На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

вами.

Рассел говорил короткими рублеными фразами. Неожиданно проявившиеся командирские нотки в его голосе заставили Женю подчиниться.

Дверь конторы была открыта. Но коридоры пустынны. Никого и в их комнате. Было солнечно и уже душно. Женя решительно распахнула окно и вышла набрать воды. Цветы, разумеется, вечером никто не поливал, уборщица всегда заявляла, что это не её работа. А Этель подозревала, что она во время утренней уборки курит, а сигареты гасит в цветочных горшках. И они завели вскладчину свою маленькую леечку.

Когда Женя вернулась из туалета с полной леечкой, крики на улице стали громче. И она подошла к окну закрыть его. Поставила леечку на подоконник и взялась за створку. И тут странный шорох отвлёк её. Она оглянулась и застыла.

В узком простенке между шкафами стоял человек.

Высокий молодой мулат. С пышной кудрявой шевелюрой. В рваной, залитой кровью рубашке. Он изо всех сил вжимался в стену, стараясь стать как можно незаметнее. И когда Женя посмотрела на него, и их глаза встретились, он как-то странно всхлипнул и осел, сполз на пол, встав на колени.

– Мэм, не надо, мэм.

Не надо? Чего? О чём он просит? Женя стояла, держась за створку окна и ничего не понимая.

Он заплакал. Слёзы катились по его дёргающемуся от беззвучных рыданий лицу, мешаясь с кровью из разбитых губ. Он стоял на коленях, заложив руки за спину, и не то кланялся, не то падал.

– Джен! Мисс Малик! – звали её.

Она медленно обернулась. Норман, Перри, ещё какие-то мужчины… Что им надо?

– Вы одна, Джен? Будьте осторожны.

– В чём дело? – наконец справилась она с непослушными губами.

– Джен, – Норман, как всегда, серьёзен. – В соседнем квартале какой-то цветной изнасиловал белую женщину и скрылся. Мы ищем его.

– Он случайно не здесь? – гулко захохотал Перри.

– Перри! Это не тема для шуток, – оборвал его Норман.

Громко стукнула, открываясь, дверь, и миссис Стоун, стоя на пороге, одним взглядом окинула комнату. Женя окончательно растерялась.

Миссис Стоун бросила сумочку на свой стол и подошла к окну.

– У нас всё в порядке, – резко, с нескрываемым презрением, сказала она стоявшим под окном.

– Хорошо, – Норман вежливо улыбнулся. – Запритесь изнутри и никуда не выходите, пока мы его не поймаем.

– Мы обойдёмся без ваших советов, – отрезала миссис Стоун и посмотрела на Женю. – Вы, кажется, пришли работать, Джен? Так давайте работать. Закройте окно и опустите шторы. Солнце только помешает нам.

– Старая ведьма, – пробурчал кто-то из мужчин.

Женя автоматически выполнила приказание.

– Всё-таки запритесь, Джен! – крикнул Норман.

– Ну ладно, – разрешила миссис Стоун, – заприте дверь, Джен.

Она сделала и это. Белая штора-жалюзи установила в комнате приятный лёгкий полумрак, не мешающий работать. И только теперь миссис Стоун посмотрела на мулата.

Он лежал на полу, по-прежнему держа руки за спиной, и плакал, дрожа всем телом.

– Перестань, – негромко, но резко бросила миссис Стоун. – И сядь. Весь пол перепачкаешь.

Он медленно, не разжимая рук, поднялся и опять встал на колени. Увидев, что на полу остались пятна крови, он торопливо рукой затёр их, обтёр ладонь о рубашку и снова спрятал руку за спину.

– Вы давно здесь, Джен?

– Н-нет, – Женя почувствовала, что её бьёт дрожь.

– А он?

– Когда я пришла, его не было, – говоря, Женя успокаивалась. – Я открыла окно и пошла за водой для цветов. Вернулась, подошла к окну полить цветы и… и увидела его. И сразу на улице… И вы вошли.

– Ну, хорошо, – миссис Стоун невесело улыбнулась. – Будем надеяться, что служебного рвения больше никто не проявит.

Она достала из сумочки носовой платок, смочила его из леечки над горшком и бросила мулату.

– Оботри лицо.

Он поднял мокрый платок, расправил и вытер залитое кровью и слезами лицо. Он уже не плакал, только дрожал всем телом.

– Спасибо, мэм.

Тихий срывающийся голос, затравленное лицо обречённого.

Миссис Стоун нашла у себя в одном из ящиков стакан, налила из лейки воды и, немного подойдя, поставила на пол в шаге от него.

– Выпей.

Он робко протянул дрожащую руку и взял стакан. Пока он пил, было слышно, как стучат о стекло его зубы.

Миссис Стоун с грустной улыбкой сказала Жене.

– Удивляетесь, что не дала ему в руки?

– Признаться, да, – с неожиданной для себя резкостью ответила Женя.

– К нему сейчас нельзя подходить, – миссис Стоун снимала чехол с машинки. – Он закричит.

– Закричит? От чего?

– От страха, Джен. Он боится вас больше, чем вы его.

– Я не боюсь, – пожала плечами Женя.

– Посмотрите на себя в зеркало, Джен, – усмехнулась миссис Стоун. – Ну, давайте работать. А он пока успокоится.

Женя послушно села за свой стол и приготовила всё к работе.

Она сидела напротив и видела, как он, допив воду, осторожно поставил стакан на прежнее место и снова забился в щель. Правда, уже не стоял на коленях, а сидел, обхватив колени руками. Их рисунок, рельефно проступающие под кожей мускулы, соразмерные кисти с длинными тонкими пальцами мучительно напомнили Жене Эркина. И гибкость, ловкость, с которой он устроился в этой щели, где и поместиться-то негде. Длинные пушистые ресницы, затеняющие глаза, красивый высокий лоб… Если б не синяки и распухшие разбитые губы он был бы очень красив… Красив?

Пальцы миссис Стоун выбили первую звонкую очередь. Он вздрогнул и ещё больше сжался, стараясь совсем уничтожиться, исчезнуть. Когда Женя начала печатать, его взгляд заметался между ней и миссис Стоун. Но видя, что они не встают, он постепенно успокоился, прислонился спиной к стене и негромко прерывисто вздохнул. И до Жени, наконец, дошло.

– Миссис Стоун, это же… это же спальник!

– Наконец-то догадались, Джен, – и уже ему: – Да не трясись ты. Раньше надо было думать.

Он беззвучно открыл и закрыл рот. При первых же словах Жени он опять встал на колени, а её слова о спальнике словно ударили его, он втянул голову в плечи и припал к полу.

– Сядь! – скомандовала миссис Стоун. И когда он вернулся в прежнюю позу, спросила резким, исключающим раздумья голосом. – Ты из Паласа?

– Да, мэм, – получилось у него с третьей попытки.

– Из местных?

Он молчал.

– До освобождения ты был здесь?

– Да, мэм.

– Но… – Женя не выдержала. – Но их же, говорят, расстреляли.

– Их действительно расстреляли, Джен. Этот, видно, случайно уцелел. Где-то прятался, работал, – миссис Стоун усмехнулась, – по специальности. И вот… Зачем ты полез к этой дуре?

– Мэм! – его голос был тих, но он кричал. – Клянусь, мэм, я не лез к ней. Я работал! Меня послали. А она вдруг закричала.

– Что?! – миссис Стоун оторвалась от машинки,