Фронтовые записки немецкого танкиста - Вольфганг Фауст

Вдоль всей дороги были разбросаны и мертвые тела. В тех местах, где взрывы и огонь разбили и растопили лед, трупы погибших утонули в воде, перемешанной с грязью, так что теперь из гладкой поверхности этой снова замерзшей грязи торчали вздымающиеся к небу ноги и кисти рук с растопыренными пальцами. Одна из повозок была загружена провизией, так что около нее остановился на несколько минут один из «Ханомагов», чтобы выкопать из грязи и поднять в свой кузов картонные ящики с жестяными банками и пакеты с полевыми рационами.

Однако во время этой атаки на колонну потери понесла не только одна сторона: в степи, несколько в стороне от дороги, мы увидели недавно сбитый русский штурмовик, врезавшийся носом в землю. Красная звезда на его хвостовом оперении была хорошо различима издалека даже сквозь довольно густой туман. Пройдя еще несколько километров, мы поняли, каким образом он был сбит.

На обочине дороги, съехав двумя колесами в придорожную канаву, застрял колесно-гусеничный бронетранспортер, в открытом кузове которого была смонтирована счетверенная 20-миллиметровая зенитная установка. Она выглядела неповрежденной, и, когда мы приблизились, из кабины этого бронетранспортера выпрыгнули два совсем молодых зенитчика и принялись отчаянно размахивать руками.

Я замедлил ход и совсем остановил свой «Тигр», так что Хелман смог, перекрывая шум и лязг продолжающей движение колонны, переговорить с этими солдатами.

– Вы что-нибудь знаете о расположении русских? – крикнул он, до пояса высунувшись из башни.

– Думаю, что они близко, герр полковник! – крикнул, перекрывая шум колонны, один из этих парней. Эти двое напомнили мне оборванных школьников в своих пилотках, дырявых рукавицах и потрепанных шинелях, с пятнами обморожения на носах и щеках. – Но у нас нет ни радио, ни телефонной связи. Мы сбили русский самолет, – с гордостью добавил он.

– Мы видели его и поздравляем вас. Ваша зенитка на ходу?

– Если вытащить ее из канавы, то она в порядке. И у нас еще есть горючее на пару дней.

Взяв на буксир, мы вытянули колесно-гусеничный бронетранспортер с зениткой из канавы и вывели его на дорогу, отведя зенитке место в колонне за одним из «Ханомагов». Теперь у нас было хорошее прикрытие от воздушных атак, а солдаты-зенитчики, похоже, знали свое дело. Пока что забот у них было немного, поскольку туман надежно прикрывал нас сверху, а видимость справа и слева не превышала сотни метров.

– Идеальная погодка для отступления! – крикнул мне Курт из-за кожуха трансмиссии. – Скоро уже подойдем к реке. А Хелман, – вполголоса добавил он, – Хелман заработает дубовые листья для своего Железного креста.[39]

– Ты так полагаешь? – Сквозь выбитый стеклоблок моего прибора наблюдения проникал наружный воздух, лицо у меня замерзало, несмотря на вязаную маску и очки, которые были на мне. – Почему?

– Как же ты не понимаешь? Теперь он командует небольшой оперативной группой, в которую входит даже зенитка и все прочее. Берлинские газеты небось уже величают нас «Боевой группой Хелмана, спасителями Восточного фронта». Он приведет боевую группу к реке, прикроет переправу и спасет весь фронт от падения. Да вдобавок ко всему еще и доставит ценного языка, знающего коды и шифры и черт знает сколько еще всего ценного, что будет колоссальным подарком для ребят из разведки. Лучше просто не бывает, разве не так?

– Ты думаешь, эта женщина что-нибудь знает насчет шифров и дислокации русских?

– Думаю, она знает намного больше, чем говорит. Кстати, и сам Хелман так думает. Бог мой, с каким же рвением примутся за нее ребята из абвера. К тому же она просто красотка.

Я вспомнил ее профиль в холоде ночи и тонкий запах ее волос.

– Черт побери, – пробормотал вдруг Вильф. – А это что еще такое?

Наша колонна как раз втягивалась в небольшой лесок, и рядом с дорогой из тумана над нашими головами выступали голые сучья какого-то высокого дерева. Я успел заметить, что с одного сука рядком свисали несколько тел – всего шесть – с петлями на шеях. Мы проехали под ними, а затем, еще через несколько метров, под другим таким же деревом, с которого свисали трое казненных. Их тела, похоже, висели здесь совсем недавно, все они были мужчинами, в русской военной форме, стеганых ватниках и валенках.

– Это партизаны, – послышался в ТПУ голос Хелмана. – Куда лучше им висеть здесь над нами, чем бродить в лесу вокруг нас. Наши войска, по-видимому, зачистили эту местность. А у нас нет времени для ведения разведки местности, так что мы пойдем прямо через лес.

Висевшие на деревьях тела казненных слегка вращались под действием выхлопных газов; по мере того как мы продвигались вперед, их глаза, казалось, следили за нами.

– Партизаны так близко к реке? – спросил я у Курта.

– Похоже на то, что наши ребята расправились с ними, когда шли к ней, – хмыкнул он. – Гляди-ка, вон там еще одно такое дерево.

Дорога постепенно превратилась в довольно узкий проход сквозь лес, деревья подступали к нам ближе, у многих из них на ветвях висели мертвые тела. Туман в лесу становился менее плотным между деревьями, и я начал различать в глубине леса большие затененные пространства, в которых могло скрываться что угодно. Наши машины стали замедлять ход и сбиваться в кучу, и Хелман в башне принялся проклинать медлительных водителей, требуя очистить дорогу.

Один из «Ханомагов» сошел с дороги, извергая белые клубы дыма от горящего масла, его экипаж стал выбираться наружу, пытаясь понять, что случилось с мотором. Я заметил фигуру русской пленницы у кормовой двери бронетранспортера, она стояла, все так же склонив голову и сгорбившись, два охранника стояли рядом. Здесь же были и две медсестрички, они опирались спинами на борт машины и выглядели усталыми после всех своих похождений. Хелман из башни крикнул стоявшим около «Ханомага», спрашивая, в чем дело, когда со стороны тропинки, уходившей несколько впереди по дороге в лес, полыхнуло огнем.

Это было красно-оранжевое пламя, оно буйно пронеслось над землей, осветило деревья, а затем погасло. Над уходящей в лес тропкой поплыл едкий дым, а три оставшихся «Ханомага» поспешили отъехать с дороги, пулеметчики из их экипажей приникли к своим МГ-42. Я провел танк вперед по освободившейся дороге и продвинулся до уходящей в лес тропки, Курт приник к прикладу своего пулемета, готовый в любой момент открыть огонь, а в башне над нами Хелман запрашивал по радио командиров других танков.

Наш танк развернулся на дороге и стал под углом к тропке в лес – и я увидел огонь, поднимающийся над ближайшим к нам «Тигром».

– Неужели пожар в машинном отделении? – пробормотал я вслух, но ситуация оказалась куда более серьезной.

Вся корма «Тигра» полыхала огнем, горящая жидкость стекала по корпусу и уже образовала небольшую лужу на дороге. Наполовину высунувшийся из башни заряжающий пытался сбить пламя огнетушителем – и, когда он работал им, его голова дернулась, а череп разлетелся на несколько осколков, которые, крутясь, унеслись в смешанный с дымом воздух. Тело танкиста подалось вперед и сползло по корпусу машины в лужу горящего бензина на земле.