецком языке, а писал на русском, прожив в России полжизни, Эмиль получил права на все его книги, издающиеся и переиздающиеся во многих странах мира. Что в них было, в этих полудетских книжках для взрослых, им обоим непонятно. Но какая разница? Эмиль имел теперь полное право не работать, заняться увековечением памяти отца и просто думать о жизни. Думать и говорить с друзьями.

Вспомнив Эмиля, Денис, как обычно, почувствовал тепло в груди. Странно, ни одна женщина не вызывала у него такого чувства. Разве что мама, и то очень давно… Он увидел, как уборщица в соседнем номере собрала кучу белья и понесла ее в коридор. Денис ухватился рукой за фигурную решетку, подтянулся, перелез через перила и спрыгнул на балкон соседнего номера. Даже если кто-то и видел… а может, он в гости к девушке идет…

Он быстро прошел по номеру, отметив, что тот вдвое меньше их апартаментов, и вышел в коридор, никем, похоже, не замеченный. Вот пусть Оксана теперь и думает, куда он делся… Маргоша скажет ей, что из двери он не выходил, ключ от его номера лежит со вчерашнего дня у нее на трельяже… Вряд ли ей придет в голову, что он, как пацан, полез на соседний балкон. Скорее он, чем-то очень расстроенный, взял и спрыгнул с четвертого этажа. Он же ранимый, эмоциональный…

Денис хорошо помнил, как однажды в детстве он боялся идти домой с двойкой. Учился он, очень хорошо, а тут… Двойку поставила математичка просто так, со злости, не за знания, а за прогул. Прогулял контрольную — изволь, получи свое. Она, оказывается, видела, как Денис бежал в расстегнутой куртке, оглядываясь, по школьному двору. Листья вдруг облетели, быстро, за пару дней, и все стало видно…

Он-то знал, зачем бежал. К самой старшей сестре должен был прийти жених, летчик… Как хотелось Денису увидеть настоящего летчика! В их городке, где было три частных машины и два рейсовых автобуса, ни летчиков, ни моряков, ни даже солдат он ни разу не видел. А тут — настоящий военный летчик!

Жених, правда, ни в тот день, ни после так больше и не пришел. Сестра плакала, мать ругалась, вторая сестра о чем-то шепталась со старшей, отец молчал и яростно ел. А Денис ходил и ждал, что сделает математичка. Вызовет маму в школу, напишет замечание в дневник или оставит его после уроков и будет воспитывать. Та сделала проще: влепила жирную, наглую пару. И расписалась рядом — элегантно, с завиточком. Математичка, которая всегда смотрела на него с удовольствием и радостью — он был такой способный, старательный…

Двойку Денис получил второй раз в жизни. Первый раз мать оттаскала его за уши так, что он лег спать в шапке — тяжелые, распухшие уши болели и мешали спать. Как же смеялись над ним мальчишки в школе, когда увидели его сизо-красные уши! Денис тогда хотел уйти. Вообще, совсем. От всех — куда-нибудь в лес, где нет даже лесника. Чтобы был только он и… и… какой-нибудь домик с едой, книжками, теплой печкой… И пусть бы там была добрая бабушка, которая бы его не трогала. А еще лучше — дедушка, глухой… Который бы смотрел на него добрыми глазами и улыбался… Всегда…

Когда Денис получил вторую двойку, за летчика, который забыл взять с собой сестру, он домой не пошел. Весь день гулял по городу, съел кем-то оставленную на скамейке в парке булку, зашел в маленький магазин и попросил водички, а продавщица дала ему чашку теплого чая, с соевым батончиком… Маленький хорошенький Денис в аккуратно зашитых мамой старых сестриных пальтишках с заплатанными рукавами вызывал у чужих людей жалость и симпатию.

К вечеру он замерз, но по-прежнему не знал, что скажет матери. Он просидел у подъезда своего трехэтажного дома еще час, пока совсем не стемнело. Потом взял и вырвал страницу из дневника и пошел домой. Переполошенная мать набросилась на него со слезами и кулаками — она уже обегала всех соседей, опросила всех мальчишек во дворе…

— Я ходил навещать мальчика из класса, мне дали задание, он заболел… — быстро произнес Денис, еще минуту назад не знавший, что ей сказать.

— Чем?! — вскрикнула та, схватившись за сердце.

— Корью, — неожиданно для самого себя сказал десятилетний Денис, недавно услышавший это слово.

Мать раскричалась, расплакалась, стала одеваться, чтобы бежать к классной руководительнице, ругаться с ней…

— Она не знала, чем он болеет, — тут же сообразил Денис, сам не зная как.

— Да? — Мать остановилась. — А что ж тебя послали? А? Почему тебя?

— Как отличника, чтобы я помог с новой темой… по математике…

— А как твоя контрольная, кстати? — спросила мать и, не дожидаясь ответа, полезла в его портфель за дневником.

— Еще не проверили, — небрежно ответил Денис, стараясь не отводить глаз.

В темноте маленькой прихожей мать не разглядела, что неделя в дневнике начиналась с пятого октября, а заканчивалась не десятым, а семнадцатым. Да ей и не пришло в голову смотреть…

Маленький Денис стоял и думал, как и куда он нарисует пятерку… Красная ручка у него есть, а вот нарисовать так, как пишут учителя — с размахом, ровную, летящую пятерку, с гладким круглым бочком, — вряд ли получится…

— Иди, Денечка, мой руки, и за стол… — сказала мать и потрепала его за щеку. — Вон как весь застыл… Не берегут отличников… Ты у меня умница…

Денис стоял, мыл руки вонючим черным мылом, которое мать покупала, экономя на всем. Они не так плохо жили, отец прилично зарабатывал на шахте, ни разу не спустившись вниз. Но мать собирала копеечку к копеечке, и по-другому не могла. Потом покупался новый шкаф, и она несколько дней была счастлива, а потом начинала копить снова.

Сейчас в зеркале он смотрел на свои уши, нормальные, не распухшие, красивые уши. Кровоподтеки так долго проходят, так долго напоминают всем, и тебе самому в первую очередь, что ты — побитый, униженный щенок, слабый и глупый. А сейчас он как будто повзрослел на год.

Из зеркала на него смотрел умный, чуть напуганный, не совсем уверенный в своей победе, но, кажется, победивший на сей раз мальчик. Почти что большой мальчик. Умный и хитрый. Чтобы быть хитрым, надо иметь смелость — так казалось Денису. Если ты трусишь — не соврешь так, как надо. Хитрый лис — разве он не смелый? Денису всегда очень нравились лисы во всех сказках, и так было жалко их в конце, когда какой-нибудь никчемный заяц или еж обводил-таки их вокруг пальца.

Выдержать мамин взгляд и ничем себя не выдать — это и есть смелость, понял тогда маленький Денис.

В гостиницу он вернулся только к обеду, заготовив несколько вариантов ответа на Оксанкины упреки.

Оксана не спросила ничего. Подошла к нему в ресторане, нежно обняла за плечи, потерлась носом о шею и тихонько спросила: