Знак неравенства - Наталия Терентьева

Отец Григорий согласно качнул головой, хотя она так ничего и не сказала, и мягко предложил:

— Идем-ка в сад.

Они вышли в церковный двор. Здесь никого не было, кроме садовника, подрезавшего невысокие кусты. Клумбы уже были засажены невысокими крепенькими кустиками рассады. Во дворе было очень тихо. Раньше здесь было почти не слышно и не видно города, а теперь он постепенно стал наползать огромными новыми строениями на маленькую церковь Троицы, четыре века стоящую в селе Хорошеве на берегу Москвы-реки.

Отец Григорий кивнул на новостройку:

— Закрыта теперь церковь наша для взоров. Потерялась дорога. Раньше издалека была видна, теперь искать ее придется в душе, собственной… — Он неторопливо шел по выложенной крупными камнями дорожке. — Я с тобой никогда раньше не говорил, но вижу тебя на службе. Что-то измучило твою душу, так ведь, дочь моя?

— Да… — вздохнув, ответила Алена.

Отец Григорий внимательно посмотрел на нее при дневном свете:

— А ты, девочка, часом, не понесла?

Алена не смогла удержаться от улыбки:

— Да.

— Так что ж грустишь? Болеешь? Или муж не рад?

— Не рад.

— Что ж так? — очень просто спросил священник.

— Он… — Алена помедлила. Наверное, не стоило рассказывать об этом ему. Но что-то такое было во взгляде священника, теплое и бесконечно прощающее все, что бы она ни сказала. — Он — чужой муж, отец Григорий.

Батюшка цепко взглянул на нее:

— Вот как вышло… — Чуть помолчав, он добавил: — Храни тебя Бог, дочь моя. — И энергично ушел.

Алена посмотрела ему вслед, потом подошла ближе к ограде, расположенной почти на обрыве берега реки, и стала смотреть на облака. Это была их любимая с отцом игра в детстве, то немногое, что она помнила о нем: на что похоже облако?.. У него все облака оказывались почему-то похожи на собак с висячими ушами, а у Алены — на принцесс, спешащих на бал. Когда Кира слышала их рассуждения, она смеялась и говорила: «Ну, хоть бы раз что другое увидели: ведьму там, или крокодила, или замок волшебный».

Отец смущенно замолкал, а Алена с восхищением смотрела на мать — вот она действительно может увидеть в камне, пока он еще бесформенный и гладкий, спрятавшихся там гномов или чью-то руку… Или быстро слепить из мягкой нежной глины три обнявшиеся фигурки, запрокинув голову смотрящие в небо, — высокую, худую, с торчащей бородкой, другую — поменьше, с развевающимися волосами, и самую маленькую — тоненькой девочки с острыми плечиками и круглыми коленками…

После службы Алена сразу пошла в музыкальную школу. Сколько раз она теперь с благодарностью вспоминала, как Наташка советовала ей устраиваться на работу поближе к дому: «Пригодится, вот увидишь!» Уйдя из музыкального театра, Алена сразу не могла понять, чем же ей заниматься. И неожиданно работа в школе, маленькие старательные ученики, их ежедневные радости, победы и детские переживания — все это так понравилось Алене, что она взяла полную нагрузку, нимало не жалея о своих собственных планах. А ей ведь всегда так хотелось петь самой!

Но чуть позже, как раз благодаря Яне, Алена нашла себе и место, где можно петь и даже получать за это деньги, больше, чем в театре. Правда, воспитанная Кирой в очень лояльном, почти равнодушном отношении ко всему, что связано с религией, поначалу Алена чувствовала себя обманщицей. А потом поняла, что вовсе не обязательно истово верить, чтобы петь в церкви. Помешать могут разве что дурные мысли. Так же как в театре — нельзя думать об одном, а петь о другом.

Голос — не механический инструмент, он передает все оттенки и нюансы твоего настроения. Тем он и хорош, живой человеческий голос. А в церкви, даже больше, чем в театре, все ощущается. По крайней мере, так казалось Алене.

Домой Алена пришла около семи вечера. Только подойдя к своей двери, она вдруг поняла, как же устала за день. Она достала ключи, всунула в замок, но ключ никак не поворачивался. Алена подумала, что, скорей всего, перепутала два похожих ключа. Вытаскивая ключ из замка, она вдруг заметила, что дверь неплотно прилегает к стене. Нажала на ручку, и дверь легко открылась — она была не заперта…

Девушка осторожно вошла к себе в дом. Секунду постояла в прихожей, прислушалась. В квартире была тишина. Алена зажгла свет в прихожей, в ванной, зашла в комнату, на кухню. В квартире был порядок. Двери всех шкафов закрыты.

Алена открыла шкатулку с драгоценностями, лежащую на полке, заглянула в книгу, где между страниц у нее хранились деньги, — все оказалось на месте. Она чуть успокоилась, но тут увидела, как колышутся на окне плотные светлые шторы. На секунду Алена в страхе замерла, потом все-таки подошла к портьерам и отдернула их. За ними никого не было. Только от окна она увидела, что дверца большого гардеробного шкафа чуть приоткрыта, дальняя дверца, которую она открывала очень редко, там висели зимние вещи… Не могла же она открыться сама — тугая створка, на магните…

Алена долго смотрела на нее, потом решилась, подошла, резко открыла дверцу и отдернула одежду. Под платьями и пальто лежали только большие мягкие игрушки, которые Денис одно время дарил ей. Мишка, львенок, смешная матерчатая кукла с нитяными косами и полуоткрытым ртом… Временами ему так хотелось видеть в ней девочку…

Алена села в кресло и перевела дух. И тут она услышала какой-то шорох на кухне. Звук повторился. Алена понимала, что надо встать и посмотреть. И увидеть, что там тоже никого нет. Там просто не может никого быть, в ее маленькой чистой кухне, где негде спрятаться! Разве что слева от двери, у раковины…

Алена решительно встала и, чувствуя, как гулко толкается в груди сердце, пошла на кухню. Ветер из форточки гонял по полу шуршащую бумажку. Алена подняла ее и рассмеялась. Смяла бумажку, выбросила ее в ведро, распрямилась… и тут же присела на корточки. Достала бумажку из ведра и развернула ее.

Это был кусочек серебристой фольги, которым бывают закрыты сигареты в пачке. Алена много раз видела, как курильщики машинально выдергивают эту бумажку, открывая новую пачку сигарет. Девушка понюхала бумажку и, повернув ее на свет, увидела выпуклые буквы «Winston». Алена несколько раз глубоко вздохнула и на всякий случай заглянула под низко спускающуюся скатерть на столе — вдруг курильщик сидит там и смеется… Девушка неожиданно для самой себя расплакалась. И перестала бояться.

В квартире никого нет, это понятно. Надо закрыть входную дверь и позвонить… Кому? И что рассказать? Что дверь в квартиру была не заперта? А на полу в кухне валялась обертка от сигарет… Алена догадывалась, что ей скажут на это Кира и Наташка. После того, как она два раза забывала ключи в замке почтового ящика. Раньше, до беременности, с ней такого не случалось… Так, может, она и сейчас просто забыла закрыть дверь?

Алена сидела у матери в мастерской в мансарде сталинского дома и наблюдала, как та лепит из мокрой, красноватой глины.

— Это чудовище будет, да, мам?