Графиня де Шарни. Том 1 - Александр Дюма

От горя, что не пожал?

Вернулись в карету. Карета тронулась. Шарни галопом скакал у самой дверцы.

На ближайшей почтовой станции нашли приготовленных лошадей, не было только коня под седлом для Шарни.

Изидор не знал, что брату понадобится конь, и не приказал его подать.

Итак, ему пришлось задержаться из-за коня; карета тронулась. Спустя пять минут Шарни был в седле.

Впрочем, было предусмотрено, что он поедет за каретой, а не рядом с ней.

Однако он ехал на совсем близком расстоянии, чтобы королева, выглядывая из кареты, всякий раз могла его увидеть и чтобы на каждой подставе он успевал обменяться несколькими словами с августейшими путешественниками.

Переменив коня в Монмирайле, Шарни полагал, что карета находится в четверти часа езды от него, как вдруг, после поворота, его конь буквально уткнулся в нее носом: карета стояла, а оба гвардейца пытались починить постромки.

Граф спешился, заглянул в карету, посоветовал королю не высовываться, а королеве не беспокоиться; затем открыл особый сундучок, куда заранее сложил все предметы упряжи и инструменты на случай дорожного происшествия; там отыскались постромки, которыми немедля заменили лопнувшие.

Воспользовавшись этой остановкой, оба гвардейца попросили, чтобы им выдали оружие, но король категорически этому воспротивился. Ему возразили, что оружие понадобится в случае, если карету остановят, а он продолжал твердить, что не желает, чтобы из-за него лилась кровь.

Наконец упряжь наладили, сундучок закрыли, оба гвардейца взобрались на козлы, и карета тронулась.

Правда, потеряно оказалось более получаса, и это при том, что каждая минута оборачивалась невосполнимой утратой.

В два часа прибыли в Шалон.

— Если мы доберемся до Шалона и никто нас не остановит, — сказал король,

— значит, все будет хорошо.

До Шалона добрались без помех и стали менять лошадей.

Король на мгновение выглянул. В толпе, сгрудившейся вокруг кареты, два человека посмотрели на него с пристальным вниманием.

Потом один из этих людей поспешно удалился.

Другой подошел ближе.

— Государь, — вполголоса произнес он, — не выглядывайте из кареты, вы себя погубите.

Потом обратился к форейторам.

— А ну, пошевеливайтесь, бездельники! — сказал он. — Разве так услужают добрым путешественникам, которые платят тридцать су за прогон?

И сам принялся помогать форейторам.

Это был смотритель почтовой станции.

Наконец запрягли лошадей, форейторы вскочили в седло. Первый форейтор хочет стронуть своих лошадей с места.

Обе лошади падают.

Лошадей поднимают ударами кнута, пытаются привести карету в движение; тут падают другие две лошади.

Одна из лошадей придавила собой форейтора.

Шарни, который молча ждал поодаль, потянул форейтора на себя, высвободил его из-под лошади, под которой остались его ботфорты.

— Сударь! — вскричал Шарни, обращаясь к смотрителю станции и не зная о его предательстве. — Каких лошадей вы нам дали?

— Лучших во всей конюшне! — отвечал тот.

Просто на лошадях были так туго натянуты постромки, что чем больше они старались встать, тем сильнее запутывались.

Шарни бросился распускать постромки.

— А ну-ка, — сказал он, — распряжем и запряжем снова, так оно выйдет быстрее.

Смотритель, плача от отчаяния, берется за работу. Тем временем человек, приметивший путешественников, бросается к мэру: он сообщает, что в это время король и все королевское семейство меняют лошадей на почтовой станции, и просит отдать приказ об их аресте.

На счастье, мэр оказался не слишком ревностным республиканцем, а может быть, просто не желал брать на себя такую ответственность. Вместо того чтобы пойти и убедиться самому, он ударился в бесконечные расспросы, стал уверять, что такого не может быть, и в конце концов, выведенный из себя, явился-таки на почтовую станцию в тот миг, когда карета скрылась за поворотом дороги.

Было потеряно более двадцати минут.

В королевской карете царило смятение. Эти лошади, падавшие одна за другой без всякой видимой причины, напомнили королеве о свечах, которые угасали сами по себе.

Тем не менее, выезжая из городских ворот, король, королева и Мадам Елизавета хором сказали:

— Мы спасены!

Но через сотню шагов какой-то человек бросился к карете, заглянул в окно и крикнул августейшим путешественникам:

— Вы плохо подготовились: вас арестуют!

У королевы вырвался крик, человек метнулся в сторону и скрылся в лесу.

К счастью, до Пон-де-Сомвеля оставалось не больше четырех лье, а там ждут г-н де Шаузель и сорок его гусар.

Беда только в том, что было уже три часа дня и они опаздывали на четыре часа!

Как мы помним, герцог де Шуазель укатил в почтовой карете вместе с Леонаром, который был в отчаянии от того, что не запер дверь своей спальни, увез плащ и шляпу своего брата и нарушил обещание г-же де л'Ааж сделать ей прическу.

Беднягу Леонара утешало только одно: г-н де Шуазель твердо обещал ему, что увезет его только за два-три лье и даст ему особое поручение от имени королевы, а потом он будет свободен.

И вот в Бонди, чувствуя, что карета останавливается, он вздохнул с облегчением и приготовился выходить.

— Потому что Катрин больше нет.

— Мы еще не добрались до места.

Лошади были заказаны заранее; за несколько секунд их впрягли, и карета стрелой помчалась дальше.

— Но все-таки, сударь, — спросил бедный Леонар, — куда же мы едем?

— Не все ли вам равно, — возразил г-н де Шуазель, — если завтра утром вы будете дома?

— В самом деле, — согласился Леонар, — лишь бы мне быть в Тюильри в десять утра, чтобы причесать королеву.

— Ведь вам только того и надо, не правда ли?

— Разумеется. Только не худо бы мне вернуться пораньше, я тогда успел бы успокоить брата и объяснить госпоже де л'Ааж, что не по своей вине не сдержал данного ей слова.

— Если дело только в этом, успокойтесь, любезный Леонар, все будет как нельзя лучше, — отвечал г-н де Шуазель.

У Леонара не было никаких оснований предполагать, что г-н де Шуазель хочет его похитить, поэтому он успокоился, во всяком случае на время.

Но в Кле, видя, что в карету вновь впрягают свежих лошадей, а о том, чтобы остановиться и речи нет, несчастный вскричал: