Графиня де Шарни. Том 1 - Александр Дюма

Было около четверти первого — несколько минут назад королева повстречала в воротах Тюильри г-на де Лафайета.

Граждане, разбуженные парикмахером Бюзби и булочником Юшером, решили нарядиться в мундиры национальной гвардии, пойти к генералу Лафайету и предупредить его о происходящем.

Приняв решение, немедля приступили к его исполнению. Г-н де Лафайет жил на улице Сент-Оноре, в особняке Ноайлей, рядом с монастырем фейанов.

Патриоты пустились в путь и в половине первого прибыли к нему.

Генерал присутствовал при отходе короля ко сну, потом заехал к своему другу Байи предупредить, что король лег спать, далее нанес визит г-ну Эмри, члену Национального собрания, и теперь, вернувшись домой, хотел было раздеваться.

Но тут в особняк Ноайлей постучались. Г-н де Лафайет послал лакея узнать, в чем дело.

Вскоре лакей вернулся и сообщил, что явились не то двадцать пять, не то тридцать граждан, которые желают немедля переговорить с генералом по делу крайней важности.

В те времена у генерала Лафайета было обыкновение принимать посетителей в любое время.

К тому же, в конечном счете, дело, обеспокоившее двадцать пять или тридцать граждан, могло и впрямь представлять важность, и, скорее всего, так и было; поэтому он распорядился, чтобы посетителей впустили.

Генерал лишь натянул фрак, который уже успел снять, и оказался в полной готовности принять депутацию.

Тут сьер Бюзби и сьер Юшер от собственного имени и от имени спутников изложили ему свои опасения: сьер Бюзби основывал их на том, что слыхал в Тюильри, а остальные — на том, что слышали изо дня в день со всех сторон.

Но генерал посмеялся надо всеми этими опасениями и, будучи человеком благодушным и любителем поговорить, рассказал им, откуда пошли все эти слухи, как г-жа де Рошрель и г-н де Гувьон усердствовали в их распространении, как он сам, желая удостовериться в их ложности, присутствовал при отходе короля ко сну — точно так же, если они задержатся еще на несколько минут, они смогут присутствовать при отходе ко сну самого Лафайета, — и под конец, поскольку все его разглагольствования не вполне их убедили, г-н де Лафайет сказал им, что ручается головой за короля и все королевское семейство.

После этого упорствовать в недоверии было уже невозможно; итак, патриоты удовольствовались тем, что спросили у г-на де Лафайета пароль, чтобы их беспрепятственно пропустили по домам. Г-н де Лафайет не преминул оказать им эту любезность и сообщил пароль.

Однако, завладев паролем, они решили заглянуть в зал Манежа, узнать, нет ли чего новенького с этой стороны, а потом осмотреть дворы Тюильри и удостовериться в том, что там не происходит ничего необычного.

Они прошли вдоль улицы Сент-Оноре и собирались уже свернуть на улицу Эшель, как вдруг на них вылетел всадник, скакавший галопом. Поскольку в такую ночь любое событие было достойно внимания, они преградили ему путь скрещенными ружьями и заставили остановиться.

Всадник остановился.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Хотим знать, куда вы едете? — объявили солдаты национальной гвардии.

— В Тюильри.

— Что вам надо в Тюильри?

— Отчитаться перед королем в поручении, которое он на меня возложил.

— В такое время?

— Разумеется.

Один патриот, похитрее, мигнул остальным, чтобы предоставили дело ему.

— Но король теперь спит, — заметил он.

— Да, — согласился всадник, — но его разбудят.

— Если вы имеете дело к королю, — продолжал все тот же хитрец, — вы должны знать пароль.

— Совсем не обязательно, — возразил всадник, — ведь я мог прибыть из-за границы, а не из места, которое расположено в трех лье отсюда, и мог отсутствовать уже месяц, а не два часа.

— Это верно, — признали солдаты национальной гвардии.

— Значит, вы видели короля два часа назад? — продолжал допытываться все тот же хитрец.

— Да.

— Вы с ним говорили?

— Да.

— И чем же он занимался два часа тому назад?

— Ждал, когда уедет генерал Лафайет, чтобы лечь спать.

— Таким образом, пароль вам известен?

— Разумеется; зная, что я вернусь в Тюильри в час или два ночи, генерал сообщил мне его, чтобы меня не задержали.

— И этот пароль?

— Париж и Пуатье.

— Что ж, — сказали солдаты национальной гвардии, — все правильно.

Счастливо возвращаться, товарищ, и передайте королю, что нашли нас бдящими у дверей Тюильри из опасения, как бы он не сбежал.

И они расступились, пропуская всадника.

— Не премину, — отозвался тот.

И, пришпорив коня, он устремился в ворота и скрылся из виду.

— Не подождать ли нам, пока он выедет из Тюильри, чтобы узнать, виделся ли он с королем? — предложил один из патриотов.

— Ну, а если он заночует в Тюильри, — возразил другой, — нам что же, ждать до утра?

— И впрямь, — согласился первый, — и видит Бог, вот уже и король лег спать, и господин Лафайет ложится, пойдемте-ка и мы на боковую, и да здравствует нация!

Двадцать пять или тридцать патриотов хором подхватили клич: «Да здравствует нация! — и отправились спать, счастливые и гордые: ведь они слышали из уст самого Лафайета, что бегства короля из Парижа можно не опасаться.

Мы видели, как четверка крепких лошадей пустилась резвой рысью, увлекая за собой карету, в которой ехали король и его семейство; последуем же за ними, наблюдая все подробности путешествия, как наблюдали мы все подробности побега. Событие это так значительно само по себе и оказало столь роковое влияние на судьбу беглецов, что малейшее происшествие на их пути представляется нам достойным внимания и интереса.

К трем часам утра начало светать; в Мо переменили лошадей. Король проголодался, и решено было почать запас провизии. Этот запас состоял из куска холодной телятины, который вместе с хлебом и четырьмя бутылками шампанского без пены заранее был сложен в погребец графом де Шарни.

Поскольку ни ножа, ни вилок не было, король кликнул Жана.

Жан, как мы помним, было дорожное имя г-на де Мальдена.

Г-н де Мальден приблизился.

— Жан, — сказал король, — дайте-ка нам ваш охотничий нож, мне нужно нарезать телятину.

Жан извлек из ножен свой охотничий нож и поднес его королю.

Королева тем временем выглядывала из кареты и смотрела назад, несомненно надеясь увидеть возвращающегося Шарни.