Объект власти - Чингиз Абдуллаев

Нащекина больше не спала. Они продолжали тихо разговаривать,чтобы не мешать остальным пассажирам. И не заметили, как пролетело время, покакапитан корабля не объявил о том, что они идут на посадку.

В аэропорту имени Джона Кеннеди им пришлось прождать околодвух с половиной часов, прежде чем их самолет вылетел в Чикаго. Мерыбезопасности, принятые в аэропорту, превосходили всякое воображение —американцы серьезно опасались новых террористических актов. Даже транзитныхпассажиров проверяли по второму кругу. Повсюду появлялись полицейские ссобаками, натасканными на взрывчатку. Перелет в Чикаго занял около двух часов,и наконец в пять пополудни по местному времени они вышли из самолета.

В аэропорту их встречали. Высокий мужчина с красивымаристократическим лицом коротко представился как лейтенант полиции Саймонс. Онс явным интересом смотрел на Нащекину. Второй встречающий, мужчина среднегороста, коренастый, полный, лысоватый оказался представителем ФБР, старшимагентом Конелли, который неплохо говорил по-русски. По его предложению онипоехали в отель, чтобы оставить там вещи. Пока ехали в город и размещались вотеле «Холлидей Инн» — одном из тех многочисленных отелей, которые былирассыпаны по всему миру, — время приблизилось к семи.

Американцы пригласили гостей на дружеский ужин. Былоочевидно, что предложение исходило от Конелли, хотя Саймонс также не возражал,все время глядя на Нащекину. Прибывшая гостья его явно заинтересовала. Судя повопросам, которые задавал Конелли, он был не столько старшим агентом ФБР, скольковысококвалифицированным сотрудником ЦРУ. Но все делали вид, что абсолютнодоверяют друг другу. Шутили, рассказывали анекдоты, хотя их так трудно бываетпонять иностранцам, даже при идеальных переводах. Ужин прошел в благостнойобстановке, после чего гостей опять отвезли в отель. По непонятному капризупортье их номера находились на разных этажах. Выходя на четвертом этаже изкабины лифта, Нащекина кивнула Дронго на прощание. Он поднялся на пятый, вошелв свой номер.

На часах было около десяти. В Москве — уже семь часов утра.Он прошел в ванную, чтобы принять душ, смыть напряжение минувшего дня. И сразувслед за этим отправился спать. На утро была назначена встреча с ОлесейБачиньской.

В этот день президент должен был принять одного из сибирскихгубернаторов. Но это была не совсем обычная встреча. Губернатором былНахрапович, тот самый миллиардер, о невероятных доходах и расходах которогоходили легенды по всему миру. Раньше самым богатым человеком в стране считалсяМихаил Кочуровский. Но после привлечения его к уголовной ответственности,осуждения и фактического развала его компании, «место под солнцем» занялНахрапович.

В отличие от Кочуровского, он не имел никаких особыхполитических амбиций, хотя и умудрился стать губернатором одной из самыхдальних и отсталых сибирских губерний, чтобы иметь некий статус, позволяющийему получать дипломатический паспорт и быть встроенным в системугосударственной власти. Однако прославился Нахрапович не своими делами вдалекой Сибири, а своими покупками, за которыми зачарованно следил весь мир.Словно в комедийном фильме, где герой получил задание как можно быстреепотратить доставшиеся ему миллионы, он совершал грандиозные приобретения стакой скоростью, что газеты не успевали сообщать о все новых эпатажныхпоступках самого знаменитого российского губернатора.

Нахрапович тратил деньги так щедро, что превзошелВандербильдов, известных своим невероятным мотовством. В течение нескольких летим покупались самые дорогие яхты, самые известные виллы, он заказал самолет,какого не имели даже многие руководители государств. И наконец, приобрел одиниз самых знаменитых футбольных клубов Англии. Практически из ничего Нахраповичстал легендой Старого Света.

Его состояние позволило ему считаться самым богатымчеловеком в России и самым богатым человеком из проживающих в Великобританиииностранцев. Все понимали абсолютную абсурдность того положения, чтомиллиардер, живущий в Лондоне, является сибирским губернатором. На работе онпоявлялся раз или два в месяц. Правда, благодаря тому, что зарегистрировал своюкомпанию в собственной вотчине, отчисления и налоги выросли во много раз,территория губернии благоустраивалась, а жизненный уровень населения неуклонноповышался. Должно быть, только поэтому очевидное нарушение трудового кодекса ивызов элементарным нормам здравого смысла никого не смущали, и никто не решалсянарушить сложившееся статус-кво. Нахрапович по-прежнему жил в Лондоне, лишьизредка появляясь на своем рабочем месте, тратил невероятные деньги нафутболистов английского клуба и продолжал прославляться своими экстравагантнымивыходками: то переоборудовал свои яхты на десятки миллионов долларов, топовышал зарплату тренерам и футболистам до неприлично высоких размеров, бросаявызов всем остальным клубам.

Президент хорошо понимал, что существование Нахраповича —вызов той системе, которую он так долго и скрупулезно выстраивал. Но с другойстороны, он помнил, что Нахрапович был частью структуры старой семьи бывшегопрезидента и тронуть его — означало бросить вызов бывшему руководителюгосударства. К тому же Нахрапович в отличие от Кочуровского соблюдал некиенегласные правила. Его политические амбиции ограничивались лишь далекимсибирским округом, где он действительно существенно поднял жизненный уровень населения.И хотя его покупки и поведение были вызовом всему населению страны, большаячасть которого жила за чертой бедности, он не представлял непосредственнойопасности, аккуратно выполняя все поручения и постановления вышестоящихчиновников. Его безумные траты гораздо больше вредили имиджу самогоНахраповича, чем имиджу российской власти.

Никто не мог понять истинного отношения главы государства кНахраповичу. Все знали, что президент не любит абсолютно всех олигархов.Воспитанник прежней системы, бывший офицер КГБ, бывший руководитель ФСБ, онорганически не переносил этих молодых людей, так откровенно презирающих страну,в которой они жили. Как не переносил и чиновников, которых они покупали.

Именно поэтому президент окружил себя людьми, лишеннымивсякой харизмы и не успевшими сделать состояние при прежнем режиме. К тому жеих объединяла одна важная, характерная для всех без исключения его близкихпомощников черта. Они были «государственниками», не замешанными в связях солигархами и вместе с ним ненавидящими всех нуворишей, так ощутимо отличавшихсяот них своей раскованностью, авантюризмом, жаждой наживы. Кроме всего прочего,они считали несправедливой приватизацию девяностых годов, так как в большинствесвоем не успели к дележу государственного имущества. И некоторые из нихполагали, что вполне возможно некоторое перераспределение награбленного.

Но это была лишь одна сторона медали. С другой стороны,президент всегда помнил, что он обязан Мумбайсу и его группе, которые такощутимо помогали ему в трудное время, когда он остался без работы. Мумбайс сталзаместителем Кобчака именно тогда, когда сам будущий президент перешел к новомумэру помощником. Президент всегда помнил, что он обязан и покойному Кобчаку,взявшему его на работу сначала помощником, а затем и заместителем. А в те годысотрудников КГБ брали на работу не столь уж охотно. Он помнил, что обязан ибывшему президенту, который выдвинул его на эту должность, фактически сделавсвоим преемником. И помнил про олигархов, которые были встроены в прежнюю систему.Многие назначения при прежнем руководстве страны решались в кабинетеЖуковского. Или его фактического помощника — Нахраповича, который оказался дажеумнее своего учителя.