Мент, меч и муж - Валерия Малахова

В нос бьет запах дрянной еды. Таверна, конечно же. Кехчи несильно подталкивает в спину. Глаза привыкают к полумраку: ага, вот тут лестница на второй этаж. Сюда, значит.

– Впьрь’од…

Хорошо, уже иду. Ступени не скрипят, хорошие такие ступени, надежные. Косой взгляд налево, на общий зал: ни одна зараза не смотрит в нашу сторону. Очень старательно отводят глаза и что-то жуют. Плохо. В голову лезут всякие глупости типа «никто не узнает, где могилка моя». Гоню их прочь.

На втором этаже узкий прямой коридор и ряды дверей. Похоже, «Медведь и какой-то птеродактиль» – это постоялый двор для избранных.

– Сьюд’а…

Комната производит неожиданно хорошее впечатление. Чистая, хотя и темноватая. Большая. Пять узких застеленных кроватей, у окна валяется тюфяк, у двери друг на друга сгружены три соломенных матраса. Бойница очень узкая, вдобавок затянута мутной пленкой – не вылезу. Да и не собиралась, но все равно грустно. Люблю иметь в запасе отходные пути.

– Н’адо жд’ать. Йессть будьешшь?

А почему бы и не отобедать на халяву?

– Буду.

Кехчи выглянул в коридор, что-то крикнул. Через несколько минут появился угрюмый мужик с подносом. Вполне пристойная похлебка, пара ломтей хлеба, чесночина, дрянное пиво…

Пиво я отставила, остальное умяла за милую душу. Ящер все это время молча меня разглядывал. Его мимика оставалась тайной за семью печатями, ну не разбираюсь я в рептилиях. Что-то он для себя решал. Вертел Айсуо так и эдак (я дернулась, когда младенца перевернули головой вниз), шипел и щелкал. Когда с едой было покончено, снова позвал подавальщика, и поднос убрали. Дальше сидели молча. Я расслабилась, даже задремала. Все равно не убегу, когда еще высплюсь – неизвестно, так хоть отдохну немного.

Скрип двери заставил вскинуться. Предупреждающее шипение слева – да успокойся же, ящер, никто не собирается бросаться твоему хозяину на горло! Нарочито медленно и спокойно я уселась обратно на кровать, потерла ладонями глаза. Украдкой зевнула. И пригляделась к вошедшему.

Передо мной стоял тот самый человек, который предъявлял права на загнанного в угол ящера. Ну, не то чтобы я кого-то другого ожидала… Теперь его можно было разглядеть поподробнее. Рост – около ста восьмидесяти сантиметров, плечи широкие, волосы густые, прямые, ниже плеч, пробор посередине, цвет волос – темный, с проседью, цвет глаз в полумраке комнаты не разобрать, но вроде карие. Лицо овальное, нос прямой, с едва заметной горбинкой… Таблица словесного портрета потихоньку заполнялась в голове. Лоб прямой, высокий, брови дугообразные, мент ты, Яна, и ментом помрешь, рот средний, уголки губ опущены… Когда-то я искренне удивлялась: как можно красивого мужчину описывать сугубо протокольными терминами? Давно удивлялась, еще в школе. Вот так и можно, запросто. «Красивый» – это термин субъективный, каждый создает собственный идеал, в Индии вон вообще толстые мужики ценятся. Телосложение, кстати, крепкое, атлетический тип…

На описании одежды я споткнулась. Ну, штаны, больше похожие на колготки, если честно. Тут бо́льшая часть мужиков в подобном ходит, так что мой новый знакомец только следует местной моде. Сапоги. Поднимаем взгляд выше – видим интересную вещь: стеганый серый вроде бы жилет, но с длинными рукавами и кожаными накладками на плечах. Из-под него высовывается ворот серой же рубашки, а поверх – черная накидка до колен с разрезами по бокам. Наверняка для всего этого то ли великолепия, то ли безобразия существуют специальные термины, однако я их не знаю. Ну вот не изучали мы в Институте внутренних дел средневековую одежду! Эх, и почему я на историка не пошла?

Потому что в университете у отца связей не было, а в ментуре – были. И вообще, какая сейчас разница? Важно совсем другое: глаза у вошедшего холодные и оценивающие. А движения – плавные и очень-очень уверенные. Осторожнее, Яночка, перед тобой опасный тип. Судя по спокойному поведению там, в переулке, – не истерик. С одной стороны, это здорово, с другой – как знать…

– Как тебя зовут?

Угу, не истерик точно. Голос тихий, но властный, приказывать явно умеет и привык. Ну, учитывая двух кехчи, удивляться нечему. А ответить лучше быстро.

– Яна Герасимова. Герасимова – это… родовое имя.

– Идем со мной.

Встаю. Идем. Айсуо остается у кехчи – плохо. Спускаемся на первый этаж, потом еще ниже – то ли погреб с кучей мелких кладовочек, то ли подземные апартаменты. Холодно, я невольно ежусь. В тот же миг накидка похитителя оказывается на моих плечах.

– Спасибо.

Ответа нет. Заходим в одну из дверей. Там, на земляном полу, валяется уже знакомый мне труп. Широкоплечий красавчик хмурится, жестом велит подойти поближе к телу.

– Как он умер?

– Убили. Топором. – Боюсь, раздражение в моем голосе все же прорывается. Я ведь уже все объяснила! И даже если незнакомец на публичной лекции не присутствовал – не маленький ведь, может все сам разглядеть. Воину объяснять прописные истины – последнее дело.

– Когда?

Присаживаюсь на корточки рядом с телом. Был бы покойный из нашего мира – сказала бы, что кавказский тип внешности. Трупное окоченение не разрешилось, пока держится на самом пике. Температура днем была довольно высокой, ночь же выдалась прохладной, стало быть, учитываем средний показатель. Мертв не менее двенадцати часов? Смотреть трупные пятна нет смысла – тело переворачивали, таскали с места на место и вообще всячески затрудняли работу следствия. Хорошо хоть не сгибали, а то и окоченение можно было бы коту под хвост послать.

Что еще? Старые шрамы, а свежих следов борьбы нет. Внимательно осматриваю лицо. Никаких потертостей в уголках губ, никакой синюшности – рот не затыкали, дышал мужчина перед смертью свободно.

Провожу рукой по щеке покойника. О, а вот и шанс разобраться поточнее!

– Не знаете, когда он последний раз брился?

Взгляд красавчика становится ошарашенно-недоуменным.

– Нет. Могу спросить.

– Спросите. Это важно.

Вопреки распространенному мнению, волосы после смерти не растут. И гладкие щеки вкупе с чуть-чуть, самую малость колющимся подбородком могут многое рассказать о времени смерти.

Полумрак слегка рассеивается, и призрачная фигура кивает, а затем просачивается сквозь дверь. Замечательно. У моего мальчика против этого типа нет шансов – если предположить, что габариты играют роль и в мире призраков.

Очень хочется курить.

– Кто его убил?

Замечательно. Я так похожа на ясновидящую?

Молча пожимаю плечами. Игнорировать раздраженную тень, мелькнувшую на лице похитителя, рискованно, поэтому пытаюсь объясниться.

– То, что я делаю – наука, а не волшебство. Выучка. Меня учили расследовать убийства. Но там, где меня учили, есть специальные… – понимаю, что подходящих слов в здешнем языке нет, – люди, которые производят вскрытие тела и особыми приборами исследуют внутренности. Я же могу только приблизительно назвать время смерти и кое-какие приметы напавшего. И то, если повезет.