Мэрилин Монро - Дональд Спото

Настолько долго предполагалось, что Мэрилин Монро и Джона Ф. Кеннеди связывал страстный роман, что в конечном итоге эта информация запечатлелась в общественном сознании почти так же прочно, как всякое иное событие, реально имевшее место во время президентства этого человека.

Если слово «роман» должно означать длительные близкие отношения, сопровождаемые частыми встречами, то наличие подобной связи между двумя указанными людьми нельзя констатировать. В связи с отсутствием доказательств ни один из серьезных биографов не в состоянии признать, что Монро и Кеннеди были любовниками. С абсолютной уверенностью можно утверждать лишь то, что между октябрем 1961 и августом 1962 года президент и актриса четырежды встречались при разных обстоятельствах и во время одной из таких встреч позвонили из спальни другу Мэрилин; вскоре после этого Мэрилин призналась в указанном единственном сексуальном свидании своим ближайшим доверенным лицам, не скрывая, что вся история, в которую впутались она и президент, этим и ограничивалась.

В октябре 1961 года после проведения сеанса фотосъемок для очередного журнала Мэрилин попросила Аллана Снайдера отвезти ее на ужин в дом Патрисии и Питера Лоуфордов в Санта-Монике, расположенный прямо на берегу моря. Прием был устроен в честь родного брата Пат, президента Кеннеди, а в числе гостей находились несколько кинозвезд-блондинок: Ким Новак[449], Джанет Ли[450]и Анджи Дикинсон, которую президент ценил более прочих[451]. В противоположность всеобщим разговорам, именно здесь Мэрилин Монро и Джон Кеннеди встретились в первый раз; слухи о том, что они познакомились раньше, невозможно доказать. Деловые обязанности Мэрилин Монро и Кеннеди — с момента вступления последнего в должность президента, состоявшегося в январе 1961 года, — заставляли их находиться на значительном расстоянии друг от друга. В тот октябрьский вечер Мэрилин отвез домой один из слуг Лоуфордов.

Вторая встреча произошла в феврале 1962 года, когда Мэрилин снова оказалась приглашенной на прием, который был организован в честь президента, — на сей раз на Манхэттене, в доме Фифи Фелл, богатой вдовы известного промышленника. Из нью-йоркской квартиры Мэрилин в резиденцию Фелл ее сопровождал Милтон Эббинс; он же проводил актрису домой.

Третья встреча состоялась в субботу, 24 марта 1962 года, когда и президент, и Мэрилин были гостями Бинга Кросби[452]в Палм-Спрингс. Именно в этом случае она позвонила Ральфу Робертсу из спальни, где пребывала вместе с Кеннеди.

«Она спросила у меня про одну мышцу, — рассказал Ральф, — знакомую ей по книге Мейбл Элсворт Тодд [«Мыслящее тело»], и было ясно, что она беседует на эту тему с президентом, который был известен тем, что испытывал разного рода недомогания и проблемы с мышцами и позвоночником»[453]. Ральф в точности запомнил не только каждый вопрос Мэрилин, но и ту свободу, с которой Кеннеди, переняв у актрисы телефонную трубку, лично поблагодарил его за квалифицированную консультацию. «Потом, когда все тряслось от сплетен, — вспоминал Ральф, — Мэрилин сказала мне, что ее "роман" с JFK[454]— это лишь те минуты, которые она провела с ним тогдашней мартовской ночью. Разумеется, все случившееся весьма приятно пощекотало ее честолюбие: ведь президент через Лоуфорда добивался свидания с нею на протяжении целого года. Многие люди считали, что той субботой дело не ограничилось. Но из разговора с Мэрилин у меня сложилось впечатление, что ни для нее, ни для него это не было каким-то особо важным событием: встретились, и на том конец».

Четвертая (и последняя) встреча имела место в мае 1962 года во время легендарного торжественного концерта, организованного в «Мэдисон-сквер-гарден» по случаю дня рождения Кеннеди и закончившегося банкетом в доме видного менеджера Артура Крима и его жены Матильды, которая была ученым-биохимиком и впоследствии неоднократно получала награды за огромный вклад в борьбу со СПИДом. Эта майская встреча была наиболее краткой, потому что президент, его брат и вся семья были целый вечер окружены толпой друзей, почитателей и журналистов.

Даже если бы искренность, характерная для Мэрилин в подобных вопросах, была единственным доказательством — а правда такова, что актриса никогда не преувеличивала, но и не минимизировала своей эмоциональной вовлеченности, — то и тогда можно было бы принять ее версию о единственной интимной ночи. Существует, однако, и объективное доказательство, подтверждающее слова Мэрилин. Небылицы о ее долговременном, длившемся от года до десяти лет романе с Джоном Кеннеди были высосаны из пальца алчущими сенсаций журналистами, а также людьми, рвавшимися быстро заполучить деньги или славу, — в общем, теми, кто не анализировал исторические факты и поспешно отказался от возможности воспользоваться достоверными источниками.

В принципе говоря, имелись по меньшей мере еще две знаменитые актрисы с белокурыми волосами, интрижки которых с президентом Кеннеди гораздо легче доказать. Одна из них, Анджи Дикинсон, в момент завершения этой книги уже почти окончила писать автобиографию — в которой с подробностями изложила свое любовное приключение с президентом, — как вдруг решила обойти вопрос о романе с Кеннеди. Однако без этой сюжетной линии повесть о ее жизни утратила свою пикантность и драматичность. По зрелом размышлении она забрала рукопись из издательства, вернула аванс, полученный в счет согласованного гонорара, и, поближе познакомившись с царством публикаторов, раз и навсегда забросила надежду на выход своей книги в свет. Вторая блондинка из актерской гильдии, чья автобиография напечатана, ни словом не вспомнила о своем непродолжительном романе с президентом.