Между нами лёд. Книга 2 - Дарья Ларина

– Очень смешно, – хрипло ответила Таня, накрывая голову подушкой.

Несколько секунд Марина Александровна ошарашенно смотрела на дочь, отказываясь верить в то, что та была не в курсе такого серьезного решения.

– Таня, это не шутка! – ещё больше испугалась мама. – Это только что показали по первому каналу! Он заявил это в министерстве спорта.

Таня услышала эти слова даже через толстую пуховую подушку. Она резко откинула её в сторону, садясь на постели и непонимающе хлопая ресницами.

– Этого не может быть. Он не мог принять такое решение один, без меня!

Таня переглянулась с мамой и увидела искренний испуг и озадаченность. Мама не врала. Но зачем Громов так поступил с Таней не могла спросонья понять ни сама Таня, ни, тем более, её мама, на которую буквально вчера Евгений произвел прекрасное впечатление.

Татьяна вскочила с постели и взяла телефон. Включив его, обнаружила десятки пропущенных вызов. Среди них были звонки от Мельникова, Ольги Андреевны, Алисы и Ксюши. Видимо, они уже узнали эту новость и не смогли получить никаких комментариев от самого Евгения, а потому бросились звонить его партнерше.

«Женя, ты ведь не мог так поступить со мной? Пожалуйста, Женя!» – судорожно думала Таня, начиная собирать вещи.

– Ты куда? – не понимала мама, следя за нервными и быстрыми передвижениями дочери по квартире.

– Мне нужно в Москву, – тихо ответила Таня, понимая, что если мама задаст ещё какие-либо вопросы, то она просто расплачется, а это было сейчас ни к чему.

Всё, чего сейчас хотела Таня – посмотреть Громову в глаза и высказать всё, что думает о таком поступке. О том, что партнеры не должны так поступать друг с другом. О том, что он так и остался закоренелым эгоистом, долбанным «ледяным королем», которому плевать на мнение собственной партнерши.

В Ванкувере он обещал, что поедет на чемпионат мира. Обещал, что поедет с ней. А что получилось в итоге? «Обкатал» на чемпионате Европы, чтобы использовать на Олимпийских играх. А затем соврал о совместном чемпионате мира. Зачем ему, человеку, которому покорялась эта вершина трижды, покорять её в четвертый раз, особенно после получения главной награды – олимпийского золота?

Дальше Таня стала ему не нужна. Дальше он просто предал её.

Дальше – конец?..

Глава 3. Осколки

Татьяна подъезжала на такси к Московскому вокзалу и не заметила, как быстро пронеслись за окном улицы родного Петербурга. Она не слышала ни музыки, ни новостей по включенному радио. Игнорировала отвлеченные вопросы таксиста, потому что не слышала и их. В висках пульсировало от бессильной злобы. Она в гневе. Она в бешенстве. Но изменить не может ничего. Евгений решил всё за них обоих, не оставляя Тане ни шанса что-то изменить, ни шанса хотя бы принять решение совместно. Так, как должны принимать решения партнеры.

Таня смотрела на свои ладони, лежащие на коленях, но не видела их. Глаза застилало разочарование. Она полюбила Евгения. Она полюбила их пару. Полюбила то волшебство, что окутывало их каждый раз, когда они оказывались рядом, вопреки их вымышленному оправданию про друзей, про работу, про эмоции.

А Женя поставил крест. На всём.

– И почему вокруг этих бедных фигуристов подняли такую шумиху? – громко возмутился немолодой водитель такси, заставляя Таню моргнуть. – Не хотят ехать на чемпионат, пусть не едут!

Поймав на себе потерянный взгляд Тани, мужчина прибавил громкость радио.

«Олимпийские чемпионы Ванкувера Татьяна Алексеева и Евгений Громов не примут участия в предстоящем чемпионате мира по фигурному катанию в Ницце. Об этом ранним утром сообщил Евгений Громов. Его партнерша комментариев по этому поводу пока не давала. Напомним, что такое в фигурном катании не является редкостью. Олимпийские игры обычно проходят в феврале, а чемпионаты мира – в марте. Сильнейшие фигуристы, потратившие все силы на олимпийские медали, как правило, позволяют себе отдохнуть. Возможно, для Татьяны и Евгения именно это является причиной отказа от участия…»

– Об этом говорят каждый час! – продолжал возмущаться таксист, не обращая внимания на то, что Татьяна вновь перевела взгляд на свои ладони. Несколько секунд она сидела без малейшего движения, вновь и вновь прокручивая в голове услышанное. Затем её губы растянулись в глупой, странной улыбке, а в следующую секунду она залилась истерическим смехом, что позднее перешел в плач.

* * *

Евгений прошел на кухню, сжимая в ладони телефон. Он включил его на пару минут и обнаружил многочисленные пропущенные звонки. Алиса, Мельников, Ольга Андреевна, Ксюша и даже Волченкова. Бывшая партнерша и вовсе завалила сообщениями: «Какого черта ты творишь? Почему Таня молчит? Она не отвечает на звонки! У тебя научилась? Ну вы идеальная пара! Ты один принял это решение? Ты вообще нормальный? Я сейчас с мамой за городом, но я приеду на бал и тебе конец, Громов!».

Евгений выругался, вспомнив про бал в честь призеров и чемпионов Олимпийских игр, который организует Министерство Спорта на следующей неделе. Они с Татьяной должны быть как обладатели золотых медалей. Но после содеянного Таня вряд ли согласится пойти. Громов вздохнул, ещё раз проверив список входящих звонков и сообщений. Контакта «Плюша» среди них не было. Евгений посмотрел на время, предполагая, что она уже не спит и, должно быть, всё знает. Однако почему-то до сих пор не попыталась связаться.

– Похоже, мы скоро увидимся, Таня, – тихо произнес он, догадываясь, что партнерша уже на пути в Москву.

Евгений увидел, как на экране телефона высветилась фамилия Мельникова. Верный знак того, что пора вновь отключать телефон. Сделав это, Громов принялся готовить обед. Его кулинарные способности были весьма скромными, а потому он принялся жарить куриное филе и варить к нему гречневую кашу. Привычка включать телевизор во время нахождения на кухне в одиночестве, чтобы создать хоть какой-то шум и иллюзию чьего-либо присутствия в квартире, в этот раз обернулась против него. По федеральным каналам обсуждали решение не участвовать в чемпионате мира. Если бы Татьяна и Евгений не были олимпийскими чемпионами, такой шумихи это бы не вызвало. Из телеканалов это осветил бы только спортивный. Но в нынешних условиях, когда про Алексееву и Громова ещё не улеглись новости о триумфальной победе на Олимпиаде, такое известие возымело эффект разорвавшейся бомбы.

Поставив на стол тарелку с обедом и стакан апельсинового сока, Евгений ещё несколько минут искал по телевизору что-нибудь нейтральное. Наконец, остановившись на одном из каналов, принялся обедать, не особо вслушиваясь в то, что вещали с «голубого экрана». Запрокинув голову, чтобы допить последние капли сока, он услышал по телевизору знакомую фамилию.

«Один из богатейших людей России – крупный ресторатор Алексей Симановский объявил о предстоящей свадьбе с двадцатилетней итальянской моделью Николь Арчизо…».

По телу Громова пробежал электрический разряд, моментально одаривший сильнейшим приступом гнева. Он обхватил ладонью опустевший стеклянный стакан. И сделал это так сильно, что длинные пальцы моментально побледнели. Оставшуюся часть репортажа он уже не слышал.

В прихожей квартиры раздался шум. Таня, приехавшая из Петербурга на скоростном Сапсане, открыла дверь ключом, который сделал для неё Женя ещё после возвращения с чемпионата Европы. Раздраженно откинув сумку в дальний угол, а затем, не снимая верхней одежды, но небрежно стянув с головы платок, она направилась на кухню.

– Что ты творишь, Женя? – Таня остановилась в арочном проеме, смотря на партнера настойчиво и с явной злостью. Она пыталась собраться, пыталась выглядеть максимально пугающе, желая заставить Громова раскаяться. Но не понимала, что сама выглядит испуганно под действием обуявших эмоций.

Но Громов не слышал, продолжая смотреть на экран телевизора, по которому уже несколько минут шла реклама. Когда он ещё сильнее сжал ладонь, по стеклянным стенкам стакана побежали трещины, издавая характерный хруст. Татьяна нахмурилась, и злость, кипевшая в ней, на несколько секунд сменилась непониманием.

– Что ты делаешь, Женя? – всё ещё с раздражением в голосе поинтересовалась она, но имела в виду уже не чемпионат мира, а то, что происходило сейчас. – Женя?..

Евгений поджал губы, напрягая ладонь ещё сильнее. В следующую секунду стакан разбился, со звоном разлетевшись в разные стороны на многочисленные