Томка, дочь детектива - Роман Грачёв

– Тут нечего уметь, дурачок, просто обними меня и двигайся…

Они танцуют. Оба уже достаточно пьяные, чтобы «чушь прекрасную нести». И они несут. Коля шепчет, что всегда любил ее одну. Говорит, как скучал по ней все эти годы… уверяет, что готов все бросить ради нее – и брата-идиота с его «бизнесом», и подельников («отдам им свою долю – и все, уйду, заживу нормально! С тобой – заживу, веришь, нет?»). Она кивает, улыбается и даже верит. Конечно, она в тот вечер верит всему – в том числе и тому, что жизнь чудесным образом наладится без какого-либо усилия, что прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино со счастливым концом… чудесный танец, волшебные мгновения.

Потом они идут, пьяные, по набережной. Николай устраивает аттракцион неслыханной щедрости, уподобляясь не то Григорию Ганже из «Большой перемены», не то «бывшему депутату Государственной думы» Воробьянинову, только вместо бубликов и ассигнаций швыряет в реку монеты, золотые браслеты и перстни.

– Ничего не жаль ради тебя! – кричит он в темноту над спокойной водой. – Все отдам, лишь бы остаться с тобой на всю жизнь… надоело бегать от ментов, завяжу… так и скажу им всем, что у меня классная женщина, ради которой и умереть не жалко… веришь, Марин!

Она верит…

Уже за полночь они сворачивают с набережной, идут по узким центральным улочкам, ночью необычайно просторным. Недавно прошел дождь, асфальт блестит в отсветах фонарей.

Возле ночного магазина с гигантской мерцающей вывеской «Кока-кола» Николай видит черный джип.

– Прокатить напоследок?

Она смеется.

– На чем, дурачок ты мой сладкий?

– Да вот хоть на этом черном гробу!

– Прям на нем?

– Да запросто! Не веришь?

Марина смеется. Она, конечно, верит. В ту ночь она верит всему, что он говорит. И тому, что увезет на край света и подарит самую яркую звезду, и даже клятвам завязать с темными делишками.

– Тогда иди вон к тому углу за светофором, сверни направо и жди меня.

– Мне там будет страшно одной.

– Ты недолго пробудешь одна, моя принцесса.

Николай толкает ее вперед, а сам направляется к машине. Он уже видит, что это «лексус». Весьма аппетитная тачка. Ребята были бы довольны.

Но нет, сегодня он желает лишь прокатить любимую женщину. Только раз. Последний раз. А потом он все бросит.

Марина скрывается за углом…

Дальше я мог бы и не слушать. Точнее, не хотел. Я был уверен, что услышу нечто такое, отчего содержимое моего желудка без всякого алкогольного или иного допинга непременно попросится обратно. В смысле, во мне все перевернется.

Марина притихла. Наверно, понимала мои чувства, хотя и возникало стойкое ощущение, что они ее беспокоят в наименьшей степени. Что-то с ней происходило, и, боюсь, это касалось не только наших отношений.

Я уже хотел подать голос, но тут зазвонил мой телефон. Мелодия звонка свидетельствовала о неподдельном интересе ко мне родимой матушки.

Марина лишь мельком взглянула в мою сторону и вновь уставилась в стену.

– Алло?

– Сынок, у нас проблемки.

– Какие? Что случилось?

– Мы обкакались.

– Обкакались?! – От неожиданности я забыл, что нахожусь в квартире не один. Марина встрепенулась, спустила ноги с дивана. Я стал говорить тише. – Как вы умудрились?! Она уже год не какала в штаны. У меня сменных трусов с собой нет!

– У меня с прошлого раза остались. Кхм… – Мама сбавила тон. – Антош, мне кажется, она сделала это назло. Я сказала ей, чтобы она собиралась на гимнастику, она надулась, ушла в спальню и там сделала свое черное дело.

– Свое коричневое дело! – фыркнул я. – Опять эти проблемы с гимнастикой! Мне уже надоело с ней спорить.

– Ничего не поделаешь, придется что-то решать. Когда следующее занятие?

– Сегодня в пять.

– Ты ее заберешь?

– Обязательно. А сейчас дай ей трубку.

Я притворился, что не вижу, как подобралась Марина. Ей тоже хотелось поговорить с дочерью, но это сейчас не входило в мои планы. Наверно, жестоко с моей стороны, но жестокость имела причины.

Томка зашуршала трубкой, тяжело вздохнула.

– Пап…

– Ну, и что это было?

– Где?

– У тебя в трусах!

Томка хихикнула. Я предположил, что сейчас начнется примитивный развод папы. И не ошибся.

– Пап, а знаешь, что я видела…

– Так, милая, послушай меня. – Боковым зрением я заметил, как Марина встала возле меня и потянула руку к телефону, требовательно шевеля пальцами. Я поднялся на ноги, отошел к окну. – Сейчас ты прекращаешь свою глупую демонстрацию и извиняешься перед бабушкой. Через полчаса я приезжаю и мы едем на гимнастику.

– Па-ап…

– Ничего не хочу слышать, мадемуазель! – Я начинал нервничать. Масла в огонь подливала Марина, решившая переговорить с дочерью. Пока что она терпеливо стояла у меня за спиной, но я боялся, что она может проявить настойчивость. Отказать ей в разговоре с Томкой я не имел морального права… но просто не хотел, чтобы они говорили.

– А теперь дай трубку бабе Соне.

Томка всхлипнула. Вскоре я снова услышал свою матушку.

– Антон, с ней действительно творится что-то странное. Разберись.

– Ладно. Собери ее, я скоро подъеду.

Я выключил телефон как можно скорее, чтобы Марина не успела перехватить. Обернувшись, я наткнулся на ее ненавидящий взгляд.

– Набери снова! – прошипела она.

– Зачем?

– Я хочу с ней поговорить!

– Поговорить? – Я посмотрел на часы. Ее рассказ занял времени больше, чем я ожидал. Впрочем, она рассказала главное, а детали могли подождать. Я узнал, что она была той самой женщиной, которую тщетно искали после задержания Чебурашки. Он ее так и не сдал, сказав, что девчонка не имеет ни малейшего отношения к делу и просто попала в машину случайно. Не пытками же выбивать у него признания.

– Дай мне дочь, – потребовала Марина, вытянув руку ладонью вверх. В голосе появилась настойчивость, какой я раньше не слышал. И еще раздражение. Она еще смела раздражаться?!

– Зачем?

Я посмотрел с вызовом. Я хотел, чтобы она сказала те самые слова, которых дожидался целый год.

Но Марина неожиданно сникла. Опустила руки. Тушь с ресниц пошла черными разводами. Она смахнула слезы тыльной стороной ладони. В какой-то момент мне стало ее даже жалко. Женщина, которая не знает чего хочет и зачем живет. Плывущий по течению лепесток. Чем мы могли ей помочь? Научить чего-то хотеть? Подарить заветную мечту?