Моя Мия. На осколках первой любви - Лина Коваль

и выходим из клуба, усаживаемся в непрогретую машину. Напрягаюсь всем телом, чтобы согреться и успокоиться. Дрожу и всхлипываю.

В один момент оба начинаем говорить:

— Послушай…

— Я…

Ситуация абсурдная, но, как ни странно, именно она заставляет расслабиться. Рассматриваю, как ложится тень на суровое лицо, делая его черты ещё резче и грубее.

— Говори ты, — прошу.

— Уверена, что вы только друзья? — выговаривает Лёва, глядя прямо перед собой.

— Конечно.

— Просто всякое бывает. Какие-то итальянские страсти у вас, может, вы так развлекаетесь?

— Нет, — округляю глаза и ухватываюсь за рукав его куртки. — Как ты мог такое подумать обо мне?

Он поворачивается и растягивает губы в улыбке.

— Окей, понял.

Сжимает мою ладонь примирительно.

— Отвезу тебя домой, — говорит тихо и тянется к ремню безопасности.

Я тоже пристёгиваюсь.

Дворники скребут по лобовому стеклу. Звук неприятный. Как и то, что случилось этим вечером.

— Надеюсь, вы несерьёзно по поводу ринга? — спрашиваю, прикрывая глаза. — Не надо, пожалуйста.

— Не думаю, что Громов пойдёт на попятную, — отзывается Демидов.

— А ты?

— И я не из слабаков.

— Ясно, — опускаю голову.

Я бы тоже кое-кого вызвала на ринг и оттаскала заржавелые космы. Жаль, что у девушек так вопросы не решаются.

Интересно, что она сказала ему? Показывала на руку… Неужели, Мирон поверил, что я могу опуститься до такого.

Он меня как облупленную знает… Но, видимо, недостаточно хорошо.

— На следующей неделе собираюсь на гору, — вздыхает Демидов, постукивая пальцами по рулю. — Поедешь со мной?

— Поеду, — отвечаю сразу.

— Ты катаешься?

— На доске? — уточняю.

Демидов тихо посмеивается.

— Доска для понторезов, Ми, — по всей видимости, задевает таким образом Мирона. Тоже разозлился, но в отличие от Громова умеет сдерживать эмоции. — Я предпочитаю горные лыжи.

— Можно попробовать.

Заехав на территорию посёлка, клянусь про себя, что не буду смотреть на дом Громовых. Но не справляюсь, чёрт возьми.

БМВ ожидаемо нет. Значит, он поехал к ней.

Снова зачем-то представляю их вместе. Картинки бесстыдные и болезненные. Такие, что приходится вытряхнуть их из головы неловким движением.

Потухший костёр в сердце снова разгорается обидой и тоской.

Да сколько можно?!

— Тогда пока? — произносит Лёва, останавливая автомобиль возле кованных ворот.

Озирается по сторонам.

Отстёгиваюсь и нервно вздрагиваю.

— Пока, — отвечаю еле слышно. Практически одновременно с ним подаюсь вперёд.

Сталкиваемся губами. По телу дрожь пробегает от того, насколько они у него горячие и мягкие.

Может, я тороплюсь?!

Чёрт.

В ушах гул.

Рука Демидова проникает под ворот пуховика, обрушивается на мой затылок и притягивает ещё ближе.

Я не шевелюсь.

Закрыв глаза, улавливаю ощущения, растекающиеся внутри тёплым сиропом.

Поцелуй медлительный. Словно первый проверочный, искусственный. Наверное, мне бы даже понравился, если бы не пульсирующие в голове мысли.

«Вот и всё».

«Тебя целует другой, Карамелина».

«В первый раз это губы не Громова».

«Пожалуй, теперь точно конец».

«Он сейчас трахается с Ладой, а ты целуешься с другим. Это и есть ваша жизнь. Иной не будет».

Гул превращается в ультразвук, душа скрипит под воздействием валящихся на неё осознаний.

Отшатываюсь и разглядываю широкий подбородок.

— Прости, — шепчу, выскальзывая из машины.

Бегу к двери, прижав к себе сумку.

Несправедливо. Несправедливо.

Тошно.

Скидываю обувь на пороге, из последних сил бросаю в гардеробную верхнюю одежду. Мчусь наверх в свою комнату.

Прикрыв дверь, оседаю на пол.

Уперев голову в согнутые колени, осматриваю кровать, где ещё пару часов назад валялся Мирон. Облизываю губы, сохранившие вкус Демидова.

Небрежно сдираю серьги и выкидываю их на ковёр. Распускаю волосы.

— Будь ты проклят, Громов. Будь. Ты. Проклят.

Успокоившись, несусь в ванную, освобождаюсь от одежды и принимаю душ.

Зубы не чищу из принципа. Да простит меня зубная фея, хочется оставить хоть какой-то противовес своей безответной любви.

Утыкаюсь в плюшевого медведя и устало вздыхаю. Телефон атакуют входящие сообщения. Достав его из сумки, уставляюсь в экран.

Снова аноним.

«Ну что, Алиева. Поиграем? Перейди по ссылке. Там кое-что любопытное».

Глава 16. Мирон Робинзонович Крузо

— Ты обиделся? — спрашивает Лада, усаживаясь на кровать. Воздух наполняется ароматом ванили и кокоса.

Последний терпеть не могу. Тысячу раз говорил, но моя девушка считает этот запах феромоном любви.

Пфф…

Огонёк ведёт ладошкой вдоль позвоночника, ноготками царапает кожу на животе и ныряет под резинку боксёров.

Сука, надо было домой ехать.

— А? Мир? Обиделся, да? — с придыханием шепчет. — Из-за неё?!

Стискиваю зубы до хруста.

— Я тебе, блядь, девочка? Какие обидки? — сквозь сон отвечаю.

Она смеётся, игриво кусает плечо и тянет его вниз, чтобы уложить меня на лопатки.

Чёртовы женщины!

Всегда хотят уложить мужика на лопатки. Что одна, что вторая.

— Пососать? — спрашивает грязно.

Член ожидаемо выплывает из сна и меня за одним выдёргивает. Приоткрываю глаза и окидываю взглядом обнажённое стройное тело.

Красивая зараза. Кожа матовая, прозрачная.

— Хочешь, любимый? — закусывает губу и изгибает бровь.

Дразнит.

Думает, что держит яйца, которые в данный момент оглаживает, в кулаке.

Отчасти это так, только не показывать своё превосходство ещё не научилась. Молодая. Вроде и старше, а девчонка совсем.

Резко подскакиваю и обнимаю ладонью тонкую шею, коротко целуя с языком.

Ладка скулит и извивается, оставляя на моей спине отметины.

Меняю положение, уперев её в кровать головой. Рыжие волнистые волосы красиво рассыпаются на шелковых простынях.

— Прогнись, — произношу, поглаживая бархатную кожу. Свободной рукой, дотягиваюсь до джинсов, сваленных на пол.

Извлекаю из кармана презерватив и раздираю фольгированный пакетик зубами.

— Я на таблетках, — стонет она, бесстыже отклянчивая задницу и предоставляя моему взору розовую влажную промежность.

— А я на резинках, — отвечаю спокойно. Раскатываю латекс по раскаленному члену. — Один-один, получается, малыш.

Развожу округлые ягодицы. Две дырочки гостеприимно приглашают. Ладка вся трясётся, нетерпеливо подмахивает задницей и всхлипывает.

В голове фейерверк взрывается от вседозволенности, свободы и полного подчинения. Анальный секс у нас тоже был, но он требует дополнительной подготовки, поэтому загоняю член в сочащиеся влагой складки до упора.

— Громов, — хрипит Огонёк, насаживаясь на ствол сама. — Трахни меня.

— Как скажешь, — говорю, фиксируя в руках узкую талию и вбиваясь ещё глубже.

Хлопаю по бедру, увеличиваю скорость и размах. Комната заполняется звуками шлепков и запахом секса.

В глазах марево.

Пустота.

Тараню её промежность качественно. Потому как тело подо мной сотрясается, понимаю, что её оргазм где-то близко. Кончает она всегда ослепительно. Собираю шелковистые волосы в кулак и оттягиваю. На грани безумства.

— Ми… рон, — хныкает Огонёк, вздрагивая.

Внутренние мышцы вибрируют в такт, сдавливают член как надо. В яйцах пожар.

Отпускаю на волю длинные волосы и разведя дрожащие ноги шире, ускоряюсь, чуть позже сам прихожу к финалу.

Целую