Принц на черной кляче - Анна Ольховская

Сашка наклонился к торопливо подковылявшему Пете и прошептал:

– Ну как тут? Тихо? Любка не проболталась?

– Нет, – тоже шепотом ответил Петя, – она только мне рассказала. Кривлялась, как всегда.

– Это понятно, без кривляний она не может. Главное – не наябедничала.

– Еще бы она наябедничала, – хмыкнул Сенька. – Точно половину кос не досчиталась бы!

– Слушай, Саш, я вот что хотел у тебя спросить, – начал Петя, потащив за собой брата в сторону. – А как…

Но продолжить не успел – из дома вышел мрачный, как грозовая туча, дядя Яша. Следом семенила злорадно улыбавшаяся Любка. Не дойдя нескольких шагов, она застрекотала:

– Вон, вон, видите – слева одно колесо вкривь и вкось! Это они поломали! А потом целый день чертомуздились, обратно его приделывая! Хотели от вас скрыть! А Петька бы свалился где-нибудь на камни после их ремонта!

– С каких это пор ты так о Пете заботиться начала? – сердито топнула ногой обычно тихая Надя. – Какая же ты все-таки дрянь, Любка! Мальчики голодными остались, полдня провозились, исправляя свою оплошность, и, между прочим, хорошо все починили! Мы проверили – соседскую Зину катали!

– Надо было сразу домой идти, – сердито прогудел дядя Яша, – а не пытаться правду от меня скрыть.

– Никто ничего и не скрывал, батя, – твердо произнес Сашка, глядя отцу в глаза. – Мы накосячили, нам и исправлять. Ты меньше эту ябеду слушай.

– Ладно, везите Петькин транспорт в сарайку, будем вашу работу проверять. – Голос дядьки явно помягчел, да и взгляд тоже.

Мальчишки облегченно выдохнули и пошли вслед за отцом, наперебой рассказывая ему, как они справились с поломкой.

И украдкой грозя предусмотрительно отбежавшей в сторону Любке кулаками.

– Сволочь ты, Любка, – прошипел Петя, едва удерживаясь от желания врезать сестричке по большому носу. – Все испортила, дура!

– Ничего я не испортила, а наоборот! – фыркнула девочка и, развернувшись, убежала в дом, крикнув на ходу: – Зато теперь точно ничего не сломается, дядька Яшка проверит!

Испортила-испортила. Потому что возможности поговорить с Сашкой с глазу на глаз так больше и не представилось. Старший кузен провозился вместе отцом в сарае до самого ужина, а потом, наевшись от пуза, рано завалился спать.

В придачу ко всем сегодняшним неприятностям ближе к ночи пошел дождь. Да что там дождь – целый ливень, правда, недолгий.

Но о том, чтобы спать в саду, и речи быть не могло.

Словно какие-то неизвестные силы старались не пустить детей к дольмену…

Петя даже расплакался перед сном. Тихонько, чтобы не услышали лежавшие рядом братья. Конечно, они все с ходу уснули, набегавшись и наплававшись за день, и сам Петя тоже так засыпал раньше.

А сегодня вот не получалось. Уснуть не получалось. Из глаз текли и текли щипучие слезы обиды и разочарования. Он ведь все уже почти устроил – Любка сама готова тащить его к каменюкам, осталась самая малость – или многость? – узнать дорогу.

А тут еще и дождь этот проклятый!..

Но постепенно сон справился с плачем, ласково придавив веки мальчика пуховой ладошкой.

И там, во сне, Петя совершенно четко увидел дорогу к каменюкам. Лысый дядька с трудным именем провел его самым удобным путем, позволяющим максимальную часть маршрута проехать на тележке. Пешком оставалось пройти не больше ста метров.

Мальчик даже сами каменюки, сложенные громоздким домиком, увидел. Из-за круглого входа посередине это сооружение действительно было похоже на будку. Хотя нет – больше на скворечник.

Лысый подвел мальчика к самому входу и проговорил:

– Вот сюда должна войти твоя сестра. Ты за ней не иди, твоя задача – не позволить ей выйти до тех пор, пока все не закончится.

– А как? Она ведь сильнее меня.

– Вон… – Лысый указал на заросшую травой и корнями плоскую каменную плиту, лежавшую недалеко от входа. – Поднимешь ее и прислонишь к отверстию.

– И что? Любка вытолкнет, плита ведь совсем небольшая.

– Не вытолкнет. Твое дело – поднять плиту. Кстати, большую ты бы и не поднял.

– А как…

– Все, хватит вопросов. Действуй.

И лысый толкнул Петю в плечо. Раз, другой, третий. Потом пребольно дернул за ухо и, зажав потной ладошкой рот, прошептал:

– Вставай, придурок! Идти пора!

Петя вздрогнул и открыл глаза, ошарашенно глядя на склонившуюся над ним Любу. Та состроила угрожающую физиономию и прижала палец к губам. Мальчик быстро-быстро закивал, оглядываясь по сторонам.

Все спали. За окном было еще темно, но за горизонтом уже сонно ворочался, просыпаясь, рассвет.

Петя тихонечко слез с постели, порадовавшись, что накануне лег с краю, и, стараясь не шуметь, стащил со спинки кровати свою одежонку.

Сердце колотилось часто-часто, иногда замирая от радостного предчувствия: неужели все получится? Да, теперь получится! Обязательно получится!

И действительно, получилось.

Земля за ночь просохла, и тележка катилась легко и свободно. Петя уверенно вел сестру к дольмену, указывая, куда свернуть.

Люба ворчала, хныкала, бубнила что-то себе под нос, но желание найти клад и забрать его себе гнало девочку вперед и вперед.

Отшвырнув в сторону, как досадную помеху, ощущение надвигающейся беды…

– А дальше куда? – устало произнесла Люба, остановившись перед сплошной стеной колючего кустарника.

Впрочем, не такой уж и сплошной, если приглядеться, но с тележкой дальше точно не пройти.

– Туда. – Петя махнул рукой чуть левее, где кусты не сплетались в такую мешанину, как везде, разорвав колючие объятия.

– Но там я все равно не смогу протащить тебя с драндулетом!

– А и не надо, дальше я сам пойду.

– Ага, пойдет он! – буркнула девочка, отбрасывая в сторону натершую ладошки веревку. – И будем три часа телепаться с твоими-то скрюченными ногами! Вон рассвело, бабка небось встала уже, корову подоить, часа через два на завтрак всех будить пойдет. Нам к этому времени обязательно вернуться надо! Так что пешком не получится, надо обход искать. Что там Сашка говорил?

– Что надо, то и говорил, – нетерпеливо отмахнулся Петя, неуклюже сползая с тележки. – Никакой обход нам не нужен, тут идти осталось не больше ста метров.

– Точно? – обрадовалась Люба. – Не брешешь?

– Отстань.

– Слушай, – девочка недоверчиво прищурилась, глядя, как уверенно брат направляется в дебри кустарника, – а ты меня правильно ведешь? Если ты задумал посмеяться надо мной, заставив катать с утра пораньше, чтобы потом всем рассказывать, как ловко меня обдурил, я тебя, уродца, прибью!