Нагие намерения - Галина Куликова

«Фу! — подумал Вадик. — Какие противные бабки.Наверное, от них пахнет валерьянкой и кошками». Однако он ошибся. От однойстарухи пахло жасминовым дезодорантом, а от другой — мужской туалетной водой.

— Баб, — проникновенно сказал Вадик, стараясьподавить отвращение к двум кочерыжкам, зыркавшим на прохожих исподлобья. —Давайте я вам помогу.

— Тебе чего, делать нечего? — низким бандитскимголосом спросила та, что была покрупнее. — Больше всех надо?

Вадик затравленно оглянулся, Тамара смотрела на негопристально, сложив руки на груди. Проверка на гуманность началась:

— Вы за меня подержитесь, — снова начал он. —Чтоб нормально до подъезда дойти. Чтоб не споткнуться, чтоб еще чего…

— Пошел на хрен, — с чувством ответила стараяхрычовка и схватила свою подружку за локоть.

— Да я ж от чистого сердца, — рассердился Вадик и,не удержавшись, сплюнул под ноги.

— Знаем мы ваши чистые сердца. Сначала подмажетсятакой, а потом пенсия — фьють.

— Да я твоих пенсий штук двадцать за вечер просаживаю вбильярдной!

Дело запахло скандалом. Маленькая старушенция ткнула крупнуюв бок и прокукарекала:

— Пущай помогает. Не кипятись, Алексис.

У нее на носу сидели круглые кокетливые очочки сцейссовскими стеклами. Именно она первой решительно положила свою ручку наподставленный Вадиком локоть. Ручка была в потертой кружевной перчатке с дыркойна указательном пальце. Наглая Алексис, посопев, зашла с другой стороны и тожеположила длань на Вадиков локоть. На этой были митенки, из которых выглядывалимосластые загорелые пальцы с широкими ногтями лопаткой.

«Эта бабка особенно отвратительная, — подумал Вадик,раздувая ноздри. — Если бы не Томка, послал бы я ее…»

Старухи висели на нем двумя большими гирями, причемздоровая, Алексис, кажется, специально напруживалась, чтобы Вадику былопотяжелее. Он скосил на нее глаз, но ничего не сказал. Тогда старая сволочьподнажала еще. Он крякнул и даже накренился на бок, как большой плот, но все жеустоял.

— Спокойно, бабуси, — пробормотал миссионерпоневоле. — Эдак мы все завалимся на газон.

Когда они дошли до подъезда, маленькая старушонка отцепиласьи, блеснув очками, сказала:

— Спасибо, милок. Дальше мы уж сами!

И ловко прошлась пальцем с надорванным швом по кнопкамдомофона. Электронный замок клацнул и запиликал, возвещая, что путь открыт.Почувствовав, что свобода близка, Вадик распахнул дверь и широко улыбнулся. Невыдержал и еще раз оглянулся на Тому.

— У нас лифт не работает! — крикнула она,показывая подбородком, чтобы суженый двигался дальше и транспортировал старухдо их квартиры.

Чертыхнувшись про себя, тот спросил спину Алексис:

— А вам на какой этаж?

— На последний, — огрызнулась та, уверенная, чтосейчас дверь захлопнется и они останутся наконец одни.

— О, бабуси, вам не повезло. Лифт-то сломался. Может,отложите свой визит? На лавочке посидите, а там, глядишь, техник придет,починит агрегат.

— Вы такой милый молодой человек! — восхитиласьмаленькая старушка. Голос у нее был молодой, но какой-то квакающий. — Нестоит о нас беспокоиться. Мы потихонечку, полегонечку… Доберемся! Идите себе поделам.

— У тебя ведь есть дела, верно? — угрожающим тономспросила Алексис.

— Еще бы! Дел завались.

Вадик выкатился из подъезда и наткнулся на хмурую Тому.

— Так и знала, что ты сбежишь, — угрожающим тономсказала она.

— Эти бабки наотрез отказались от моей помощи!

— Если ты им нахамил, то конечно.

— Я?! Поди спроси у них!

— Не хочу я спрашивать. Они сейчас взбираются полестнице, и у них одна палка на двоих. Вернись сейчас же и доведи их доквартиры. Да сделай так, чтобы они тебе обрадовались.

Вадик сильно сомневался, что они обрадуются. Тома открыладверь своим ключом и пропустила его в подъезд. Там было сумрачно и прохладно.Он неторопливо прошел к лифту, понажимал кнопку пальцем и убедился, что тотмертв. Внутри шахты оказалось тихо, как в танке.

Самое удивительное, что старух не было слышно. По егорасчетам, они могли добраться максимум до третьего этажа. Однако довольнободрый топот слышался где-то далеко наверху. «Не может быть! — искреннеизумился Вадик и, подхватившись, побежал вверх по ступенькам. Ему изспортивного интереса захотелось узнать, где они сейчас и, главное, в какойфизической форме.

Когда он их догнал, они уже миновали площадку между восьмыми девятым этажами. Услышав, что кто-то поднимается следом, бабуськипритормозили и как по команде обернулись назад.

— Ты! — воскликнула Алексис мрачно. — Онараскраснелась, и на лбу у нее выступил пот, как у спортсменки после хорошегопробега.

Не успел Вадик и глазом моргнуть, как она схватила его загрудки, с силой подтянула к себе, а потом шарахнула о шершавую стену подъезда,выдохнув в лицо:

— Чего тебе нужно от двух бедных бабушек, гнида?

— Отпусти! — крикнул он. — Ты че, совсемсбрендила?

Тамара некоторое время томилась внизу, а потом вспомнила,что забыла дома солнечные очки. Сейчас Вадик выполнит ее королевское повеление,и они отправятся в парк, где много света, мало тени и вообще… Очки новые,модные, с розовыми стеклами, ей хочется немножко пофорсить.

Она вошла в подъезд и сразу же поняла, что где-то наверхуслучилась драка. Слышалось далекое шарканье множества ног по плиточному полу,уханье и другие характерные звуки, которые вырываются из горла, когда тебясильно бьют в живот. Тома замерла в нерешительности, потом подошла к лестницеи, поставив ногу на первую ступеньку, прислушалась. В тот же миг до нее донессяистошный вопль;

— Ах ты, Чучундра старая! Получи! На!

Узнав голос Вадика, Тома ахнула и птицей полетела вверх.Кровь бросилась ей в голову и теперь стучала в ушах маленькими молоточками.Когда она добралась до места, глазам ее открылась страшная картина. Огромнаястаруха, раскорячившись, лежала спиной на низком подоконнике и скреблакаблуками оранжевых ботинок по полу. Вадик держал ее двумя руками за глотку идушил, приговаривая:

— Вот тебе — хрен мордатый, вот тебе — бритая задница,вот тебе — бугай вонючий!

Вторая бабушка стояла тут же, стиснув перед собой ручки, иприговаривала:

— Соберись, Алексис! Дай ему!

Тома выскочила снизу, как разъяренная кошка, и прыгнулаВадику на спину.

— Ты что, очумел?! — закричала она. — Ядумала, ты просто невоспитанный, а ты… А ты…

Тот мгновенно отпустил старуху, потому что перед Томойчувствовал свою абсолютную беспомощность. С Томой нужно было объясняться, оналюбила многословные изъявления чувств, любила вежливые выражения, всякиерасшаркивания и глупые условности. Конечно, он не ожидал ее увидеть здесь исейчас.