Свечка. Том 2 - Валерий Залотуха

И знаете, что примирило меня с Кульманом, что убедило? Последние слова той довольно большой статьи: «Вот о чем я думал этой ночью, помолившись, как обычно, перед сном со своей женой и маленькими детьми». То есть… Ну вы понимаете?

И конечно, трудно переоценить роль Юлия Юрьевича в, не побоюсь этого слова, низвержении с поста и. о. Генерального прокурора Сокрушилина Александра Ивановича. Помнится, я страшно возмущался, когда по телевизору в открытую показали скрытую съемку, на которой наш и. о. генпрокурора в Таиланде с тайским мальчиком обнимается и прямо в губы его целует, – возмущался, видя в этом пропаганду противоестественной и греховной однополой любви, но Кульман в одной из своих блестящих статей растолковал мне, дураку, что однополая любовь была, есть и будет, а такого Генерального прокурора (хотя бы и и. о.) быть больше не должно. Рассказывают, Дед вызвал Сокрушилина к себе и прямо спросил: «Было?» – и тот так же прямо ответил: «Нет». Мол, все это монтаж и все такое прочее. «Ну что? – грозно насупив седые брови, обратился Дед к своим советникам. – Кому я верить должен: настоящему сибиряку или фотокарточкам этим?» И если бы не полное горького сарказма «Письмо Президенту» Юлия Кульмана, опубликованное в те дни в» Демократическом наблюдателе», неизвестно, как бы все дальше повернулось. Его, говорят, читали в Кремле вслух – то ли жена, то ли дочь, то ли зять, то ли все трое попеременке, после чего Дед сменил милость на гнев и отправил Сокрушилина в сокрушительную отставку, и тот отправился, говорят, на далекую заимку… Впрочем, недолго он там пробыл, вернулся втихаря в Москву, а после памятной всем передачи державной власти вновь в карьерную гору пошел и ныне, как я слышал, имеет просторный кабинет на Старой площади, занимается там молодежью.

С отставкой Сокрушилина, рассказывают, досталось и Науму, то была его креатура, но отвесное падение олигарха случилось позже, уже при новейшей власти. Кто не знает, что Наум сидит? Разве что Дурак. А так все знают, а кое-кто знает даже, что долгий срок он отбывает в ИТУ 4/12-38, именуемом среди своих «Ветерком». Когда прапора спрашивали Дурака, знает ли он, кто теперь здесь сидит, они имели в виду именно Наума – олигарха № 1, кукловода, мастера закулисных игр и подковерной борьбы, который как будто даже шапку Мономаха на свою семитскую голову уже примерял.

Сидит Александр Иович, которого Кульман в одной статье, прямо в заголовке, правнуком Иова назвал, сидит, и занятие это, как нам доподлинно известно, не из приятных, тем более что работы на промке теперь хоть отбавляй, а норма выработки не сто, а двести железных заготовок, которые нужно за смену ржавым рашпилем отрихтовать, не представляю даже, как такое возможно.

Наверное, если захотеть (а лично я очень хотел бы), можно обнаружить связь между делом олигарха Наумова и делом ветеринара Золоторотова, но если она и существует, то уж точно не юридическая. Кто Наумов и кто Золоторотов? Наумов один такой, а Золоторотовых – не рота, не полк и даже не дивизия, а целая армия, если вспомнить, что из миллиона российских зэков треть сидит ни за что, а вторая треть за то, за что можно было не сажать, – армия безвинных страдальцев. Кто по их поводу протестует? Ровным счетом никто. А по поводу Наума? Тут один Кульман чего стоит. Поначалу, правда, протестовали недружно, неактивно, даже Юлий Юрьевич не сразу свой авторитетный голос возвысил. Достал всех Наум своими разводками, устали все от его властных рокировок, да и интересно было: как станет без него – лучше или хуже? Оказалось – хуже. Но какой «шпионаж в пользу неназванного государства» – смешно! Посадили не за то, что сделал, а за то, что нужно было посадить.

Но, что любопытно, в своих передаваемых через адвокатов малявах, которые наперебой печатаются потом в либеральных изданиях, Александр Иович ни разу не воскликнул, как домоуправша из «Бриллиантовой руки»: «Не виноватая я!» Скажи, мы поверим, мы готовы уже поверить! Не говорит. Точнее, говорит не об этом, а все на темы общие, высокие, самые высокие. Видно, и впрямь есть что-то в воздухе «Ветерка», что всякого, кто туда попал, заставляет в небеса вглядываться. А ведь какой был безбожник, или, как сам себя называл, воинствующий агностик. Помнится, когда на принадлежавшем ему канале «Свободный» решили показать американский богохульный фильм, РПЦ в лице иерархов взмолилась: «Александр Иович, не губите, Александр Иович, побойтесь Бога!» – что он им ответил? «Свобода слова – вот мой бог». Восемь епископов и один архиепископ с гипертоническим кризом тогда слегли. «Свобода слова – вот мой бог», а на прошлую Пасху стоял со свечкой в плотной толпе молящихся в храме ИТУ 4/12-38, я это доподлинно знаю, потому что рассказывал мне это человек, который рядом с ним со свечкой стоял.

Нет-нет, меня не обрадовало взбудоражившее всех известие об аресте Наума, но, сказать по правде, и не огорчило. Как вспомнишь, что он творил с огромной растерянной страной, то невольно думаешь: «Так ему и надо», а прочтешь в «ДН» статью Юлия Кульмана на ту же тему, и хочется воскликнуть: «Свободу Юрию Деточкину!» – вот что значит сила журналистского слова, вот что значит публицистический талант!

И еще об одном журналистском таланте.

Катя Целовальникова – она же Катя Ц., она же Цел. Ка из «Столичного молодежника». Думая о повороте ее судьбы, так и хочется воскликнуть: «Чудны дела Твои, Господи!» – потому что нет теперь никакой Цел. Ки не только в «СтоМе», но и во всем российском медийном пространстве. Помните, какой страшненькой она оказалась, что Золоторотов при первом на нее взгляде все понял, простил и руку прощения протянул.

Внешность ее была настолько отталкивающей, что мужчины оглядывались вслед не для того, чтобы на ножки посмотреть, а все еще не веря, что такое может быть.

Но нашла, нашла свое счастье страшила московская – вышла замуж за парня неброского и немудрящего, но порядочного и с принципами. Из Белоруссии товарищ приехал, автобус здесь водил, обеспечивая материально многочисленную гомельскую родню. Катю в том автобусе дверью прищемило, несильно впрочем, – началось скандалом, а кончилось, как в кино, любовью и свадьбой. Но, правда, он сразу сказал: «“Молодежник” не “Молодежник”, а если хочешь со мной жить, рассчитывайся». И рассчиталась, как миленькая, и с ребеночком дома, как примерная мать, сидит – я же говорю: чудны дела Твои, Господи, а если Цыцу вспомнить, тут и говорить ничего не станешь – руками просто разведешь.

Суламифь Ираклионовна Цыцынашвили, или просто Цыца, восьмипудовая усатая айсорка, коллега нашего главного героя по работе в ветеринарной клинике, тайно в него влюбленная, вспомнили? Помнится, она обещала в случае осуждения Евгения Алексеевича убить кого-нибудь из тех, кто это сделает, или уйти в монастырь, но, слава Богу, никого не убила, а вот в монастырь ушла! И не вернулась, и который год невеста Христова. Это даже не монастырь, а девичество, только девы в него как будто принимаются – в чудном месте под Медынью, где настоятельницей умнейшая игуменья Ф., с которой имею счастье лично быть знакомым и которая такую замечательную атмосферу в обители создала, что Цыца не представляет для себя другой жизни. Теперь она матушка Сергия, и так как в прошлой жизни была ветеринаром, то и в новую профессию взяла, и за живностью ходит, а там одних кошек аж шестьдесят штук.