Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - Макс Мах

Поднимались они недолго. Чуть больше полусотни истертых выщербленных ступеней, длинный, все время меняющий направление коридор, оказавшийся на поверку всего лишь цепью естественных пещер, и вот уже где-то впереди забрезжил дневной свет.

– Как вы смогли?.. – Виктория могла не продолжать, Карл вполне понял, о чем она хочет спросить.

– Птицу, вышитую на шелке, можно показать другим, – усмехнулся он в ответ, вспомнив еще одно подходящее случаю изречение Ишеля. – Но игла, которой ее вышивали, бесследно ушла из вышивки. Я ясно выразился?

И это все, что он мог теперь ей сказать, иначе пришлось бы рассказывать и о многом другом, о чем рассказывать не хотелось, да и не стоило. А ответ, настоящий ответ был одновременно и прост, и сложен, как, впрочем, и все настоящие ответы.

Что бы ни произошло с ним в Зеркале Ночи – был ли это всего лишь сон, так страшно похожий на жизнь, или все-таки настоящая жизнь, пусть и иная, извращенная, похожая на страшный сон – но чем бы это ни было, ничего, что довелось там пережить, узнать и прочувствовать, Карл не забыл. К сожалению, помнил он и то, о чем хотелось бы как можно скорее забыть, и то, о чем человеку чести, забыть следовало, хотя забывать и не хотелось. Однако среди множества оставшихся у Карла воспоминаний – впечатлений, ощущений и знаний – имелось немало и такого, что забывать было никак нельзя. Там в мрачном «отражении» Зеркала Ночи ему довелось узнать многое о многом и, среди прочего, открылась правда и об истинной природе магических зеркал. И хотя оставалась вероятность, что знание это было таким же ложным, как и исковерканная жизнь Карла Ругера, прожитая им по ту сторону Ночи, положа руку на сердце, Карл в такую возможность не верил и, как выяснилось, оказался прав.

3

Последняя пещера. Через узкую трещину в каменной стене льется солнечный свет, и вот они уже на неровной каменной площадке с искривленными ветрами сосенками и пучками вереска по краю, а чуть дальше – великолепный вид на долину реки и темный, почти черный город на берегу длинного и узкого морского залива.

Линд… Карл покинул этот город восемьдесят три года назад и никогда больше сюда не возвращался. Что же привело его в Линд теперь?

«Прошлое?»

Но мало ли других городов в ойкумене? Тех, где бывал когда-то и порою не раз, как, например, в Цейре? И сколько других мест хранили память о его, Карла, прошлом?

«Начало…»

Возможно, что именно начало и имел он в виду, отправляясь в Линд. Первый шаг запечатлевается в памяти лучше, чем многие из последующих, и означает, обычно, для идущего много больше, чем может показаться. Но если верить Петру, Карл родился вовсе не здесь, в стенах древнего торгового города, а в предгорьях Высоких гор. Имело ли особое значение место его рождения? Как знать. Может быть, и имело, хотя верно и то, что Петр Ругер направлялся тогда именно в Линд. Возможно ли найти через сто лет место случайного ночлега безногого ветерана? Ответ был, разумеется, отрицательным. Однако город – это такое место, которое совсем не просто стереть с карты ойкумены, и Линд – «город под черными крышами», как и прежде, как сто лет назад, и как пятьсот, стоит все там же, где и воздвигли его когда-то люди: на берегу Узкой бухты. Стоял, стоит, и будет стоять, даже если обратится в руины. И скалистая сопка в трех лигах к югу от города все так же будет хранить в своей груди глубокую рану длинной извилистой пещеры, куда открывается дверь из зала Врат. Случайно это или закономерно? Ведь и в Орш, где сто лет назад увидел свет незнакомый Карлу его близнец, ведет точно такая же тропа.

«Близнец», – у него не в первый раз мелькнула мысль о природе такого совпадения, но для того, чтобы рисунок сложился и приобрел завершенность, Карлу требовалось выяснить кое-что еще, и он даже знал – или, во всяком случае, предполагал, что знает – как это можно сделать. Дело это, однако, было не спешное, в том смысле, что торопиться пока было некуда и незачем, да и обстановка к такого рода разысканиям не располагала. Солнце уже успело пройти две линии после перелома, и если они предполагали попасть в город засветло, то с этим стоило поспешить. Поэтому, отложив пока славную своей простотой идею на потом, Карл обернулся к своим спутникам и, указав рукой на далекий город, сказал с улыбкой, предназначавшейся всем семерым, но прежде всего Деборе:

– Добро пожаловать в Линд, дамы и кавалеры!

Отсюда, с высоты, город был виден едва ли не целиком, хотя это и являлось иллюзией. Линд был слишком большим, чтобы увидеть его весь, с гаванью и портом, с северной, приморской стороной, да и многих других частей города сложный рельеф местности увидеть с этой точки не позволял. Зато они могли видеть Лабу в ее просторной долине, и длинную череду водяных мельниц и жавшихся к ним убогих бараков прядильных и ткацких фабрик. Линд, как и многие другие города, стоял на реке. Однако река через город не протекала, огибая его стороной, вдоль южной и западной, казавшихся сейчас абсолютно черными, крепостных стен. С запада же к городу примыкала и темная громада обрывистой скалы, на вершине которой стояла мощная крепость с высоким круглым донжоном, бывшая когда-то резиденцией линдских князей. Но власть князей над городом и примыкающими к нему землями давно миновала, и в крепости размещался теперь наемный гарнизон, которым командовал кондотьер, служивший за деньги нынешним хозяевам Линда – господам городским советникам.

Черные стены и черные крыши домов, крытых пластинами сланца, узкие извилистые улицы, похожие издали на черные трещины, и клочья серого тумана, наползающие на город со стороны шхер… Линд.

– Добро пожаловать в Линд, дамы и кавалеры, – сказал Карл.

– Благодарю вас, Карл, – усмехнулся в ответ Конрад Трир. – Мне приходилось уже здесь бывать, но, может быть, вы объясните теперь, что мы тут ищем?

– Трудно сказать, Конрад, – Карл перехватил понимающий взгляд Деборы и чуть заметно кивнул, подтверждая ее догадку. – Возможно, я ищу самого себя, но, видят боги, пока не знаю, зачем.

– Чутье, – кажется, Конрад такому ответу совершенно не удивился.

– Интуиция, – улыбнулась Дебора.

– Вы что-то почувствовали, Карл? – спросила Анна.

– Всего понемногу, – снова улыбнулся он. – А кстати, у кого-нибудь из вас есть деньги?

– Не волнуйтесь, герцог, – Дебора тронула тонкими пальцами, затянутыми в бежевую лайку, коричневый, затейливо расшитый золотом кошель. – Я никогда не отправляюсь в путь без денег.

«Никогда…» – у девушки, встреченной Карлом на Чумном тракте и вскоре ставшей, благодаря причудам случая, его рабыней, в маленьком потертом кошеле лежало всего три золотых и семь серебряных монет.

«А сколько золотых теснится теперь в кошеле на твоем поясе?»

Но ему даже в голову не пришло, что на самом деле это его золото. Разве у мужа и жены есть что-нибудь, что не принадлежит им обоим?

Впрочем, деньги, как выяснилось, имелись почти у всех его спутников. Не оказалось их почему-то только у самого Карла и Августа, забывшего в лагере – вот случай! – кошель, с которым по старой солдатской привычке действительно никогда не расставался.