Свет вечный - Анджей Сапковский

– Следя за личностью, ставшей нашей целью, я ее немногоисследовал. Ее характер. И скажу тебе, что думаю: ничего ты не получишь. Этоттип или тебя предаст и выдаст, или обманет и подставит, пошлет на поиски этойтвоей Ютты куда-то за воображаемые горы.

– Наше дело, – не опустил взгляд Рейневан, –устроить так, чтобы он боялся так поступить.

– Это выполнимо, – улыбнулся Аллердингс, впервые смомента начала разговора. – Ладно, что я должен был тебе сказать, ясказал, сейчас и правда время перейти к деталям. Не тратя времени. Опираясь нанеоценимые указания каноника Беесса, я узнал то, что надо. Знаю где, знаюкогда, знаю как. Знаю также, что не обойтись нам без помощи. Нам впрямь нужентретий. Причем не твой аптекарь, поскольку то, за что мы беремся, – делоне для аптекарей. С минуты на минуту появится здесь некий Ясё Кминек. Ты самговорил: надо устроить так, чтобы наш клиент боялся. А Ясё Кминек – этовыдающийся специалист. Истинный виртуоз в выбивании зубов.

– Так зачем, – поднял брови Рейневан, – быловсё это предварительное красноречие? Коль ты знал, что я и так не отступлюсь?Иначе не ангажировал бы никаких виртуозов.

– Поговорить я считал своим долгом. А предвидеть яумею.

Ясё Кминек оказался огромным, семи с гаком стоп ростомдетиной, настоящим великаном. Великан поздоровался, выпил пива, рыгнул. Чтоесть сил он старался произвести впечатление полного простака. Выдавала, однако,его манера говорить. И интеллигентный огонек в его глазах, когда он слушал.

– Будем работать около Святого Маврикия, –подытожил он. – Речь идет о валлоне? Не очень охотно ссорюсь с чародеями.

– Не поссоришься.

– Работа мокрая?

– Скорее нет. Самое большое – надо будет кое-когопобить.

– Тяжело? С продолжительными последствиями?

– Не исключено.

– Ясно. Моя ставка – четверть гривны серебром. Илиэквивалент в произвольной валюте. Годится?

– Годится.

– Когда работа? Я – человек трудящий.

– Мы знаем. Еще ты – виртуоз.

– Я работаю в пекарне, – выразительно подчеркнулЯсё Кминек. – Мне придется на это время взять отгул. Потому и спрашиваю:когда?

– Через три дня, – сказал Аллердингс. – Вовторник. Будет полнолуние. Наш клиент предпочитает вторники и светлые ночи.

Прислоненный спиною к столбу отец Фелициан вздыхал, охал истонал. Ощущение ног постепенно возвращалось к нему, одеревенение заменяланарастающая боль. Боль настолько острая, что мешала сосредоточиться. Он струдом связывал и понимал, что ему говорят. Стоящий над ним нападающий, укоторого лицо было до отвращения обычным, в связи с этим был вынужденповторять. Было видно, что его это злит.

– Инквизиция, – сипел он – посадила в заключение итайно содержит девушку. Панну Ютту Апольдовну. Ты должен узнать, где еесодержат.

– Добрый господин, – захныкал отецФелициан. – Как же с этим справиться? Я же червь ничтожный… Ничего незначу… А что у епископа служу? Да кто я у епископа? Слуга, бедный холоп… А то,о чем вы речь ведете, господа, не епископа это дело, но самой Святой Курии…Куда мне до Курии, куда до их дел тайных. Что я о том знать могу?

– Знать можешь, – прошипел нападающий, –столько, сколько подслушаешь, подсмотришь и вынюхаешь. А то, что ты мастер вэтой специальности, ни для кого не секрет. Мало кто может сравниться с тобой вподслушивании, подглядывании и вынюхивании.

– Да кто я такой? Я слуга… Я никто! Вы меня с кем-топерепутали…

– Не перепутали. Ты Ганес Гвиздек, прозванный Вошкой.Ныне отец Фелициан, ставший благодаря епископу алтаристом в двух церквях сразу,в Святой Эльжбеты и Святого Михаила. В награду за шпионство и доносы. Правда,отец исповедник? Ты доносил канонику Беессу, потом доносил на Беесса. Теперьдоносишь на Тильмана, на Лихтенберга, на других. Епископ обещает тебе за доносыдальнейшую карьеру, повышение в иерархии, дальнейшие лакомые пребенды. Какдумаешь, сдержит епископ обещания? Когда узнает о тебе правду? То, что тытрахаешься с валлонками, причем в пост, епископ, пожалуй, тебе простит. Но чтоон сделает, когда узнает, что на него, епископа, ты тоже доносишь, с не меньшимусердием? Инквизитору Гжегожу Гейнче?

Отец Фелициан громко сглотнул слюну. Долго ничего неговорил.

– То, что вы хотите знать, – пробормотал оннаконец, – это тайное дело Инквизиции. Касающееся ереси. Большая тайна…

– Большие тайны, – нападающий явно терялтерпение, – тоже можно разнюхать. – А чем больше тайна, тем большенаграда. Посмотри, здесь двенадцать рейнских. Даю тебе их, они твои, когдаотпущу тебя, можешь их себе взять. Без всяких обязательств. Однако, еслидобудешь информацию, если она меня удовлетворит, получишь еще пять раз столькоже. Сто флоринов, Гвиздек. Это в пять раз больше, чем пребенды, которые тыимеешь ежегодно с обоих твоих алтарей. Так что подумай, покалькулируй. Может,все-таки, стоит поднатужиться.

Отец Фелициан сглотнул слюну во второй раз, а глаза егопо-лисьи сверкнули. Нападающий с обычной внешностью наклонился над ним,посветил в лицо фонарем.

– Но знай, – процедил он, – что если бы тыменя предал… Если бы ты меня выдал, если бы меня схватили… Если бы со мнойчто-то недоброе случилось, если б я заболел, отравился кушаньем, удавился быкостью, утонул в миске либо попал под телегу… Тогда, исповедник, можешь бытьуверенным, надежные доказательства попадут к людям, которым ты навредил.Которым все еще пытаешься вредить. Среди них, в частности, к Яну Снешхевичу,епископскому викарию. Викарий – человек рьяный, ты об этом хорошо знаешь. Еслиузнает кое-что… Выловят тебя из Одры, Гвиздек. Не пройдет и трех дней, каквыловят твой распухший труп на Сокольницком пруду. Ты ведь это понимаешь,правда?

Отец Фелициан понимал. Он сжался и торопливо покивалголовой.

– Чтоб раздобыть информацию имеешь десять дней. Этокрайний срок.

– Я постараюсь… Если удастся…

– Лучше, чтобы удалось. Для тебя лучше. Ясно? А сейчассвободен, можешь идти. Ага, Гвиздек…

– Да, господин?

– Не шляйся по ночам. Я рассчитываю на тебя, жаль былобы, если бы тебе где-то тут перерезали горло.

В окне дома Отто Беесса на Швейной попрежнему не было желтойзанавески. Впрочем, Рейневан не надеялся ее там увидеть. Не за этим он сюдапришел. Просто Швейная была у них на пути.